Роберт Сальваторе - Беззвёздная ночь
Глава 4
ОГОНЬ В ЕЕ ГЛАЗАХ
Кэтти-бри поплотнее запахнула серый плащ, пряча кинжал и маску, полученные от Реджиса. Пока она шла к личным покоям Бренора, ею владели смешанные чувства: она надеялась, что застанет там дворфа и, одновременно, — что не застанет.
Разве можно было уйти, не взглянув на Бренора, ее отца? И в то же время Кэтти-бри казалось, что этот дворф — лишь тень прежнего, обессиленный старик, покорно ожидающий смерти. Ей не хотелось видеть его в этом состоянии и унести с собой образ такого Бренора.
Она подняла руку, чтобы постучать, но передумала, тихонько открыла дверь и заглянула в гостиную. Неподалеку от горящего камина находился другой дворф, не Бренор. Это был Тибблдорф Пвент, берсерк, он двигался кругами и подскакивал, пытаясь, очевидно, изловить надоедливую муху. На нем, как всегда, был панцирь со множеством острых ребер, из наколенников и налокотников которого, а также из перчаток и вообще всех мыслимых углов торчали острейшие шипы. Когда Пвент вертелся и прыгал, доспехи скрежетали так, что у Кэтти-бри сводило скулы. Пвентов серый шлем без забрала лежал рядом, на стуле; он тоже был увенчан шипом в половину роста хозяина. Впервые увидев Пвента без шлема, Кэтти-бри обнаружила, что дворф был почти полностью лыс, только несколько засаленных боковых прядей переходили затем в неимоверно длинную кустистую черную бороду.
Кэтти-бри приоткрыла дверь пошире и увидела Бренора, сидевшего подле почти потухшего камина и рассеянно ковырявшего кочергой наполовину прогоревшее полено. Сердце Кэтти-бри болезненно сжалось. Она вспомнила, что еще совсем недавно неистовый король просто влез бы в очаг голой рукой и как следует треснул бы по не желавшему разгораться бревну.
Глянув на Пвента, который теперь что-то жевал (девушка от души понадеялась, что это не пойманная им муха), Кэтти-бри вошла в комнату, еще раз проверив, надежно ли скрывает одежда полученные сегодня дары.
— Кого я вижу! — взревел Пвент, не переставая жевать. Хоть девушке и противно было думать, что во рту у него могла быть муха, она не могла не удивиться: что там было так долго пережевывать.
— Тебе надо отрастить бороду! — выкрикнул берсерк вместо обычного приветствия. С самой их первой встречи дворф не переставал напоминать Кэтти-бри, что она стала бы красавицей, отрасти она бороду.
— Я стараюсь, — ответила девушка, искренне признательная ему за веселый тон. — Клянусь, с тех пор как мы познакомились, я ни разу не брилась. — Она погладила берсерка по лысой макушке, но сразу пожалела об этом, почувствовав, что ее пальцы покрылись жиром.
— Вот и умница, — ответил Пвент. Он вдруг снова помчался «охотиться», очевидно высмотрев еще одно насекомое.
— Куда ты собралась? — резко спросил Бренор, не дав дочери даже поздороваться.
Кэтти-бри вздохнула, глядя на хмурое лицо отца. Как бы ей хотелось вновь увидеть Бренора улыбающимся! Девушка заметила синяк у него на лбу. Она слышала, что пару ночей тому назад у него был приступ тоски, и он головой бился в тяжелую дубовую дверь, пока двое дворфов помоложе отчаянно, но безуспешно пытались оттащить его. С этим синяком, жутким шрамом от лба до подбородка и пустой глазницей лицо старика казалось одной сплошной раной.
— Куда собралась? — повторил Бренор, начиная терять терпение.
— В Сеттлстоун, — солгала девушка, имея в виду город варваров, соплеменников Вульфгара, расположенный в долине у восточного входа в Мифрил Халл. — Племя намерено возвести курган, чтобы почтить память Вульфгара. — Кэтти-бри сама поразилась, с какой легкостью лжет; она частенько усыпляла бдительность Бренора, что-то недоговаривала или играла словами, чтобы не сказать правду в лоб, но никогда еще так нагло не врала ему.
Однако, памятуя, насколько важно дело, ради которого она так поступала, девушка смело посмотрела в лицо рыжебородому дворфу.
— Я хочу попасть туда до начала строительства — проследить, чтобы все было как положено. Вульфгар этого заслуживает.
Единственный глаз Бренора затуманился, что придало ему еще более плачевный вид, и изувеченный дворф отвернулся, снова погрузившись в бесцельное ворошение углей, правда, перед этим он рассеянно кивнул в знак согласия. В Мифрил Халле все знали, что Бренор не любил говорить о Вульфгаре — он даже стукнул одного жреца, настаивавшего на том, что Клык Защитника нельзя поместить на почетное место в Зале Думатойна, поскольку его хозяином был не дворф, а человек.
Кэтти-бри вдруг обратила внимание, что не слышит больше скрежета доспехов Пвента, и обернулась посмотреть, куда подевался берсерк. Он стоял у отворенной двери и безнадежно смотрел в спину своему королю. Кивнув девушке, он тихонько (насколько позволяли его невозможные доспехи) вышел из комнаты.
Теперь Кэтти-бри осталась наедине с жалким стариком, в которого превратился Бренор Боевой Топор, и она с болью смотрела на него.
— Все тебе сочувствуют, — обратилась она к нему, желая как-то поддеть Бренора, хотя тот, казалось, ничего не слышал. — Весь Мифрил Халл с такой жалостью говорит о своем раненом короле.
— Скройся с глаз моих, — почти не разжимая губ, произнес Бренор. Он по-прежнему сидел, глядя в огонь.
Девушка понимала, что за грубыми словами ничего не последует, и это еще раз указывало на то, как сильно изменился ее отец. Если раньше Бренор Боевой Топор так обращался к кому-нибудь, тот немедленно исчезал, а то Бренор и сам мог помочь ему убраться. Но, похоже, стычка со жрецом и драка с дверью были последними вспышками его душевного пыла, и сейчас он почти угас, как огонь в очаге перед ним.
— Ты что, до конца жизни собираешься сидеть вот так и ковырять уголья? — спросила Кэтти-бри, намеренно пытаясь поиграть на его гордости и разозлить.
— Если мне это будет по душе, — безучастно отозвался дворф.
Кэтти-бри еще раз вздохнула и демонстративно распахнула плащ. Несмотря на то, что она собиралась отправиться в путь одна и вовсе не намеревалась посвящать в свои планы Бренора, она молила богов, чтобы в нем остались еще хоть какие-то искры душевного жара и он хотя бы обратил внимание на маску и кинжал Энтрери у нее на поясе.
Мучительно долго тянулись минуты, и ничто не нарушало тишину, кроме редкого потрескивания поленьев в камине да шипения сырого дерева.
— Я вернусь, когда захочу, — не скрывая досады, отрывисто бросила Кэтти-бри и направилась к двери. Бренор рассеянно махнул ей через плечо, даже не удосужившись взглянуть на дочь.
Кэтти-бри постояла у выхода, потом открыла дверь и тихонько прикрыла ее, не выходя из комнаты. Выждав немного, она бесшумно прокралась к противоположной двери, ведшей в спальню короля.
