Пол Кемп - Сумерки сгущаются
Выйдя на улицу, Кейл не стал оглядываться. Просто не смог. Боялся, что один лишь взгляд на Штормовой Предел заставит его вернуться.
Свежий весенний ветерок налетал со стороны бухты Селгаунта. Даже со столь далекого расстояния Эревис чувствовал привкус соли. Солнце село, и мальчишки, зажигавшие городские факелы, уже справились со своей работой. Оранжевый свет заправленных углем уличных светильников заливал Раунсел-райд. Экипажи заполняли улицу, их пассажиры, как и многочисленные пешеходы, спешили по своим делам. Никто не обращал внимания на Кейла, одного из многих в торопливой толпе. Убийца вышел в ночь и лишь через несколько часов вспомнил о том, что оставил сферу в гостиной. Проклятие! Стычка с Тазиенной заставила его позабыть обо всем на свете.
Ничего страшного, ему ведь не нужен сувенир, напоминавший о Тамалоне. Он и так не забудет Старого Филина.
Со стороны Храмового квартала колокола Дома Песен и гонг Храма Священных Празднеств возвестили о наступлении одиннадцати часов. Пора было отправляться в путь. Кейл пошел на юг, в сторону «Черного оленя».
По мере того как он углублялся в район товарных складов, сдававшихся в аренду, факелов становилось все меньше и меньше. На этих улицах, чьи дороги представляли собой простые земляные тропы, царили авантюристы, головорезы и потрепанного вида торговцы. На углах располагались проститутки, у входов в переулки — корыстолюбивые грабители и карманники. Повсюду спокойно разгуливали торговцы наркотиками. Все знали, что на этих улицах делалось столько же денег, сколько в легальной торговле Селгаунта. Недавно занявший свой пост новый хулорн и его скепторы даже не пытались остановить сбыт наркотиков и плоти, пока вся эта торговля велась в тени, подальше от глаз городских властей. В Сембии торговля пороком ценилась чуть ли не наравне с поставками пряностей из Чулта. Бизнес есть бизнес, таков был девиз любого дельца в Селгаунте, будь он сутенером или медником.
Прохожие могли чувствовать себя в безопасности, только если ходили по двое или трое.
Иногда богачей сопровождали наемники. Бедняки передвигались без охраны, впрочем, у них мало что можно было украсть. По привычке Кейл не упускал из виду никого и ничего, но не из чувства страха. Он был хищником, а не жертвой. Должно быть, воры и проститутки быстро это поняли, потому что никто не проявлял к нему интереса и даже не задерживал взгляда на убийце.
Впереди, на углу двух узких улочек, возвышалось обветшавшее двухэтажное здание «Оленя». Сооружение покосилось и выглядело таким же пьяным, как большинство его посетителей. Открытые ставни, черная краска которых выцвела почти до неузнавания, висели вкривь и вкось. Клубы дыма, хохот и нескончаемый поток сквернословии через окна вырывались на улицу и заполняли весенний воздух.
Перед «Оленем» скудный уличный поток усиливался: мимо проезжали или останавливались у дверей повозки, всадники, телеги и пешеходы. Какое-то время Кейл стоял в темном переулке, обозревая окрестности. Он хоть и чувствовал к Ривену подобие симпатии, как к еще одному из сторонников Тени, но не был слишком глуп, чтобы целиком и полностью доверять убийце. Они издавна соперничали, и Ривен вполне мог устроить засаду, исходя из каких-нибудь своих интересов. Не заметив ничего подозрительного, Кейл направился к двери таверны.
Открыв ее, убийца вошел внутрь. Как всегда, в «Олене» было не продохнуть от дыма, запахов пота и засохшей рвоты. На медном блюде позади стойки трактирщика жгли синелист, но даже это не освежало воздух. От клубов дыма у Кейла заслезились глаза.
Трактир был забит до отказа, подобно докам в полуденные часы. Впрочем, немалую роль тут играло время года. Именно ранней весной в Сембию устремлялись авантюристы всех мастей, и все они искали легкий способ обогатиться, уверенные, что в будущем их ждут несметные сокровища. Большинство из них в конце концов устраивались стражниками в караваны, чтобы в карманах водилось хоть немного денег. Этого, как правило, хватало на еду и оплату жилья. Тимора всегда улыбалась лишь избранным, и лишь они умудрялись сколотить себе состояние и прославиться. Барды слагали песни об их победах, и каждую весну в город прибывали все новые и новые искатели приключений, окрыленные надеждой повторить успех.
«Срединные земли никогда не испытывали нехватки в наивных глупцах», — подумал Кейл.
Завсегдатаи таверны взглянули на убийцу, стоявшего в дверном проеме, но, не увидев ничего интересного, вернулись к своим делам. Разговоры набрали прежнюю силу.
Хозяева «Оленя» насыпали на пол таверны толстый слой древесной стружки, чтобы было легче выметать кровь и рвоту, неизбежные при наплыве авантюристов. Нанимавшиеся на сезон девушки-официантки сновали сквозь толпу, поднимая высоко над головой подносы и тарелки.
Кейл оглядел зал в поисках Ривена и, поскольку был на голову выше большинства присутствовавших, сразу же заметил убийцу. Ривен сидел в одиночестве за маленьким столиком в темном углу, неподалеку от бара. Как всегда, Драйзек выделялся пурпурным плащом, саблями и недовольной гримасой. И хотя таверна кишела наемниками, никто не осмеливался подойти к убийце на расстояние вытянутой руки. Даже в большинстве своем безрассудные искатели наживы без труда улавливали в единственном уцелевшем глазу Ривена явную угрозу.
Убийца тоже заметил Кейла и поднял кружку, чтобы привлечь его внимание. Эревис кивнул и стал прокладывать себе путь через толпу.
Неожиданно кто-то довольно сильно толкнул его. Рука Кейла метнулась к кошельку, который оказался на месте, а затем к рукояти меча. Он с трудом остановил себя, до того как схватился за эфес.
— Следи за манерами, болван! — обратился к нему мужчина.
Полуэльф, вернее, полудроу, поправил себя Кейл, если судить по длинным светлым волосам, узкому лицу и темной коже, говорил со странным акцентом, незнакомым убийце. Глупец вызывающе уставился в лицо Кейлу. Хоть полудроу и был одет в роскошный наряд аристократа, Кейл отметил, что черты его лица были слишком жесткими. Беспечная улыбка и блуждающий взгляд разноцветных глаз придавали полудроу крайне неуравновешенный вид. Изящные руки он держал поблизости от пояса с оружием. Кстати, довольно потертым от частого использования.
Обычно Кейл не обращал внимания на таких глупцов, но разговор с Тазиенной вывел его из привычного равновесия. Он схватил полудроу за ворот шелковой рубашки, оторвал от пола и поднес к лицу, чем привлек внимание лишь некоторых посетителей. Драки и сцены насилия случались тут почти каждую ночь. Ссоры не вызывали интереса до тех пор, пока не обнажалась сталь.
