Ненасыть - Сон Ирина

– Жуть! Так близко к кладбищу… – говорит Олеся, рассматривая памятники. – Разве это не вредно? Ну, трупный яд в земле, все такое…

– Верочка сказала, что, раз там растут деревья, значит, все нормально. Они типа всё в себя собирают, – отвечает Тимур и оживляется. – Кстати, насчет кладбища…

Серый слушает историю о Юфиме и воронах и с изумлением узнает, что хозяин, оказывается, бежал от кровожадной каркающей стаи. Вороны кружили над ним, голодные и злые, желали заклевать и полакомиться человечиной, но Юфим не дался и, героически отбившись метлой, скрылся в роще. Там его встретил Зет с большим динамиком и отогнал стаю инфразвуком.

– …Короче, на кладбище лучше не ходить, – заканчивает Тимур.

– Ну и бред! – фыркает Олеся. – Мог бы придумать что-нибудь поинтереснее.

– Да я честно! – оскорбляется Тимур. – Там правда опасная стая живет. Серый, подтверди!

– Он правду говорит, – кивает Серый.

– Тогда почему эти вороны не тронули вас, а? – ехидно спрашивает Олеся. – И Глашу?

– Не заметили, – уверенно отвечает Тимур.

– Ну-ну, – еще ехиднее тянет Олеся. – Конечно же, такую корову – и не заметили. И инфразвук, конечно, отпугивает только птиц, а коров не трогает. Хорош заливать, Тимур.

– Ладно, не было никакого инфразвука, – сдается Тимур. – Но в остальном все правда. На кладбище нельзя ходить.

– Ага, – Олеся уже смеется и ежится в притворном ужасе. – А то заклюют страшные во-ороны! Кого вы пытаетесь обмануть? Там же все чистое: ни перьев, ни помета, все аккуратно. Птицы всё загадили бы и растащили уже!

Тимур растерянно оглядывается на Серого. Тот беспомощно пожимает плечами. Олеся с хохотом встает.

– Ладно, я поняла, Тимур! Ты врешь, чтобы потом на моих глазах дойти до кладбища и показать, какой ты герой!

От такого выверта женской логики у Серого отвисает челюсть, а Тимур ошалело застывает. С его вилки срывается кусочек картошки и падает, пачкая покрывало.

– Чего?!

– Да-да! – Олеся сияет от своей догадки, довольная донельзя. – Но знаешь что, Тимур? Со мной такой детский развод не сработает! Я сейчас сама туда схожу!

– Стой!

Тимур спохватывается, дергается – и судочек летит в траву, еда рассыпается по земле. Олеся с хохотом уворачивается от его рук, перепрыгивает через подножку Серого и со всех ног припускает к воротам кладбища.

– Ой, дура… – тоскливо тянет Тимур и срывается следом. – Серый, следи за коровой!

Серый послушно опускается на покрывало и напряженно следит за погоней.

Олеся бежит со звонким хохотом, успевая дразнить. Она быстрая, юркая и очень выносливая – годы постоянного движения не прошли даром. Тимур пытается схватить, но не успевает – он полдня махал тяжелой косой. Она же свежа и полна сил. По ее мнению, это флирт, шутка. Кладбищенские ворота всё ближе. Серый смотрит во все глаза, забыв обо всем на свете, и прикусывает палец.

– Пожалуйста, пусть она не добежит, – срывается с губ нервный шепот. – Пусть как-нибудь… Что-нибудь…

– Со-оловей мой… Со-оловей…

Тихое пение раздается почти над самым ухом. Серый подскакивает от неожиданности и оборачивается. Зет сидит рядом с ним и с хитрой улыбкой пьет забытый Олесей чай. Темные волосы прихвачены алой лентой, на кружевном воротнике блестит россыпь жемчужного бисера. И в целом хозяин аккуратен и красив почти до безобразия.

У Серого сам собой открывается рот. Как близнец умудрился подкрасться так близко и незаметно?

А Зет прикладывает палец к своей улыбке – мол, тихо! – и, сделав глоток из чашки, снова тихо тянет:

– Со-оловей мой… Со-оловей…

В ту же минуту раздается возмущенная птичья трель и вопль Олеси:

– Что за?!.

Серый поворачивает голову, чтобы увидеть, как Олеся тормозит на полпути и прыгает, пытаясь отогнать небольшую серую птичку. Птичка не отгоняется и с отчаянностью камикадзе пикирует на белобрысую макушку, ловко проскальзывая между руками. От ударов маленького клюва Олеся ойкает, верещит и петляет уже от кладбища, назад, к Тимуру:

– Ай! Ой! Убери от меня эту бешеную птицу!

