Гидеон Эйлат - Золото Ольта
— Твоя любимая? — Конан ничего не понимал. — Камасита?
— Камасита? — недоуменно переспросил Далион. А затем всплеснул руками и расхохотался. — Та наивная большеглазая малютка! Нет, Конан, она — часть ненужного прошлого, а я теперь живу настоящим.
— Зато она тебя помнит, — хмуро сказал киммериец. — И ждет.
— Увы… — Далион вздохнул с притворной горечью. — У меня теперь другая жена, и сейчас — наша брачная ночь. — И он ласковым взглядом окинул сокровища.
— Так я что, помешал? — спросил Конан.
— Отчего же? — Далион рассмеялся. — Такая любовь еще слаще на глазах у завистников. — Он указал рукой влево. — Видишь? Он с ума сходит от ревности.
Конан повернул голову и увидел в сталагмитовой клетке Темного Ольта. Бородатый великан осунулся и вообще казался пришибленным. Однако ненавидяще скрежетал зубами и не сводил безумных глаз со своего везучего соперника. Отвечая ему полным злого торжества взглядом, Далион рассмеялся.
— Где же твое самодовольство, глупец? Почему я не слышу сальных шуточек? Помнится, ты вволю посмеялся над моей разлукой с Камаситой, пока мы с тобой не поменялись местами. — Далион перевел взгляд на киммерийца и назидательно произнес: — Золото, Конан, не жалует самонадеянных. Оно капризней любой женщины. Как только у него появляется выбор — жди сюрприза.
— Так значит, — догадался наконец Конан, — оно отвергло Темного Ольта? Предпочло тебя?
— Темного Ольта?! — Далион расхохотался. — Он был никем, пока не проник сюда. Ты только погляди на эту деревенскую рожу! Самый обыкновенный кладоискатель, вдобавок — беглый раб. Он совершил роковую ошибку, не прикончив меня, когда я одолел все его глупые ловушки. Он посадил меня в клетку — чтобы всласть поиздеваться на досуге. Но золото предпочло ему более достойного — вельможу, человека воспитанного, умеющего обращаться с женщинами. И клянусь, оно сделало правильный выбор. Теперь Темным Ольтом буду я! И никто не посмеет сунуть нос в мое Подземелье!
Далион запустил пальцы в груду сокровищ, затем вскинул руки, и драгоценности со звоном посыпались обратно.
— Видишь это сверкающее великолепие, Конан? Теперь это все мое. Никому не отдам. Ты понимаешь намеки, киммериец?
— Понимаю, — хмуро ответил Конан. — Ты меня убьешь, если попробую взять хоть пылинку золота.
— Сокровища, Конан! Тебя убьют сокровища. Они дают мне силу — чтобы я, избранник, защищал их от любых посягательств. Так что будь благоразумен и уходи подобру-поздорову. Надо бы, конечно, тебя убить… просто на всякий случай. Чтобы другим неповадно было сюда спускаться. Но мне от тебя нужна услуга. — Он утопил руку в золоте, достал пергаментный свиток, тщательно отряхнул от сверкающих желтых пылинок и бросил к ногам Конана.
— Отдашь моему отцу. Точно такой же манускрипт почти уничтожил подстреленный нашими лесниками кладоискатель. А тут — весь текст. Уж не знаю, поддался бы я зову Пената, если бы прочитал до конца… Я знаю папашу — выслушав твой рассказ, старый прохвост обязательно захочет спуститься за своей долей. Передай на словах, пусть сначала прочтет свиток и как следует пораскинет мозгами. Ибо золото запросит за себя слишком высокую цену. Если вообще захочет торговаться. — Взгляд юноши затвердел, Далион стиснул в кулаках пригоршни самородков. — И вдобавок ему придется иметь дело со мной.
— Готов разделаться даже с родным отцом, — задумчиво проговорил Конан, подбирая манускрипт и пряча за пазухой. — Он тоже часть ненужного прошлого?
— Да. Ступай, Конан, и… Оглушительный треск не дал ему договорить.
Далион и Конан разом повернули головы к сталагмитовой клетке Темного Ольта. Известняковые колья, каждый толщиной в пядь, крошились под ударами кулаков и ног узника. С ревом бородатый исполин пробивал себе путь к свободе.
— А он не так уж и слаб, — спокойно заметил Конан.
— Это золото вернуло ему силу, — глухо произнес Далион. — А у меня отняло, я чувствую… Но не всю. Любимая предает меня! За что?!
Бородач вырвался на волю, с хохотом воздел руки — в них оказалась тяжелая блестящая секира. Застонав от отчаяния, Далион погрузил руку в золото и выдернул длинный меч. Соперники прыгнули навстречу друг другу, каждый взмахнул оружием, но Конан смотрел не на них, а на груду сокровищ, которая вздрагивала, будто ее душил беззвучный хохот.
Темный Ольт уверенно теснил Далиона, азартно крякая при каждом ударе. Юноша едва успевал парировать его выпады и уклоняться. С изумлением он посмотрел на кисть своей левой руки — отрубленная, она упала на каменный пол и обернулась друзой горного хрусталя; капли крови застывали на лету, превращались в зернышки альмандина. Ударом древка Темный Ольт швырнул Далиона на стену, ножищей прижал к темной скале руку с мечом, а лезвие приставил к горлу юноши.
Все это произошло в считанные мгновения, пока Конан выхватывал из ножен меч. С криком: «Стой!» — он бросился на выручку Далиону, но опоздал. С перерезанным горлом юноша уже сползал по стене. Темный Ольт молниеносно развернулся и выставил секиру перед собой.
— Вот и конец мимолетного романа, — ухмыляясь, сообщил он Конану. — Моя любимая чуть ветрена, как и все красавицы. Она немного устала от мужа и захотела пофлиртовать. Но теперь все пойдет по-старому. А ты, незваный гость, умрешь. Нет причин отпускать тебя живым. Никакие услуги мне от тебя не нужны.
Он медленно занес секиру над головой.
Не дожидаясь удара, Конан бросился вперед и с разбегу двинул головой в живот. Темный Ольт громко охнул и не устоял на ногах; его затылок с треском ударился о стену рядом с пятном Далионовой крови. Однако секира осталась в руке, и он что было сил махнул ею, целя Конану в бок. Но тот уже отпрянул и подхватил с пола меч убитого.
Темный Ольт снова крякнул — на этот раз уже от боли: клинок застрял между ребрами гиганта; Конан уперся ногой ему в живот, но так и не сумел высвободить оружие. Тогда он крутанул над головой собственным мечом, и клок черной бороды, мгновенно вымокший в крови из рассеченного горла, полетел на пол, чтобы обернуться гагатовым ожерельем. Пятясь, Конан отступал от мертвецов, пока не споткнулся и не сел на груду сокровищ. Она вела себя совершенно как живая — пока он сражался, успела подползти ближе, и теперь от краев к верхушке по ней пробегали сверкающие волны, и эти волны тянули Конана наверх. Вскоре он обнаружил, что восседает на груде точь-в-точь, как это делали Темный Ольт и Далион.
Он зачерпнул пригоршню золота. Поднял над головой. Ласковая звонкая струйка потекла с ладони под рукав. Золото признавалось ему в любви.
