Донован Фрост - Храм ночи
— А ты, ванир, стало быть, считаешь, что Хресвельг-то уж обязательно сюда доберется, — с ехидцей спросил молодой киммериец.
— Ну, то ж ведь Хресвельг, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал ванир.
Конан откровенно потешался, слушая эти споры своих мрачных и грубых, но в чем-то по-детски наивных и весьма суеверных телохранителей. У себя дома, в безлюдных северных пустошах, все они: и асиры, и киммерийцы, и ваниры были вековечными врагами друг друга. Но те немногие из трех северных народов, кто пришел служить Конану, прослышав про достойного славы вождя, никогда не поднимали друг на друга оружие, но словесные стычки, подобные этой, вспыхивали едва ли не ежедневно, доставляя королю огромное удовольствие. Дальше слов дело не заходило, а в остальном личная охрана Конана была самой спаянной и грозной дружиной во всем цивилизованном мире.
— Какой такой Хресвельг? — спросил подошедший Ройл. — Всех их, как и нас, когда-нибудь сожрут мыши и вороны, муравьи и черви.
— Это, старина Ройл, пожиратель трупов, дух разоренных могил и непогребенных тел, хозяин всех этих твоих мух, стрекоз и гусениц, из северных легенд, — пояснил Конан.
— На севере нет гусениц и стрекоз, — проворчал Ройл и пошел готовить к выступлению своих следопытов.
— Вот именно! — сказал ему вслед ванир, вогнавший в ножны выщербленный клинок. — Это в этих забытых Имиром землях Безымянная Смерть имеет облик червей и навозных мух — по героям и посмертие. У нас, на севере, — Хресвельг Черепогрыз ростом до небес, когти его разрывают ледяные панцири гор, а дыхание…
— Я всегда подозревал, что ваниры молятся червякам и кузнечикам, — вступил в перепалку асир, который не успел развернуться во всю мощь в скоротечной схватке и спешил наверстать упущенное в схватке словесной… — Раз Инеистый Великан Имир и его валькирии сюда не доберутся, остается только Хресвельг Черепогрыз, что доковыляет в эти влажные, как свежее лошадиное дерьмо, леса, дабы увлечь достопочтенного Браги…
Конан увидел, что «достопочтенный Браги» начал задумчиво вытаскивать только что спрятанный клинок из ножен, а взгляд рыжего ванира стал совершенно спокойным и даже отстраненным, подобное холодное спокойствие было слишком хорошо знакомо Конану по себе самому. Он шагнул вперед и положил руки на навершие меча, не давая Браги высвободить, готовую вступиться за честь ванирских Ледяных Гигантов сталь.
— Достопочтенный Хольгер, видимо, забыл, что рыжебородые не молятся никому, а лишь находятся в особой милости у Имира — отца всего живого. Я его называю Кромом, жители Аквилонии, Немедии и их соседи — Митрой, а достопочтенному Иллиаху, будь он неладен, — Конан погрозил кулаком молодому киммерийцу, который уже и сам был не рад тому, что одной фразой задел вспыльчивого ванира, — я напомню, что в ледяные чертоги доблести попадают лишь храбрейшие, а не болтливейшие.
— Вот именно, сожри его Гарм, — пробурчал Браги, оставив бесполезные попытки высвободить меч, и подправивший вместо этого усы, — этого Иллиаха.
— Я извиняюсь перед королем и вами, достойнейшие, — с притворным смирением пробормотал Иллиах, но лукавый блеск глаз выдавал его с головой, — за столь дерзко оброненное сомнение. Истинно — всех этих несчастных пожрет Пес Гарм, любимое животное хозяйки смерти Хель, а далее их души направятся в те чертоги Ледяного Замка, куда их направит неясный нам Рок…
И чуть потише пробормотал:
— Тот Гарм здесь окажется явно раньше, чем ваш Имир, тупоголовые нордхеймские тролли…
Однако ни Браги, ни Хольгер его уже не расслышали, а Конан громко заорал, требуя от Ройла пристрелить мельтешащих вокруг своих хозяев собак, и оскорбительные для Ледяного Гиганта слова безропотно поглотила влажная утроба урочища у Совиной Горы.
Ничуть не меняясь в лице, Ройл отдал своим следопытам приказ, свистнули стрелы, и несчастные собаки замерли рядом со своими хозяевами. Над головами лучников раздался условный птичий посвист — к месту их удачной засады вышел основной отряд пограничников, ведомый толстым капитаном.
— Так, сорвите с этого гармового корма тряпье, и переоденьте два десятка своих! — крикнул Конан во всю мощь своих легких, а Ройл вновь инстинктивно втянул голову в плечи — хоть туман, кое-где еще вившийся меж стволами деревьев и поглощал звуки, но в лесу, в опасной близости от логова разбойников, орать все же не следовало.
— Остальных поведешь ты, капитан, — охватите лагерь слева. Я и Ройл пойдем справа, вот только у ручья грязь немного смоем. Ройл, пойди, объясни, как идти.
Пока старый ветеран объяснял капитану, взобравшись по скользкому оползню, путь к логову шайки, Конан оглядел суровым взором своих телохранителей, намереваясь самым жестоким образом пресечь любые споры на религиозные темы. Это была единственная слабина в его железной гвардии — в остальном сам Великий Охотник не пожалел бы иметь в День Последней Битвы лучшей свиты. Однако, поглядев друг на друга волками, асиры, ваниры и киммерийцы очень быстро забыли о перепалке и вместе двинулись к ручью, имея вид не суровых северных воинов, а болотных орчей. Посмеиваясь, король направился за ними вслед.
«Сущие дети, — размышлял он, приводя в порядок одежду, — нет более стойких и беспощадных бойцов. Несравненные боссонские лучники теряются в бескрайних степях, где нет укрытия, воды и зелени. Стойкие гандерландские копейщики, опора аквилонской пехоты, пригодны и для горной войны, где не обязателен сомкнутый строй и несокрушимость рядов, однако стоит им попасть в джунгли или на борт корабля — подобны стаду баранов. Пуантенские рыцари, немедийские латники и гирканские конники совершенно беспомощны в лесной чаще и бесполезны на крепостных стенах. Хороши и в седле, и в строю, и в засаде горцы Ильбарских Гор и номады с зуагирами с юга моря Вилайет, из них могут выйти и прекрасные мореходы — но это до того тупоголовая публика, что, Кром свидетель, в былые годы мне хотелось поотрывать головы одну за другой и сложить из них горы, когда они пускали на костры сложнейшие осадные машины или растаскивали обозы, а уж дисциплина… только дети севера, если удастся убедить их служить не клану, а государству, да должным образом обучить, могут стать совершенными воинами».
В былые времена Тот-Амон и его клика попытались создать в Стигии войска, пригодные для регулярных сражений и в пешем, и конном строю, для партизанской войны, осад и морских баталий. Стигийцам удалось вымуштровать несколько легионов из черных людей крайнего юга и отдельных племен шемитов, но понадобилось слишком много некромантии и всякого рода колдовских штучек. Своих демонических командиров бойцы боялись больше, чем противника, а это уже путь к поражению. Кроме того, магические иерархи черных орденов и муштра напрочь отбили всяческую способность мыслить у отдельных бойцов. А кто, как не Конан, знал, что может сделать умелый одиночка-герой. Всех этих недостатков ваниры, асиры и киммерийцы не имели. Каждый был хорош и сам по себе, и в отряде.
