Чигиринский Олег - Госпожа удача
— Завтра.
— Уже завтра… — Берлиани оттянул пальцем воротничок. — Ладно, до завтра. Чимборазо и Котопакси…
— Керос и Наварон, Гия.
Они засмеялись, и вечер улыбнулся им улыбкой их детства.
Глава 2
Кабаре «Пьеро»
…Эта весна ужасна,
Эта любовь хороша…
Ю. Шевчук. ГлазищаДевицы Бутурлины, Мари и Натали, пребывали в некоторой растерянности. Сложилась, знаете ли, несколько необычная ситуация. Нет, то, что в гости к их экономке Анне Михайловне приехала ее дочь Тамара — мы вместе росли, знаете? Она была нам как сестра! — так вот, эта ситуация являлась вполне обычной. Но, видите ли, к Тэмми пришел ее молодой человек, капитан Вооруженных Сил Юга России, и вдобавок к тому — альпинист, который поднимался на Эверест вместе с Жоржем Берлиани (мечтательный взмах ресниц — ах, этот Жорж!). Конечно, такого человека никак нельзя не пригласить в гостиную. Девицы Бутурлины вцепились в капитана с двух сторон так, словно хотели препарировать его на предмет поисков пресловутой «военной косточки». Но не тут-то было: капитан оказался крепким орешком, и вдобавок — совершенно неинтересным типом. И как Жорж мог иметь дело с таким бесцветным человеком?
— Как вы относитесь к Идее Общей Судьбы, капитан? — Мари Бутурлина держалась в нарочито демократическом стиле и чай пила неформально, восседая на спинке дивана.
— Адекватно, мэм! — отсолдафонил Верещагин. В доме Бутурлиных он был и раньше, но дочерей хозяйки видел в первый и надеялся, что в последний раз.
Мари встопорщила перышки.
— Что значит «адекватно»?
— Это значит «как прикажут», мэм.
— Мари, не донимай господина Верещагина своей Идеей. — Натали работала на контрасте, она была светская барышня. — Извините ее, капитан, она такая фанатка ИОСа, что порою кажется более «левой», чем сам Лучников. Знаете, ведь Андрей у нас бывает… Не часто, конечно, но так, иногда… Он любит сидеть в том самом кресле, в котором сидите вы…
Артем добросовестно изогнулся, чтобы получше рассмотреть кресло.
— Я все-таки не понимаю, — ершилась Мари. — Вы будете стрелять в советских солдат, если вам прикажут?
— Приказ есть приказ, мэм.
— Перестаньте меня так называть, мы не в казарме. Мне просто хочется знать, какие-то свои, личные убеждения у вас есть?
— Сейчас Мари начнет обращать вас в свою веру. — Натали томно закатила глазки. — Мне так надоели эти политические диспуты! Иногда я думаю: хоть бы скорее пришли Советы, тогда все, по крайней мере, перестанут спорить, хорошо это или плохо…
«О да, — подумал Верещагин, — вот это в самую точку».
— Хватит об этом. Лучше расскажите немного о себе. Знаете, Тамара так мало о вас рассказывает. Кажется, вы только сегодня из Непала? Удивительная страна, не правда ли?
— Да, сударыня. Удивительная страна.
— Ваш загар совершенно великолепен. Мы еще не успели так загореть. Как называется гора, на которую вы поднимались?
— Мы не поднимались, мэм. Мы проводили экспедиционную разведку. Гора называется Лхоцзе.
— Наверное, альпинисты — это очень мужественные люди.
— Наверное, мэм.
— Знаете, все это так увлекательно, что когда-нибудь я все же соберусь и поеду в Гималаи. Что вообще в Гималаях опаснее всего? Лавины? Камнепады?
— Амебная дизентерия.
Мари разразилась хохотом, которому позавидовала бы любая портовая камелия с натруженными лопатками. Натали сделала вид, что ничего не заметила. Артем прикинул, не описать ли девушкам затруднения с диагностикой амебной дизентерии в горах — в общем-то, на большой высоте начинает нести многих, и поди ты разбери, от чего тебя несет… Но потом решил, что это будет перебор: в конце концов, он изображает бравого капитана, а не бравого фельдфебеля.
— Знаете, капитан, я всегда была поклонницей философии буддизма, — наконец нашлась Натали. — Реинкарнация, переселение душ… Как вы думаете, кем вы были в прошлой жизни?
Верещагин не собирался объяснять девице, что переселение душ не имеет ничего общего с буддизмом.
— М-м… стыдно признаваться, но в горах я становлюсь гораздо более ревностным христианином, чем на равнине.
— Но все-таки, — не унималась Натали. — Неужели вас не заинтересовали обычаи непальцев?
Верещагин улыбнулся. В Непале улыбка — самый что ни на есть национальный обычай. Нет, их улыбки — это не американское холодное, фирменно-белозубое и стандартное, как пожарный гидрант, keep smiling. Улыбка непальца щербата, темна и согрета солнцем, как молитвенный камень у дороги в Намчебазар…
— Да, обычаи у непальцев забавные, — с воодушевлением сказал он. — Знаете, я как-то битый час простоял на набережной, глядя, как сжигают покойников… Чрезвычайно занимательное зрелище… Дров там не хватает, и в реку часто сбрасывают недожаренный труп… Полгорода, что интересно, пьет из этой реки, давно уже должны вымереть от кишечных инфекций — ан нет. Река считается священной… Вот что делает вера…
Мари поперхнулась, сдавленно извинилась и выскочила из гостиной, едва не сбив с ног Тамару, которая появилась (наконец-то!) с такой естественностью и грацией, словно это она, а не две светские кобылки, была хозяйкой дома.
— Арт, это слишком, — заметила она.
— Что вы, что вы! — кисло возразила Натали. — Тамара, ваш кавалер необычайно интересный собеседник. Для человека своего происхождения он весьма оригинален…
Он решил отбить выпад.
— Кстати, сударыня, вы знаете, кто может считаться гражданином Непала?
— Нет, сударь…
— Любой, кто был зачат непальцем и непалкой.
Оставив Натали переваривать это пикантное сообщение, они покинули особняк. На выходе Верещагин слегка получил между лопаток.
— Вот тебе, — сказала Тамара. — Чтоб не задирался. Сегодня они расскажут моей матери, какой ты солдафон. А завтра я по телефону получу от нее очередной разнос.
— Виноват, вашбла-ародь! Больше не повторится, вашбла-ародь!
— Когда ты начинаешь бравировать своим плебейством, ты просто ужасен.
Она поймала себя на том, что начинает испытывать раздражение уже в самом начале вечера — боже мой, а ведь только что была до умопомрачения рада звонку и его появлению! Раздражение выплеснулось в вопросе:
— Ну, что у нас сегодня? Ужин во французском ресторане и ночь в мотеле? Ужин в китайском ресторане и ночь на яхте твоего друга? Ужин в турецком ресторане и ночь в твоей квартире?
— Не угадала. Ужин, для начала, в «Пьеро». А где ночь — увидишь.
— После ужина в «Пьеро» ночь можно провести только на заднем сиденье твоего «хайлендера». Тебе не кажется, что мы немножко не в том возрасте, чтоб тискаться на заднем сиденье автомобиля?
