Сквозь круг стальных небес (СИ) - Имланд Кай
«Дебил, придурок, идиот! — чувствуя, как яростно заколотилось сердце и виски пронзила острая боль, проклинал себя Ричард. — Чего ведешь себя, как тупая девка?!»
А что там морская нечисть? Эти двое — рак и гоблин — стояли, точно вкопанные, прерывисто ворча: то громче, то тише, с большими и малыми паузами. Неужели они так переговаривались? Это плохо: от разумных тварей удрать гораздо сложнее. И кто знает, что может сделать с беззащитной жертвой существо, вооруженное чужеродным, свободным от пут морали интеллектом?
Однако монстры не пытались нападать. Кончив «дискуссию», гоблин обернулся к морю, и, свив из рук-щупалец трубку возле рта, издал протяжный свист. От этого звука мелко завибрировала трава, а Лайонхарт, поморщившись, зажал уши руками: барабанные перепонки будто пронзило насквозь длинной иглой. Разноцветные блики на поверхности воды пошли мелкой рябью, вода забурлила, и на берег выбралось… трудно даже сказать, что. Просто из пены и пузырей выплеснулись длинные нити, сперва единичные, а потом все больше и больше. Спустя минуту на песке ворочалась целая копна из постоянно извивающихся, шарящих тут и там тяжей, жирно блестящих в отсветах небесного пожара. Без малейшего промедления эта масса поползла в кусты, прямо к Ричарду! Вжавшийся в песок аспирант увидел, как среди то ли пучков водорослей, то ли щупалец, составлявших новое порождение бездны, раскрылась усеянная острыми клыками даже не пасть, а пещера. Над ней мерцало целое созвездие глаз: их взгляды пронзили аспиранта десятками остро отточенных шпаг.
Это было уже чересчур! В конце концов, он — городской парень, который, если не пробовал на зуб гранит науки, то зависал в барах и дискотеках, а на природе бывал редко. Чего уж говорить о встречах с чудищами! Словно тугая пружина подбросила Ричарда, и он, истошно голося, устремился к хижине. Судя по громкому треску, несущемуся вслед, и низкому реву в три голоса, монстры кинулись за ним. Даже под угрозой отчисления из-за несданного зачета по физкультуре аспирант так быстро никогда бы не побежал. Стрелой, едва касаясь земли, он влетел в хижину, мигом захлопнув за собой дверь.
— Профессор, беда! — завопил что есть мочи Ричард, подтаскивая к выходу ящики, заменявшие стол. — Я гулял по пляжу и тут из моря вылезла какая-то нечисть. Она гонится за мной!
В хижине было бы темно, но мох, которым робинзоны законопатили щели в стенах, фосфоресцировал. Книгу при этом желтовато-зеленом свете не почитаешь, но предметы были видны неплохо. Только что мирно храпевший Курт, отшвырнув импровизированное одеяло из куска синтетической ткани, вскочил во весь свой девятифутовый рост.
— Что? Почему? Кто за тобой гонится?! — выкрикнул он, растеряно хлопая глазами.
У входа в хижину послышались возня, рычание и скрежет, будто кто-то царапал по железу. В следующий миг мощный удар потряс дверь. Толстые лианы лопнули, будто гнилые нитки и скрепленные ими жерди переломились в нескольких местах. Только лист рифленого железа — внешний слой двери — еще держался, отделавшись глубокой вмятиной. И тут же — новый удар, а потом еще и еще! Остатки двери, выгнутые парусом, застряли в дверном проеме.
— Черт!!! Они здесь! Сейчас нас сожрут! — заверещал Лайонхарт, метнувшись в дальний угол. Там перепуганной мышью он зарылся в груду разного хлама, лишь одним глазком выглядывая из укрытия.
Химмелькнакер встал посреди хижины, раскорячив ноги и сжав перед собой кулаки: так он стал похож на сказочного голема, принявшего стойку боксера. Профессор-великан смотрелся грозно, но его била крупная дрожь, а на лбу и спине обильно выступил пот. И отнюдь не жара была тому причиной. Наступила мучительная пауза, когда снаружи доносилось лишь верещание цикад, а потом и они смолкли. Минута проходила за минутой, в ушах громовым барабаном гремела кровь. Курт не двигался с места, ни на секунду не спуская взгляда с изувеченной двери, а Ричард замер, делая вид, будто его тут нет, и в углу хижины на самом деле валяется какой-нибудь мешок.
