Сергей Малицкий - Юдоль
Каттими помолчала, затем прижалась к охотнику.
— Ты выстоял. Молодец. Хотя против той твари с крыльями не было бы шансов даже у всей гвардии урая.
— Что заставило его убраться? — спросил Кай.
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Я лепила круги и звезду. Круги как защиту, звезду как отворот. Только когда сидишь дома вечером у лампы и вычерчиваешь что-то похожее против неурожая, или от тати, или от ворья, или от ловчих Хилана, то все делаешь как-то в шутку, что ли… Раскатываешь по столу воск, расчерчиваешь иглой весь рисунок на половину локтя, берешь воду или легкое вино. Ну конечно, прокалываешь палец иглой, каплю крови пьешь сама, разливаешь по линиям, в конце колдовства опять прокалываешь… Но всякий раз главное не то, что делаешь, а то, что у тебя в голове. Бабки так учат. Если ты спросишь, что я делала, так отвечу тебе, что не помню. Вот. — Она потянула ворот рубахи, показала багровый крест, вздувшуюся рану поверх старых шрамов. Рану, замазанную свежими снадобьями. — Как я это сделала?
— Ножами, — ответил Кай. — Этот Пангариджа дважды взмахнул крыльями, и оба раза меня кидало как пушинку. Дверь спиной выбил. Во второй раз я и разглядел, как ты чирканула себе по груди ножами. И все. Пангариджа исчез, а я будто в пропасть упал.
— А я наоборот, — Каттими поежилась, — глаза открыла, вижу — двери выбиты, кольца остывают, в зале суматоха, потому как урай не выдержал, свалился с ударом, а ты лежишь и почти не дышишь. Подхожу к тебе — глаза закрыты, а из груди хрип. Наклонилась и слышу: «Ружье забери».
— Забрала ведь, — постарался улыбнуться Кай. — Чем все кончилось? Как добрались до лодки? Как меня дотащила? Откуда все эти припасы?
— Тарпу говори спасибо, — задумалась Каттими. — Он появился минут через пять. Порядок навел сразу, хотя Мелит помог, хоть и лежал, не мог пошевелить ни правой рукой, ни ногой, рот перекосило, но прохрипел, чтобы слушались Тарпа. Воеводой его назначил. А тот уж приказал нести тебя в Водяную башню. Я сама пошла. Ловчие шарахались от меня, как от лихорадочной. А там уж… Я пока тобой занималась да сонной травой тебя обматывала, чтобы снадобья на твои раны лучше легли, через час и Тарп подошел. Усталый, истерзанный, кажется, живого места нет, но счастливый. Устоял город. Только начали в зверей жители обращаться, как все и развеялось. Погибло сотни полторы человек. Из них почти сотня в замке иши. Те восемь злодеев прятались в казарме Арша, он их и повел по переходам, всех стражников порубили, что встретились. Тарп сказал, что обнесло город бедою. Мне поклонился, на тебя вообще как на приделанного смотрел, рассказали ему ловчие, как зеленоглазый спиной двери, заваленные скамьями, вышибал. А потом велел уходить. Сказал, что похмелье отворота беды схлынет, нас же во всех бедах и обвинят. Меня, как ведьму, на части разорвут, тебе тоже жизни не будет. Еще твои старые подвиги припомнят. Многие ножи на тебя точат. Я ему сказала про лодку, он послал за ней верных людей, добавил кое-что в нее от себя, палатку вот эту, вино, еду и по темноте сам же и отпихнул меня от водяных ворот. Пожелал удачи.
— Спасибо ему, — пробормотал Кай. — В который раз встречаюсь с этим воином и в который раз убеждаюсь, что не все так плохо, как кажется на первый взгляд.
— Да, — расширила глаза Каттими. — Я у тебя браслет в суме нашла! Тот самый! А Тарп сказал потом, что ты руку отрубил Аршу! Так тот выжил и ползал потом перед Тупи, скулил, что околдовал его часовой мастер! Распоряжался, как самим собой. Приказал сразу после удара колокола в четыре часа идти во дворец и убивать урая со всем семейством. Под корень выводить. И свидетели нашлись, которые видели, как Истарк преподносил в дар воеводе бронзовый браслет. А этот, который с крыльями, летал над дворцом, а потом только махнул ими — и все стекла на галерее вылетели! Когда ты успел подобрать-то вещицу?
— Сам удивляюсь. — Кай опустил руку, нащупал сквозь сукно сумы тяжесть браслета. — Как во сне все было. Что там написано-то? Теперь-то уж прочитала? Или нет? Скажи еще, что не рассматривала добычу.
— Я эту штуку уже давно рассмотрела, — пробормотала Каттими. — Еще когда она мне лодыжку перехватывала. Нашла сразу, но рассматривать не стала, только в тряпицу замотала. Сил не было. Да и сначала тебя придерживала, а потом гребла.
— А потом спала, — улыбнулся Кай, потянулся, привыкая к новым болячкам, снял с огня котелок. — Вот согреемся и решим, что делать дальше.
— Не хочешь здесь остаться? — Посмотрела на него с усмешкой, но прятала под нее не веселье — тревогу и страх.
— Чего боишься? — прямо спросил Кай.
— Того, что брезговать мною станешь, — проговорила чуть слышно девчонка. — Бабки говорят, что нельзя показывать парню, как девка колдует. И как рожает — нельзя. И как по-женски кровоточит. Многое нельзя. Брезговать станет. Не головой брезговать, а нутром.
— Знаешь, что говорил мне приемный отец? — спросил Кай, наклонившись к Каттими, щекоча языком мочку ее уха. — Всякий человек к старости кладезем становится. Только то в кладезе, что он складывает и копит. А складывает он то, что у него есть. Или ты думаешь, что так уж твои заречные бабки были умны?
— Однако все мое недавнее колдовство от них, — не согласилась Каттими.
— А вот мы сейчас и проверим, — успокоил ее Кай.
— Это как же? — не поняла Каттими.
— Осмотрим тебя, — предложил охотник. — Палатка вон стоит, перенесем туда постель и осмотрим. Разыщем тайные знаки, браслеты, обереги. И если не найдем ничего, тогда придется считать, что все колдовство твое от тебя самой.
— Да ну тебя, — засмеялась Каттими, но тут же и замолчала, потому как губы ее оказались заняты губами охотника.
Уже глубокой ночью, когда даже и жар молодых тел потребовал теплой одежды, легкого вина и нескольких одеял, Каттими запалила лучинку, выцарапала из тряпицы тяжелый бронзовый браслет и прочитала вырезанную на нем надпись. Прочитала и долго молчала, закрыв глаза, качая головой.
— Ну что там? — спросил Кай.
— Я думала, что ты спишь, — удивилась девчонка. — Ничего особенного. Обычное заклинание на покорность. Уж не знаю, как оно наполняется силой, но сдается мне, что дело не в роге. Тут внутри те же линии. Слова снаружи, линии внутри. Наверное, тот, кто надевает браслет, тот и правит.
— Почему же Такшан не смог править тобой? — спросил Кай.
— Значит, силенок не хватило, — пожала плечами Каттими. — Может быть, потому и убить меня решили, что не сладили? Хотя если бы мне надел браслет тот же Истарк или даже этот крылатый, я бы не поручилась за себя. Ты береги меня от них, хорошо?
Попросила и сама засмеялась, словно глупость почувствовала.
