Джеральд Старк - Крепость мрака
Я поверил. Дал вам войско. Дал корабли. Сам отправился с вами.
Но вот мы под стенами Твердыни Зла, как ты ее называл, Эрианн, и я не вижу угнетенных народов. Не вижу отвратительных чудищ — кроме тех, что мы притащили с собой, ничего не слышал о колдовских ритуалах. Я видел только плодородные нивы, вытоптанные нашими мечниками, тучные стада, которые угоняют наши фуражиры, чтоб прокормить воинов, богатые дома, забавы ради сожженные нашими подгорными союзниками для пристрелки катапульт! Видел крепости, сопротивлявшиеся до последнего бойца, и города, жители которых отчего-то не спешили встречать нас цветами! Но вы заверяли, что все это — обман, что можно быть рабом и не сознавать этого, жить под Тенью и не замечать ее. Вы клялись священной тройной клятвой древа, воды и ветра в том, что средоточие Зла находится в Долине Вулканов, и мы близки к окончательному очищению! И я снова верил, потому что помнил как вы клялись. И потому, что поклялся сам.
Разве не так все было, Эрианн? Исенна? Скажите, разве было иначе?
— Воистину так, — с сокрушенным видом подтвердил обладатель серебряной шевелюры, Эрианн Ладрейн из Альвара, коего частенько называли Отцом Хитрости, — так, но…
Он развел руками.
Исенна отмолчался.
— Наконец я вижу, что тот, кого вы именовали Владыкой Тьмы и Темным Всадником, готов пожертвовать собой для того, чтобы прекратить бессмысленную бойню, — звенящим голосом продолжал Олвин, на скулах которого горел лихорадочный румянец. — А те, с кем я делил кров и хлеб, готовы нарушить извечные законы благородства, презрев неприкосновенность посланников! Забить в колодки тех, кто явится с предложением мира, и торговаться с противником головами заложников. И это после того, как вы сами предложили встретиться для переговоров! Вы и теперь будете твердить: "Это ради того, чтобы пресечь Зло в мире сущем?!"
— Теперь я вижу, что неверно объяснил тебе суть наших действий, Мореход, — смущенно кашлянув, произнес Эрианн Ладрейн. — Повторюсь: да, мы намерены схватить Черного Роту, буде он явится для беседы с нами, и удерживать в качестве заложника, равно как и его свиту, — но только лишь в том случае, если он откажется принять наши условия. А условия таковы: Семь Радужных Камней безусловно передаются нам, наши Владеющие Силой допускаются во все уголки Цитадели, дабы мы убедились, что волшба Всадника не содержит Зла либо же, наоборот, исполнена оного… Ну и, поскольку наши подгорные союзники, разумеется, потребуют оплаты, таковая должна быть предоставлена им незамедлительно в том виде, в каком они пожелают — золотом, землями или секретами мастерства. После этого наш поход окончен.
Взгляд Морехода потяжелел, в то время как плечи поникли, словно не выдержав груза кольчужного доспеха. Под этим взглядом смутился и отвернулся даже Исенна, чье лицо, с благородными, хотя и крупноватыми чертами, устрашало своей каменной, неестественной неподвижностью.
— Дабы убедиться, что волшба Всадника не содержит зла… — тихо повторил Олвин. — Так вы лгали мне, лгали все это время, у вас не было ничего, кроме собственных домыслов… И что же вы сделаете, если она действительно его не содержит? Воскресите мертвецов? Принесете свои извинения Всаднику? Неужели даже теперь ты не можешь не лгать, Отец Обмана, даже видя, как нелепа твоя ложь?
— Довольно! — взревел гигант в золоте и рубинах, сжимая тяжелые кулаки. — Нет сил, более слушать эту прекраснодушную болтовню. Пора сказать все начистоту. Проклятье, Олвин! Да, мне нужны Кристаллы Радуги, мне и Эрианну, нам нужна Власть, которой не нужно будет делиться с кем-то еще. Я не могу спать спокойно, зная, что это темное отродье владеет Силой, превосходящей мою собственную! Я не знаю, замышляет он там что-нибудь или нет, но если замышляет, я должен ударить первым. Таков уж я есть, и другим мне не стать. И — да, мне нужны были твои воины, а еще пуще — твои корабли. Как бы иначе мы получили все это, не догадайся Эрианн сыграть на твоем благородстве? Нам пришлось схитрить, но, Олвин, это ведь ложь во благо! Что там еще тебя смутило? Поля? Стада? Сожженные деревни? Вырастет новая рожь, скот народится снова, что же до деревень, то поверь, когда вся Сила будет в моих руках, на месте каждой разрушенной хижины я построю дворец, облицованный яшмой, с окнами из драгоценного смарагда! Мертвецы? Да, это война, здесь иногда убивают! Но игра стоит любых жертв, поверь мне! Ведь ты — носитель Жезла, как и я. Творец Единый, я предлагаю нам троим разделить власть над миром! Эрианн согласился, дело за тобой. Ну? Решай!
— А потом ты сочтешь, что делить власть на троих тебе уже не хочется, — тусклым голосом проронил Корабел, не глядя на недавнего соратника. — И не сможешь уснуть, потому что у кого-то будет сила, равная твоей. Конечно — ведь ты во всем любишь быть первым… или единственным.
— Древние боги, что ты несешь! Клянусь тройным единством, я…
Он не договорил — Олвин вскинулся, будто подброшенный пружиной, лязгнул мгновенно вылетевший из ножен меч Морехода. Нет, два меча запели слитно — воитель в золотой броне был не менее быстр.
— Поклянёшься еще раз, — прошипел Олвин, — и я забью эту клятву обратно в твою лживую глотку.
— Попробуй, — оскалился Исенна.
Несколько долгих мгновений альбийские вожди мерили друг друга яростными взглядами. Наконец Олвин вздрогнул, его лицо исказилось мучительной гримасой, и он с размаху отшвырнул клинок, глубоко вонзившийся в земляной пол.
— Я увожу свое войско теперь же, — процедил он. — Корабли доставят нас к Яблочным Островам. Никогда более нога воина моего племени не ступит на эту несчастную землю, и никогда более я не возьму в руки оружия. Пусть порукой тому будут не три начала, оскверненные вашими лживыми клятвами, но сама жизнь моя и свидетельство Небесного Творца, и сила Благого Алмаза. Пусть он испепелит меня немедля, если я решусь нарушить данный мной обет. На ваши же головы да падет проклятье.
С этими словами он сплюнул под ноги Эрианну и мимо застывшего с мечом наголо Исенны Аллерикса вышел вон, с треском откинув полог.
— Пусть проваливает, — буркнул Исенна, с явной неохотой убирая оружие в ножны. — Когда Цепь Радуги станет нашей, мы притащим его сюда вместе с Островами и кислыми яблочками. Я отдам приказ, чтобы дверги на передней линии приглядывали в оба — чего доброго, этот одержимый честностью недоумок кинется предупреждать Всадника о нашем маленьком сюрпризе.
Он канул следом в ночную темень, не поглядев на Эрианна, оставшегося сидеть в одиночестве.
Хитроумный, проводив его взглядом, сладко улыбнулся своей острой улыбкой — и зажмурился от удовольствия, точно объевшийся сметаны кот.
