Ник Орли - Раб талисмана
— Откуда ты это знаешь?
— Оттуда, недоверчивый варвар, что лучшие наши маги и жрецы великих богов пытались справиться со знаками судьбы. И были это отнюдь не шарлатаны, обирающие легковерных. И открыли они, что даже Митра не может отвести от царя исполнение злого пророчества. И определили они, что не смерть тела отпускает душу умершего вместо царя, а исчезновение души, выпитой неведомым врагом, оставляет тело избранника лежать бездыханным после каждой ночи.
— И все это знают?
— Они? Это безмозглое веселящееся стадо? Они знают, что кто-то из них умрет. И все. Но тот, кто попытается уклониться от участия в священном жребии, тот умрет сразу. Не дожидаясь ночи. Вот они и веселятся.
— А сам царь тянет жребий?
Перес безудержно расхохотался. Из-за возобновившихся за столом разговоров на него не обратили особого внимания, но Конану стало не по себе от этого смеха.
— Царь раздает жребии! — отчетливо произнес Перес.
Гул голосов снова стих, и от царя, величественно восседавшего во главе стола, торжественно двинулись шесть гвардейцев в парадных доспехах. Все как один — высокие, сильные. Медленно прошествовав вдоль всего стола, они остановились возле Переса.
— Жребий пал на тебя, — провозгласил один из них.
Перес был просто раздавлен этим приговором. Он суетливо поерзал на месте, будто что-то искал, потом медленно поднялся, искательно озираясь по сторонам. Бессмысленно было все — мольбы и проклятия, борьба или смирение. Сопротивление птички не спасет ее от когтей кошки. Конан видел, что его собеседник готов был бы на любое унижение, если бы оно могло сейчас ему помочь. Но помочь ему не могло ничто, и лишь остатки гордости давали ему сил идти самому, а не извиваться бессильным червяком в равнодушных руках беспощадных стражей.
Переса увели вдоль стола, и он скрылся за дверью в дальнем конце зала. Безумный пир продолжался, но Конан заметил, что стражники у дверей неторопливо стали покидать свои посты. А гости потихоньку стали выходить из зала и возвращаться назад, новые слуги неназойливо наводили порядок, унося уснувших за столом, убирая объедки и вытирая залитые столы. Снова заиграла музыка, но веселье было сломано.
Воспользовавшись движением в зале, Конан поднялся из-за стола, прошел вдоль ряда узких окон и приблизился к двери, в которую увели Переса. Царь, возле которого оставалось двое телохранителей, в это время поднялся и, пошатываясь, двинулся к той же двери. Гвардейцы последовали за ним, поддерживая повелителя с чрезмерной заботливостью. На киммерийца они даже не взглянули, а если кто-то из пировавших рядом с царем, и заметил чужого человека, то никак на это не отреагировал.
Конан мгновенно решился и спокойно вошел в дверь следом за царем. За дверью он прижался к стене и увидел, что в коридоре, ведущем к богатой двери в царские покои властитель Шема встретился с воинами, отводившими Переса.
— Все в порядке, повелитель, — сказал один из воинов. — Он заперт в опочивальне.
— Хорошо, — хрипло произнес царь. — Вы свободны.
Воины ушли в боковой коридор, а царь постоял возле двери, жадно прислушиваясь, потом вместе с телохранителями двинулся еще в один коридор. Конан скользнул за ними, в несколько бесшумных шагов настиг их и ударом кулака свалил одного из стражей. Телохранители были не слабее киммерийца, но неожиданный удар в голову лишает сознания любого богатыря. Конан толкнул царя, чтобы перебить ему дыхание и не дать кричать, а сам напал на второго воина. Он мгновенно заткнул ему рот ладонью, поставил подножку и толкнул плечом, потом перехватил потерявшего равновесие телохранителя и впечатал его затылком в каменную стену коридора.
Не дожидаясь, пока бесчувственное тело сползет по стене на пол, Конан бросился к царю, который успел выхватить богато украшенный кинжал и встретил киммерийца колющим выпадом. Но Конан был не только силен, но и быстр. Он перехватил руку с кинжалом, и запястье противника хрустнуло под железной хваткой киммерийца. Варвар поймал падающий кинжал, перехватил ослабевшее тело царя и поволок его к дверям в опочивальню.
Дверь была закрыта снаружи подпоркой, опирающейся на специально прибитый брусок на полу. Видно было, что он прибит здесь недавно — настолько он был чужероден рядом с роскошной дверью. Конан решительно выбил подпорку, открыл дверь и заволок царя внутрь. Тот начал было сопротивляться, но для киммерийца это было не более чем трепыхание рыбешки в крепких сетях.
Он бросил стонущего и ругающегося пленника на пол и огляделся. Опочивальня с огромной кроватью, завешенной шелковым балдахином, шитым золотом, четыре масляных светильника на стенах, Перес, сидящий на полу возле кровати и глядящий на вошедших с боязливой надеждой. Царь, бессмысленно шевелящийся на полу, покрытом коврами, сделал вдруг попытку криком позвать на помощь, но киммериец безжалостно пнул его сапогом, и тот захлебнулся своим криком.
— А что? — поинтересовался Конан, — кто-то придет сюда на призыв о помощи?
— Это вряд ли, — усмехнулся Перес и весомо произнес, глядя на поверженного повелителя. — Царская власть кончается за порогом этой комнаты, не так ли?!
— Так! — Царь сел более-менее ровно и, злобно глянув на киммерийца, сказал: — Я в вашей власти. И гибель моя неминуема. Но неужели вы думаете, что сможете уйти отсюда живыми?
— А почему бы и нет? — спросил Конан. — Ведь смерть ищет тебя и не успокаивается, пока ты подсовываешь ей других.
— Нет, киммериец, — покачал головой Перес, — смерть возьмет всех, кто окажется рядом с царем.
— Что мы можем сделать?
— Ничего, — с мстительной радостью в голосе произнес царь, — десяток лучших воинов умерли здесь так же, как жалкий одинокий старик. Ни оружие, ни магия не способны помешать исполнению проклятья. Ни светлые боги, ни покровители зла не откликаются на призывы своих жрецов, которые молят их избавить нас от гибельного пророчества.
— Тогда замолкните, — непререкаемым тоном велел киммериец.
Он попробовал открыть дверь, но кто-то уже заботливо вернул подпорку на прежнее место, и толстые створки даже не шелохнулись. Конан достал из ножен меч и лучший кинжал, сел возле двери с оружием наготове и задумался. Перес встал, отошел к узкому проему окна и стал глядеть в звездное небо, как будто прощаясь с этим миром, царь тоже поднялся на ноги, медленно прошел вдоль глухой стены и как будто ненароком попробовал надавить на какой-то малозаметный выступ в стене.
Ничего не произошло, и царь негромко выругался. Верные слуги добросовестно позаботились о том, чтобы из этой ловушки не было никакого выхода.
