Андрей Мартьянов - Звезда запада
— Ничего, ещё встретим людей, — пробурчал Торин, выслушав соображения святого отца о племенах, обитавших у западных склонов Химинбьёрга. — Только жалеть бы не пришлось о такой встрече. Нас-то всего пятеро…
Конунг посмотрел на разрушенное городище задумчиво, а затем подозвал Видгнира с Гунтером:
— Вы бы, ребятки, кольчуги надели, а? К чему лишний раз под чужие стрелы подставляться?
— Какие стрелы? — усмехнулся Гунтер. — Торин, ты оглянись как следует! Нигде и дымка не видно! Не живёт никто поблизости, или ушли все от…
Германец кивнул в сторону юга. Там желтоватая с редкими пятнами зелени степь понемногу серела, теряла краски, а ещё дальше виднелась явственно различимая чёрная пелена расползающегося по Междумирью Мрака.
— Может, и ушли, — согласился Торин. — А броню всё одно надеть надо.
Гунтер проворчал что-то насчёт излишней предусмотрительности конунга, но всё же вытащил из мешка свёрнутую кольчугу и облачился. На такой жаре таскать на себе железо было тяжеловато и неудобно, но Торин рассуждал верно — рисковать ни к чему.
За день прошли около шести лиг, встретив по дороге ещё с полдесятка заброшенных поселений на холмах, а одно из них, самое крупное, даже было окружено цепью насыпанных руками человека курганов. В другое время отец Целестин не удержался бы и устроил здесь разыскания, но конунг, озабоченно оглядываясь на простёршиеся позади Поля Тьмы, гнал отряд на север, к проходу меж горами.
Равнины покидали не только люди. Табуны диких лошадей, стада невиданных, похожих на огромных быков, коричневых зверюг, поднимая облака пыли, тоже двигались к Красным Горам, гонимые навеваемым Нидавеллиром страхом. И тут было раздолье драконам — зелёные ящеры камнем падали с небес и, планируя в каких-то нескольких локтях над травой, успевали схватить жертву когтями. Монах опасался, что однажды дракон нападёт и на отряд, спутав тёмных вадхеймских лошадок с крупными и легконогими степными скакунами, но ни один летучий змий пока ни разу не приблизился к людям.
Но однажды драконья охота едва не стоила жизни всем спутникам отца Целестина, да и ему самому. Громадный, раза в два-три крупнее Гюллира, дракон ураганом налетел на шедшее почти вровень с отрядом стадо диких быков. Появился ящер удивительно внезапно, но чуткие звери смогли его заметить ещё до того, как крылатая тварь спустилась к самой земле, и, спасаясь, ринулись в сторону. Отряд оказался на пути нескольких сотен обезумевших от ужаса животных. Ещё немного, и пятеро всадников были бы сметены и растоптаны, но положение спас сам виновник, — Гунтер и Видгнир в один голос потом уверяли, что дракон заметил растерявшихся от неожиданности людей и, за считанные мгновения обогнав несущееся на них стадо, заставил быков повернуть в сторону. Так оно было или нет, но, когда опасность миновала, отец Целестин вознёс ко всем святым благодарственную молитву, будучи уверен, что избежать гибели под копытами степных великанов удалось просто чудом.
По счастью, столь опасных положений более не возникало, но всякий раз, когда слышался близкий свист драконьих крыльев, у монаха сжималось сердце. Тем более что на подходах к Красному Кряжу приходилось двигаться среди огромных, многотысячных стад, едва только не касаясь боками с уходящими от надвигающегося Ничто обитателями безбрежных лугов Междумирья.
Торин старался держаться ближе к краю Химинбьёрга, видя, что основные массы животных стекаются с юго-запада, но и возле гор вся трава была вытоптана так, что не оставалось и редкой травинки на корм вадхеймским лошадкам. И это уже не говоря об отсутствии дров для костра — предгорья, опустошённые подчистую, были унылы и бесплодны. Если людей спасало то, что в мешках ещё не перевелись старые запасы, а изредка встречавшиеся брошенные посёлки давали пищу для костра в виде остатков сухих брёвен, то коням приходилось совсем туго. Одно хорошо — тягот с водой не было. Вечные снега Небесных Гор дарили равнине множество прозрачных как слеза речушек, исчезавших в западных далях либо стекавшихся в единые мощные потоки, уходящие в просторы степи. В обычные времена преодолеть неширокие водные преграды не составило бы большого труда, но сейчас приходилось едва ли не расталкивать скопившихся у водопоев диких лошадей и быков. А если их стада переходили речки выше по течению, то вода безвозвратно теряла чистоту и прозрачность, превращаясь в бурую грязь, пить которую становилось совершенно невозможно.
В дополнение ко всем неприятностям пошли дожди, и разбитая тысячами копыт степь стала походить на вязкое болото. С ослабевших коней пришлось слезть. Измученные животные больше не могли нести на себе людей, и теперь отряд двигался вчетверо медленнее.
Монах брёл едва не по колено в грязи, ведя в поводу понурившуюся лошадь, и под сопровождение непрерывной брани Гунтера думал о том, что охотно провёл бы сотню лет во чреве ада, нежели один день в Междумирье. Позже кошмарная неделя перехода от перевала Глер до Красного Кряжа вспоминалась как самый трудный и утомительный отрезок пути по Миру Меж Мирами.
О Локи старались не думать, хотя судьба маленького бога и исчезнувшего вместе с ним Гюллира заботила всех. Даже всегда находившийся с Лофтом на ножах Гунтер вздыхал и строил самые невероятные предположения о постигшей Локи и медного дракона судьбе.
Сходились на том, что, скорее всего, они оба сгинули во Тьме или же не могут найти отряд.
— Как же, не могут! — ворчал конунг, стряхивая грязной рукой с бровей холодные дождевые капли. — Идём мы дорогой, про которую Лофт нам все уши прожужжал, никуда, почитай, не сворачивая. Если бы мог, Локи нас давно бы нашёл… Нет, случилось с ними что-то.
Споривший с Торином Видгнир примолк, понимая правоту дяди. Времена, когда можно было надеяться на лучшее, прошли, и теперь оставалось только идти вперёд, думая лишь о поставленной цели. Да, надо полагать, что Локи и Гюллир уже не вернутся. Они, как ни жаль, остались в дне прошедшем, а ведь есть день сегодняшний, когда надо думать о сиюминутном — как накормить лошадей и что-нибудь перекусить самим, как не свалиться от усталости прямо в вязкую и липкую грязь и где устроиться на ночлег. И есть день грядущий, символом которого стал тёмный пик Имирбьёрга, густым пятном проглядывающий из-за занавеси дождя…
Обитель Нидхёгга постепенно приближалась, выползая из окутавших её туманов, и даже в непогоду гору Имира можно было прекрасно рассмотреть. Пик казался непроглядно-чёрным, но его чернота отчего-то не представлялась угрожающей, несущей холод и смерть, как то, что медленно наплывало со стороны юга. Видгнир однажды обмолвился, что чувствует, как Мрак Нидавеллира настигает отряд.
