Питер Нэйл - Зов арены
«Шут! Ведет себя как уличный фокусник»,— презрительно подумала Соня. Но что-то говорило ей, что на самом деле все не так просто.
Куршахас изящно поклонился и, взглянув на пол, заметил пятна крови.
— Как я вижу,— сказал он,— у моего друга ленивые слуги. Но это ничего. Я буду рад помочь.
Он провел рукой — и кровь зашипела, вспыхнула необычным сине-зеленым пламенем, которое мгновенно исчезло, не оставив после себя ни малейшего следа: ни алых пятен, ни пепла.
Гости робко захлопали в ладоши, и Хавлат хлопал громче всех. Куршахас поклонился.
— Я покажу несколько простых фокусов,— заявил он,— чтобы не разочаровывать гостеприимного хозяина. Не согласится ли кто-нибудь помочь мне?
Все притихли, а Куршахас громко рассмеялся:
— Может быть, кто-то из юных служанок…
— Да, да! — крикнул Хавлат, хватая за руку молодую рабыню.
— Господин,— слабо запротестовала она, — я…
— Иди,— холодным тоном приказал ей Хавлат.— Ничего тебе не сделается.
Он грубо протащил ее вокруг стола и с силой хлопнул по ягодицам, так что девушка, спотыкаясь, вылетела на середину и замерла. Куршахас, едва, заметно улыбнувшись, окинул взглядом точеную фигуру рабыни, наготу которой прикрывала лишь коротенькая набедренная повязка.
— Смелее, смелее,— подбодрил он.
Девушку трясло от ужаса.
— Ты очень робкая девица, не правда ли? — усмехнулся Куршахас.— Может, ты была бы гораздо смелее, создай тебя боги тигрицей?
Девушка молчала.
— Я помогу тебе,— заявил Куршахас и быстро провел одной рукой по спине девицы, другой — по животу и сразу же сделал шаг назад.
В зале послышались изумленные возгласы.
Рабыня опустила глаза, оглядывая себя, и завизжала. От шеи до колен на ее обнаженной коже возникли коричневые полосы из меха.
— Что скажете? — обратился Куршахас к гостям.— Похожа на тигрицу?
Рабыня стонала и повизгивала от страха.
— Но в душе-то ты не тигрица, верно? — Куршахас задумчиво сдвинул брови,— Скорее, нежный цветок.
Он сделал несколько быстрых движений обеими руками. Полосы исчезли, а светлые волосы девушки превратились в букет полевых цветов.
Зрители оживились, начали шутить, смеяться, и громче всех — Хавлат. Рабыня, упав на колени, разрыдалась. Куршахас покачал головой:
— Неблагодарная девчонка! Полевой цветок, значит, тоже не подходит? Похоже, ты вообще ни к чему не пригодна! Что же, ладно…
Несколько неуловимых жестов — и к рабыне вернулся ее прежний облик.
Испуганная девушка бросилась прочь из зала, сопровождаемая насмешками пирующих.
— Мне, видимо, нужен кто-то другой,— пожаловался Куршахас.— Может быть?.. — Он подошел к столам, внимательно разглядывая гостей, затем решительно шагнул к какому-то толстяку, богато одетому, обвешанному дорогими украшениями.— Вот прекрасный пример! Вот человек, который создал сам себя — из денег. Я не ошибся, сиятельный господин?
Толстяк радостно фыркнул.
— Можно сказать и так! — Хихикнув, он хлопнул по столу ладонями и гордо оглядел соседей по столу.
— Чтобы это были не пустые слова,— заверил его Куршахас,— я смогу это доказать. Вот!
Перегнувшись через стол, он погрузил правую руку в волосы толстяка и стал быстро их тереть. И из-под руки Куршахаса полетели десятки заморийских золотых монет. Они попадали в лица окружающим, прыгали по столу, летели в тарелки и чаши. Толстяк заходился от смеха. У него кружилась голова, но груда блестящих монет вызывала у него неподдельный восторг.
— Кто следующий? — громко спросил Куршахас, окидывая взглядом зал.
Хавлат глазами указал ему на дальнюю стену, и Куршахас направился к Сэндасу и Соне.
— Кто же следующий? — повторил он.
Воительница напряглась. Сэндас заметил, как ее глаза вспыхнули, встретив взгляд Куршахаса.
— Во имя Неба,— пробормотала девушка,— если он посмеет…
Сэндас тронул ее за плечо:
— Соня, это же только игра…
Куршахас приблизился к их столу.
— Вот мы и нашли! — объявил он.— Взгляните на эту женщину! Волосы этой красавицы похожи на огонь…
Соня вскочила на ноги, отбросив стул, который ударился о стену. Сэндас хрипло вскрикнул от неожиданности. Куршахас тут же отступил на шаг. Сверкнув глазами, Соня выхватила меч и кинжал. Правой ногой она упиралась в край стола, чтобы толкнуть его на Куршахаса, если тот вздумает приблизиться.
Хавлат, кипя от ярости, сжал кулаки.
— Соня! — воскликнул Сэндас — Разве ты не понимаешь?..
— Ты слышал, колдун? — отчеканила она, не обращая внимания на Сэндаса.— Только посмей сделать шаг, и добрая сталь пронзит твое черное сердце!
Глава третья
— Ко мне! — рявкнул Хавлат.— Стража! Схватите эту женщину!
Из противоположных углов зала на его зов выступили два отряда хорошо вооруженных солдат, держа пики наготове.
— Стойте! — крикнула им Соня, не отводя взгляда от Куршахаса.— Стойте, собаки, иначе этот пол зальет не только медвежья кровь!
Они заколебались.
Хавлат, брызгая слюной, дрожал от ярости. Со всех сторон неслись восклицания:
— Сумасшедшая!
— Дикарка!
— Она вообразила себя мужчиной…
— Совсем свихнулась, должно быть…
— Смотрите, как она держит меч! Сразу видно, не новичок…
— Ненормальная…
Сэндас медленно поднялся и шепнул Соне:
— Во имя богов, что ты делаешь? Это же не…
— Не подходи! — крикнула Соня Куршахасу.
Но маг только отступил на пару шагов, склонился в издевательском поклоне, развел руки и снова сложил их вместе, выпрямляясь.
— Успокойся, огнегривая,— улыбнулся он, поблескивая глазами,— Ты ошиблась, я вовсе не причиню тебе зла.
— Я ничуть в тебе не ошиблась. Колдун!
Все еще улыбаясь, Куршахас обернулся к Хавлату:
— Друг мой, бедняжка, очевидно, немного перепила сегодня, и мои фокусы разволновали ее.
— А я думаю,— рявкнул Хавлат,— что эту гирканскую девку надо вывести на улицу и дать ей пинка под зад!
Соня яростно уставилась на него.
— Убери меч, женщина! Разве ты не знаешь, что это значит — обнажать сталь в чужом доме?
Соня ничего не ответила. Она смотрела на него с ненавистью и презрением. Сэндас поддержал своего хозяина:
— Пожалуйста, Соня, тебе ничего не угрожает. Убери меч. Ты ведь не хочешь попасть в темницу?
Она неохотно подчинилась. Девушка дрожала от возбуждения, ее лицо покрывала испарина, глаза горели яростью и, может быть, в них еще не угас страх.
— Неужели ты не видишь, кто он такой? — пробормотала она, обращаясь к Сэндасу,— Во имя Неба! Вы Что тут все, слепые, что ли?