Бешеная птица кружит над ее головой, закладывает лихие виражи и с точностью бомбардировщика выпускает снаряд. Бомба попадает точно в цель, разбрызгивается по светлым волосам, и птичка с чувством выполненного долга улетает, напоследок издав торжествующую трель. Олеся краснеет, словно вареный рак, от злобы ее лицо надувается, перекашивается и становится похожим на морду суслика. Тимур сгибается от хохота. Серый тоже не выдерживает и прыскает в кулак.

– Голосистый со-оловей! – под боком напевает Зет и довольно жмурится, точь-в-точь кот, стащивший со стола огромный кусок мяса и успешно сожравший его в одну харю.

Тимур ржет во весь голос, напрочь забыв о воронах. Со стороны кладбища Серому чудятся осуждающие взгляды. Еще никто никогда не нарушал покой мертвецов так бесцеремонно.

– Не смешно! – визжит Олеся. – Заткнись!

– Прости-прости, конечно, не смешно, – кивает Тимур и сжимает губы, но хохот предательски рвется из него и выдает с головой. – Пошли к пруду. Тебе надо вымыть голову.

– Дебил! – не успокаивается Олеся и чисто по-женски заключает: – Это ты во всем виноват!

– Я-то тут с какого бока? – изумляется Тимур. – Сама побежала, сама птицу разозлила…

– Если бы ты не хотел, я бы сюда не побежала! Нечего было меня подбивать! А теперь всё, – гордо выдает Олеся и с видом оскорбленной принцессы огибает обалдевшего Тимура.

Тот крякает и, глядя ей в спину, с обреченным вздохом плетется следом.

– Нам с братом тоже не повезло с женщинами, – говорит Зет. – Да, соловушка моя?

Ему на плечо опускается та самая боевая птичка. Он со смешком чешет ее под клювом, одним глотком допивает чай и встает, напоследок подмигнув Серому, и вновь прижимает палец к губам. Соловей на его плече взмахивает крыльями, теряя равновесие, но сидит и не собирается улетать.

– Я исполнил вашу просьбу. Вы же не пожалуетесь Юфиму Ксеньевичу, что я подшутил над его любимцами, Сергей Алексеевич?

Серый уже даже не удивляется и кивает.

– Может быть, вы хотите попросить еще о чем-то? – улыбается Зет.

– Нет… Хотя постойте! – спохватывается Серый. – Я могу попросить не для себя?

– Слушаю.

Зет наклоняет голову набок и, не теряя улыбки, смотрит остро, пронзительно. Серого пробирает до самых печенок от этого взгляда. Он теряется и неуверенно бормочет:

– Нам бы пчел… Ну, мед которые… Для Верочки и ее мужа… Они давно хотели. Пасека есть, а пчел нет…

Миг – и Зет вновь доволен и весел.

– Хорошо. Будьте добры, подготовьте улья, – спокойно кивает он и, зачем-то взглянув на солнце, добавляет: – Предположим, к завтрашнему утру. Не забудьте о благодарности, Сергей Алексеевич.

– К-конечно!

Серый кивает, пытаясь унять дрожь.

А Зет растворяется между деревьями так быстро, что его не успевают заметить ни Олеся, ни Тимур.

Глава 6

– Говоришь, просто попросил? – Михась чешет ужаленную руку и недоверчиво щурится на Серого.

Серый отводит взгляд и кривит рот в нервной усмешке. Он, наивный семнадцатилетний мальчик, думал, что Зет все обставит по-человечески: придет вместе со своим братом, принесет рой в какой-нибудь таре, поздоровается, попьет чаю… Он даже сказал Михасю. Они три часа после ужина готовили улья, но ни Юфим, ни Зет не пришли. Разочарованный Михась лег спать, а утром их всех разбудил его вопль. Вопль ужаленного во все места человека, который обрел свое счастье.

И теперь они стоят у окна и смотрят, как из хозяйской рощи летит рой и заселяется на соседский участок, на пасеку. Михась трясет опухшей рукой. Верочка поглаживает живот. Мама с Прапором хмуро переглядываются. Олеся испуганно жмется в угол – насекомые ей не нравятся. Серый смущенно ковыряет пальцем подоконник. Один Тимур в восторге.

– Так… Гипноз – это понятно, – говорит Прапор. – Попросил у хозяев пчел – это тоже понятно. Пчелы были в хозяйской роще – это тоже укладывается в рамки… Но как, черт возьми, эти двое послали пчел сюда?!