Дуглас Брайан - Шадизарский дервиш
Еще один черный воин приблизился, и Конан увидел наконец своего спутника бритунца. Руки Олдвина были связаны; всадник тащил за собой пленника на веревке. Бритунец бежал за его конем, спотыкаясь и громко возмущаясь на бегу. Кажется, он требовал справедливого рассмотрения дела и заседания суда по всем правилам!
Конан покрепче сжал рукоять меча и набросился без предупреждения на первого из всадников. Он метил в коня, но не успел даже сделать первого выпада. Сверху на киммерийца упала сеть. И хотя он попытался сразу же разрубить ее, всадники не позволили ему освободиться. Похоже, им не в первой было захватывать вооруженного человека таким способом. Быстро, умело они опутали киммерийца с головы до ног. Затем, связанного и беспомощного, привязали к седлу одной из лошадей, скрутив ему руки и ноги таким образом, чтобы он не мог даже пошевелиться.
Краем глаза Конан видел, как отряд ступил на зыбучие пески. Под ногами черных лошадей образовалось нечто вроде дороги — уплотнение песка. Очевидно, так работала магия Эана — слабая и недолговременная магия. Едва лишь отряд миновал опасное место, как песок снова превратился в смертельную ловушку для всякого невнимательного путешественника.
Глава третья ГуайрэКиммериец приблизительно представлял себе, где они находятся. Окруженная с севера горами, Карпашскими и Кезанкийскими, с юга Замора была ограждена песками пустыни. И вот в этой-то пустыне имелось затерянное «мертвое место», крохотный участок, где никогда не ступала нога непосвященного в тайну человека.
Очевидно, эти земли представляли собой центральную часть древнего оазиса, окраины которого превратились в кольцо зыбучего песка. Поэтому-то ни один путешественник и не находил сюда дороги.
Пленников привезли в цветущий сад и оставили под деревьями. Конана, не освобождая от сети, бросили на землю, а Олдвина прикрутили к дереву. Затем всадники спешились, и слуги увели лошадей.
На некоторое время оба пленника были оставлены в одиночестве. Тогда Олдвин решился заговорить.
— Конан, — позвал он своего спутника. — Вы живы, друг мой?
— Да, — сипло отозвался киммериец. — Вы что-нибудь видите?
Олдвин завертел головой, честно стараясь рассмотреть пейзаж получше, и заговорил опять:
— Кое-что весьма интересное. Здесь повсюду цветущий сад. Даже не верится, что мы по-прежнему находимся в пустыне! Такие прекрасные цветы! Неужели люди, сумевшие их вырастить, причинят нам зло?
— Почему бы и нет? — киммериец язвительно хмыкнул. — Одно другому не мешает.
— Возможно, эти цветы вырастили одни люди, а зло собираются нам причинить совсем другие, — рассудил бритунский ученый. Ему хотелось найти разумное объяснение всему. — Положим, садовник — превосходный человек и никому не способен доставить неприятностей. Но его господин — напротив, человек весьма жестокий и…
— Ясно, — оборвал его Конан. — Когда-нибудь в бритунской Академии плоды ваших сегодняшних раздумий будут иметь оглушительный успех. Но передо мной можно не стараться. У меня нет страсти к абстракциям.
— Для варвара, каким вы упорно прикидываетесь, вы обладает поразительным словарным запасом! — пылко вскричал бритунец и вдруг расплакался. — Прошу меня простить, это временная слабость… Я вспомнил наши разговоры на отвлеченные темы… Сколько наслаждения они мне доставляли! Увы, все погибло, и мои записи, и восковые
таблички, и я сам!..
— Вы еще не погибли, — буркнул Конан. — Что еще вы видите?
— Чуть поодаль блестит вода, — борясь с «минутной слабостью», ответил бритунец. — Кажется, там пруд или что-то в таком роде. Словом, нечто водное. Возможно, озерцо.
— Какая разница?
— Разница та, что озерцо имеет природное происхождение, а пруд — искусственное, — ответил бритунец. — Вопрос о происхождении не так уж «абстрактен», как это может показаться непросвещен ному уму…
— Хватит! — рявкнул Конан. — Дальше!
— Что дальше? А… — спохватился бритунец. — Конечно, мои наблюдения! За прудом опять кусты и… Боги! Немыслимо! Дворец!
— С дворца и нужно было начинать, осел! — зашипел Конан. — Какой дворец, велик ли, богат ли?
— Но я только что его заметил, — оправдываясь, сказал Олдвин. — Я производил осмотр последовательно, шаг за шагом, чтобы ничего не пропустить. И начал описание местности с того, что находилось поблизости… Итак, дворец. — Он откашлялся, как бы в знак того, что вполне осознает важность темы. — Он невелик, роскошно украшен резьбой. Довольно
странные узоры…
— Похожи на татуировку Заграта? — перебил Конан.
В каком смысле? — Бритунец хотел было пожать плечами, но поскольку черные всадники надежно прикрутили его к дереву, жест вышел жалким и неубедительным. — Барельефы и круглая скульптура мало сопоставимы с татуировкой, которая представляет собой плоский вид искусства…
— Узоры, — зарычал Конан.
Олдвин прищурился, чтобы лучше рассмотреть дворец, чьи стены и крыша виднелись над купами цветущих кустов. Наконец он сказал неуверенно:
— Возможно, имеется сходство. В спиралевидных конструкциях…
— Ясно, — оборвал его Конан. — что еще? Стража?
— Отсюда не видно. Аи!
Последний вскрик Олдвина дал понять киммерийцу, что поблизости появились стражники. Один из черных подошел к Олдвину и принялся разматывать веревку, причиняя бритунцу некоторые неудобства, поскольку путы крепко врезались тому в тело, и руки у него затекли.
Второй черный воин наклонился над Конаном. Киммериец увидел сквозь сеть его лицо, тонкое, очень смуглое, со странными светло-голубыми глазами. В длинных черных волосах все еще оставался песок.
— Я выну тебя из сети, — сказал воин, обращаясь к киммерийцу, — веди себя тихо. Если ты будешь сопротивляться, тебя убьют.
— Вряд ли, — сквозь зубы процедил Конан. — Я для чего-то нужен. Иначе меня убили бы еще в пустыне.
— Если ты будешь сопротивляться, тебя убьют, — бесстрастно повторил воин.
Он бережно распутал сеть и помог варвару подняться на ноги. Конан выпрямился во весь рост. Как ни высок был киммериец, он лишь ненамного превосходил воина в черном, а в плечах был шире раза в два. И тем не менее черный воин пустыни не выглядел существом хрупким или беззащитным. Напротив, он был опасен — очень опасен, подобно ядовитой змее. И Конан понял это сразу.
— Куда нас отведут? — спросил он своего тюремщика.
— Во дворец, — ответил тот. — Заграт хочет, что бы вы были живы.
— Заграт, — пробормотал киммериец, — почему-то именно так я и подумал. Он какое-то важное лицо в вашем государстве?