Вдруг железный лист с резким скрежетом пронзил треугольный предмет. Медленно сползая вниз, он резал изувеченную дверь, и та мелко подрагивала, будто умирающая на берегу камбала. Противный скрип невозможно было выносить, он причинял физическую боль: казалось, это рвется на куски плоть двух оцепеневших людей. И тут — мощный удар, от которого дверь смялась, а половина стены разлетелась вдребезги. Химмелькнакер едва сумел увернуться от свистнувших у головы осколков. Что-то большое ввалилось в хижину, и вместе с ним внутрь попал свет. Он резко очертил контуры грузной фигуры, покрытой уродливыми выростами.
— Получай, дрянь! — выкрикнул Курт и его похожий на навершие тарана кулак обрушился на незваного гостя.
Тот, перекувырнувшись в воздухе, вылетел наружу. Не теряя времени, Химмелькнакер выскочил следом. Ричард наблюдал за ним одним глазком. Перед профессором на песке растянулась странная тварь, похожая на гибрид согбенного старца и омара. А, плевать! Быстро глянув по сторонам, Курт поднял огромный, не меньше полцентнера весом камень — он вывалился из стены. Широкий замах и удар! Усеянный колючками панцирь треснул, и камень глубоко погрузился в головогрудь монстра. Во все стороны брызнула маслянистая жидкость, чудище задергалось, хрипя и булькая. Шесть его клешней, громко щелкая, потянулись к человеку.
— Да сдохни ты, мерзость! — зарычал Курт, принявшись исступленно топтать монстра.
Одна из клешней сомкнулась на голой щиколотке профессора, но тот стряхнул ее. Однако на коже остался глубокий порез. Зашипев от боли, профессор стал бить тварь кулаками. Вскоре та, дернувшись еще несколько раз, затихла. Теперь она представляла собой размочаленный кусок мяса, утыканный осколками панциря.
— Браво, профессор! — срывающимся голосом пропищал из своего укрытия Лайонхарт. Но вдруг он испуганно добавил: — Берегитесь!
Химмелькнакер насторожился и быстро глянул по сторонам. Слева качнулись ветки деревьев, послышался шорох, и тут на Курта прыгнуло нечто темное. Он попытался скинуть этот холодный, весь в липкой слизи груз, но тут же его опутали длинные щупальца. Профессор рванул эти путы, но они были прочными, как гофрированные шланги и держали крепко. Химмелькнакер упал, отчаянно молотя врага кулаками и пытаясь размазать его по песку. Тщетно! Сидевшую на спине тварь достать было трудно, и, хуже того, ее щупальца вонзились в бедро, вгрызлись в лопатку. Профессор забарахтался на песке, как придавленный таракан.
Сердце Ричарда, наблюдавшего за этой сценой даже не одним, а половиной глазка сжалось в булавочную головку и хотело, выскочив из тела, забиться в самый дальний угол хижины. Но вдруг Дик понял: черт, он не может дать этим тварям разорвать профессора. Иначе он останется на диком острове один! Вот почему аспирант, спотыкаясь и подвывая от страха, выбрался из укрытия. Наугад выцепив дрожащей рукой острый обрезок трубы из кучи мусора у входа, он ринулся в атаку.
— Получай! — взвизгнул Лайонхарт.
Раздался чавкающий звук, его сменили глухие удары. Тварь, до этого прочно сидевшая на спине Химмелькнакера, издала протяжный вой, а потом ее хватка заметно ослабла. Воспользовавшись этим, профессор сорвал с себя щупальца. Монстр повалился на песок, но тут же вскочил на ноги, и его зубы щелкнули всего в дюйме от бока профессора — он едва сумел увернуться. Ричарда обожгло нестерпимой болью и ночной лес завертелся волчком: хлесткий удар щупальца отправил его в кусты.
— Врешь, тварь! — проревел Курт, и, сжав в руках пару увесистых камней, принялся молотить ими чудище.
Оно уже не пыталось нападать, а лишь закрывалось, но без толку. Сперва один удар проломил ему череп, потом другие оставили на туловище сочащиеся темной слизью вмятины. Тварь кучей отбросов растянулась на земле, и Химмелькнакер мигом оседлал ее. Он зарычал, как разъяренный лев. Профессор схватил голову монстра и резко крутанул ее против часовой стрелки. Раздался громкий хруст, но тело чудища еще дергалось. Тогда Курт вцепился обеими руками в основания пучков щупалец, заменявших твари руки, и с силой рванул их в стороны. Несколько отростков оторвалось, и темная жидкость фонтаном ударила из ран. Не удовлетворившись этим, Химмелькнакер подхватил монстра и с размаху шарахнул его туловищем об колено. Уродливое тело с противным хрустом сломалось пополам и чудище, наконец, затихло. Только тогда профессор выпустил его из рук. Тяжело дыша, он поднялся на ноги, его взгляд обжигал поверженного врага ненавистью.
