Валентин Леженда - Песнь кецаля
Послышалась тихая команда, и несколько вооруженных луками жрецов одновременно выстрелили, целясь в определенные места жертвенного тела. Остальные жрецы проворно выдернули погрузившиеся в живую плоть стрелы. Из ран в колодец с золотым сердцем быстро заструилась “божественная влага”. Ловко орудуя обсидиановым ножом, старый жрец со шрамом сделал на груди жертвы точный разрез и, вырвав У нее сердце, швырнул его в окропленный первой кровью каменный колодец.
Умилостивить грозного бога войны, дабы он согласился вдохнуть часть своей божественной силы в неодушевленный предмет, должны были, по замыслу жрецов, около пяти тысяч пленников.
После ритуальной казни сотой жертвы Монтесума покинул святилище.
Обряд жертвоприношения длился два дня. В течение этого времени каменный колодец у подножия статуи Уицилопочтли заполнялся “божественной влагой” и сердцами пленников. И казалось, что с каждым часом каменный лик кровавого бога делается все милостивее, а на толстых, багровых от брызг человеческой крови губах проступает благосклонная улыбка.
Когда обряд был завершен, тлатоани послал в пещеру к Уэмаку очередных слуг, чтобы те сообщили ему, что Монтесума наконец исполнил все то, о чем говорил повелитель древнего народа. В ответ Уэмак согласился встретиться с правителем у входа в пещеру Чапультепек.
В намеченный для важной встречи день Монтесума отправил к пещере много невольников, которые разбросали там сапотовые листья и расставили кресла. Одно, украшенное перьями розовой колпицы, для тлатоани, а второе, покрытое сапотовыми листьями, для Уэмака. Заранее было оговорено, что встреча произойдет лишь после захода солнца, так как повелитель древнего народа никогда не покидает пещеру днем.
Золотое сердце, наполненное божественной силой Уицилопочтли, доставили к пещере на особых носилках в корзине, устланной великолепными перьями колибри, кецаля и пухом серой цапли.
Следом за.сердцем четверо невольников несли восседающего в украшенном цветами кресле тлатоани…
С заходом солнца, как и было договорено, прибыл Монтесума к скале Чапультепек, где у ее подножия зиял оскалившийся острыми каменными клыками черный проход.
В развевающейся на ветру черной мантии появился из Уэмак. Вне пределов подземного царства глаза повелителя древнего народа светились красным. Но Монтесума совсем не удивился этому. Он прибыл сюда не удивляться, а просить об убежище.
Стройная фигура в черном с достоинством опустилась в украшенное сапотовыми листьями кресло, а из темноты пещеры внезапно выскочила гигантская безволосая собака с чудовищными выпирающими из мощной челюсти клыками, (угорая тут же устроилась у ног своего загадочного хозяина.
Тлатоани с тревогой посмотрел на клыки невиданного пса. При желании они могли перекусить шею взрослому человеку.
— Не бойся, правитель, — улыбнулся бледными губами уэмак. — Его зовут Цонкоцтли. Он никогда не причинит рреда моим друзьям.
Как бы в подтверждение слов хозяина Цонкоцтли слегка дернул маленькими ушами. Молодой человек потрепал жуткую собаку по мощной голове.
— Я пришел к тебе в надежде обрести убежище от светлолицых богов, — чуть помедлив, сказал Монтесума, — и принес в качестве дара золотое сердце, наполненное дыханием Уицилопочтли.
Повелитель древнего народа с сожалением развел руками:
— Должен разочаровать тебя, тлатоани, но это невозможно.
Ничего не отразилось на лице Монтесумы, но внутри Правителя ацтеков уже бушевал пожар. Отступившие было страхи снова возвращались к нему, разъедая израненную сомнениями душу.
— Я видел будущее, — спокойно продолжил молодой человек. — Твое будущее, тлатоани. Ты не сможешь спрятаться даже здесь, в пещере Чапультепек. То, что уготовано судьбой, все равно тебя найдет, где бы ты ни находился. Светлолицые боги принесут новое солнце, и оно окажется намного сильнее твоего светила, движимого по небу “божественной влагой”.
— Но почему так произошло? — растерянно вопрошал правитель, забыв и о своем величии, и о достоинстве. — Чем мы прогневали наших богов? За что нам эта кара?..
Возможно, Уэмак и знал ответ на мучивший Монтесуму вопрос, но тогда, прислушиваясь к шелестящему в ветвях деревьев ветру, он промолчал. Что ему был этот правитель? Один из многих… Его народ, так же как и многие другие до него, будет скоро предан забвению. В богатые земли придут чужаки со светлой кожей, принеся на острие оружия распятого за их же грехи Бога, именем которого они и будут совершать злодеяния пострашнее тех, что вершили облаченные в черное жрецы храма Уицилопочтли.
Один народ сменит другой, а пещера Чапультепек так и останется стоять на месте, как и сотни лет до этого, источая волны страха, оберегающего ее древних обитателей от посторонних глаз…
…Так рассказывают. А правда ли это, ложь, кто знает?
Глава четвертая
МЕХИКО СВЕТЛЫЙ И ТЕМНЫЙ
Регентруда словно зачарованная рассматривала их номер. Бетси только молча пожимала плечами. Номер как номер. Ничего особенного. Обычный для пятизвездочного отеля. Как видно, тетушка Германгильда не баловала свою воспитанницу проживанием в дорогих гостиницах.
Впрочем, следовало признать, что отель “Маркиз Реформа”, расположенный на главной улице Мехико Пасео де ла Реформа неподалеку от исторического парка-заповедника Чапультепек, и впрямь заслуживал всяческих похвал. Выстроенный в стиле постмодерн, он представлял собой причудливую смесь из бетона, кирпича, мрамора, алюминия и стекла.
Дороговато, правда. Их двухкомнатный сьют обошелся им что-то около трехсот долларов в сутки. (Элизабет торговалась; наученная многолетним опытом, приобретенным в поездках, она умела торговаться очень даже неплохо.) Но мисс МакДугал надеялась, что долго здесь они не задержатся. Встретятся с этим самым Диего да Сильвой, убедятся в том, что все его россказни о золотом сердце не более чем плод пылкого воображения, и можно отправляться домой. Недели вполне хватит, чтобы справиться с заданием и показать юной баронессе достопримечательности мексиканской столицы и ее окрестностей. Обязательно нужно будет свозить девочку в Теотиуакан, взглянуть на знаменитые пирамиды Солнца и Луны.
— Бетси, ты только посмотри! — восторженно вопила кузина Труди. — Здесь не ванная, а целый бассейн! И с вибромассажем! Не возражаешь, если я первой освежусь с дороги?
— Бога ради, — ответила Элизабет. — Только смотри не утони.
— Вот еще! — фыркнула баронесса фон Айзенштайн. — Что я, по-твоему, маленькая?!
Сбросив всю лишнюю одежду прямо в спальне, девушка, нимало не стесняясь своей наготы, прошествовала в ванную. Такая бесцеремонность слегка покоробила Бетси. Не то чтобы она была совсем уж шокирована, но все же…
