Маргарет Уэйс - Звёздные стражи
Дерек, как назвал мужчину Платус, без шлема выглядел старше, несмотря на стройную и мускулистую, как у юноши, фигуру. Дайен решил, что ему лет под пятьдесят, а значит, он был приблизительно ровесником Платуса. Но его лицо, словно изваянное из гранита, чертам которого резец скульптора придал суровое, мрачное выражение, выглядело старше. Длинные черные волосы, влажные от пота, на затылке были завязаны кожаным шнуром. По бронзовому цвету кожи можно было догадаться, что он много времени проводит в космосе, а потому пользуется искусственным солнечным светом для поддержания здоровья. Глаза, темные и глубоко посаженные, смотрели холодно и неприязненно.
От этого взгляда Дайена охватила дрожь, хотя вечер был теплый.
— Я помню Мильтона, поэт. Процитирую конец той строфы: «…волю ждать отмщенья вожделенного». Значит, тебя предупредили о моем появлении. Ставрос, конечно. А я-то думал, что вовремя заблокировал его передатчик.
— Вовремя. Ты действовал, как всегда, эффективно, Саган. Я получил лишь простую математическую последовательность, которую отправил один из друзей Ставроса, когда тот понял, что бежать уже поздно. Твоим службам слежения не стоило труда зафиксировать эти цифры, но по ним я догадался обо… всем.
Саган обвел взглядом комнату, заставленную полками с книгами. Несколько прекрасных картин на стенах, простая уютная мебель. Дайен тоже посмотрел на свое бывшее жилище, но новыми глазами, в которых невольно заблестели слезы. Какими бесценными показались ему сейчас все эти вещи! Когда же Саган подошел и взял затянутой в перчатку рукой небольшую арфу — арфу Платуса! — юноша отдал бы все, чтобы ворваться внутрь и вырвать арфу из рук этого человека. Но у Дайена едва хватало сил, чтобы держаться за карниз. Он никак не мог, понять причину охватившего его ужаса, который был настолько реален, что разъедал душу и лишал сил.
— Прошло много времени, поэт, — сказал Саган, с почтением и осторожностью ставя арфу на место. — Долгие годы я искал тебя.
Пройдя через комнату, он подошел к окну, и грудь Дайена сжало от непереносимого страха, что его могут увидеть. Но мужчина повернулся спиной и посмотрел на Платуса. Великолепный Феникс, украшенный золотом, был вышит на плаще Сагана.
— Мальчик исчез.
— Да, я отослал его.
— Почему же ты не скрылся с ним?
Платус пожал плечами, и серебряные доспехи сверкнули. Он повернулся к своему посетителю, и Дайен увидел драгоценный камень, висевший на серебряной цепочке на шее учителя.
— Меня легко найти, Саган. У тебя есть на меня файл, содержащий все сведения обо мне: от группы крови и отпечатков пальцев до энцефалограммы мозга. Свидетельством тому та легкость, с которой ты нашел мой дом, зная лишь название планеты! Как долго я бы смог скрываться от тебя, Дерек? Но мальчик… Мальчик — другое дело. Он для тебя аноним…
— Аноним! — ухмыльнулся Саган. — Вот еще! Какой бы ни была его семейка, но только не анонимной. Ведь он, несомненно, должен походить на них! Разве только… — Он взглянул на Платуса с недоверием. — Он не знает!
— Правильно, он ничего не знает, даже своего настоящего имени.
— Всевышний! — выдохнул Саган. Его лицо стало мрачным, и юноше показалось, что не ругательство, а благодарный призыв к Богу прозвучал в этом слове. — Представляю, как ты его воспитал, слабое, слюнявое ничтожество! — Прищурив глаза, он осмотрел комнату. — Поэзия! Музыка! — Ногой, одетой в высокий ботинок, Саган презрительно ткнул в арфу. Она упала, дрожащие струны издали диссонирующий звук. — Никогда не пойму, почему она оставила его на твое попечение!
Саган на минуту задумался.
— Признаю, Платус, это осложняет дело. Осложняет, но не делает невыполнимым. Ставрос тебе не помог. Твоя смерть могла бы быть легкой и безболезненной — обычная казнь, предусмотренная законом Галактической демократической республики для роялистов, известных, как Стражи короля. Теперь, конечно, все будет по-другому. Я должен найти мальчишку, и ты сам поможешь мне в этом. Ставрос продержался только три дня, Платус. Только три, а он был намного сильнее тебя.
Дайен вцепился в карниз руками, которые побелели и медленно теряли чувствительность. Ему хотелось кричать, выть, броситься в комнату. Но он был бессилен что-либо сделать. Страх лишил его голоса и силы. Он не понимал смысла услышанных слов. Лишь много позже, вспоминая этот день, он разберется в сути сказанного.
— Должен заметить, Платус, — продолжал Дерек, холодным, презрительным взглядом глядя на худого, изможденного хозяина дома, — я был удивлен, застав тебя живым. Ведь ты наверняка знаешь, что ждет тебя, если ты окажешься в моих руках?
— Ты прав, Саган, я слабый человек, — Платус глубоко вздохнул, — однако королевского происхождения тем не менее, и живым ты меня не возьмешь.
Протянув руку, он схватил серебряный меч, лежавший на столе, поднял его и, как показалось Дайену, повернул рукоятку, из которой тут же выскочили пять шипов. Платус, вздрогнув от боли, неуклюже сжал ладонь, и шипы впились в его кожу.
— Я буду драться… за свою жизнь.
С минуту Саган смотрел на него, совершенно сбитый с толку. Затем засмеялся. Утробный, жуткий смех изливался словно из какого-то бездонного темного источника.
Платус стоял, не шевелясь, крепко сжимая рукоятку меча.
— Итак, пацифист, — Саган перестал смеяться, — наконец-то ты нашел, за что стоит бороться. Положи на место меч, глупец! — Он сделал презрительный жест рукой. — Это оружие бессильно против моих доспехов.
— Мне лучше знать, Дерек, — ответил Платус со спокойным достоинством. — Я не такой хороший фехтовальщик, как моя сестра. Она была одной из лучших, сам знаешь, ведь ты ее учил. Но меч, выкованный первосвященниками и направляемый силой моего разума, пронзит твои доспехи, как мягкую плоть. Ты хочешь схватить меня? Так сразись со мной.
— Но это же смешно, пацифист! — Саган криво улыбнулся.
Сцена действительно выглядела нелепо: интеллигентный, добрейший Платус припирает к стенке и вызывает на бой человека, для которого носить оружие — обычное дело, чьи сильные мускулистые руки покрыты шрамами, полученными в многочисленных сражениях. Невольный истерический смех чуть не вырвался из груди Дайена, но он, закрыв лицо руками, подавил подступившие к горлу спазмы и опять заглянул в окно.
Саган уже не улыбался, глаза его смотрели мрачно и пристально. Медленным, осторожным движением он поднял руку.
— Дай мне меч, Платус. Ты не можешь сражаться со мной. Ты не можешь победить и знаешь это. Это бессмысленно… — Продолжая говорить монотонным, гипнотизирующим голосом, он сделал шаг к Платусу и затянутой в перчатку рукой потянулся к мечу. — Ты же миролюбивый человек, поэт, веришь в мирное разрешение конфликтов между людьми. Ты часто твердил: жизнь священна. Отдай мне меч. А затем расскажи, где найти мальчика.
