Юрий Никитин - Откровение
— Богохульник...
— Еще? — предложил Олег. Он покосился на непонимающего Томаса, хотел снова наклониться к ангелу, тот прохрипел, глотая крупные прозрачные слезы:
— Я скажу... Что ты хочешь?
Олег приподнял его чуть над кустами:
— Ну-ка, кто вон тот, в доспехах?
— Архангел...
— Это знаю, — бросил Олег, он сдавил нежное горло, поиграл пальцами, как на дудке, хотя Томас сомневался, чтобы калика на чем-то играл хоть раз в его долгой жизни, — как зовут, чем занимается? Быстро, пернатое!
Ангел, чье горло выдавало под пальцами калики дикую мелодию, похожую на хрип задавленной собаки, выдавил:
— Михаил... Он архистратиг...
— Ого!
— Он поведет войска супротив Антихриста...
— Это против Джилана, что ли?
— Ты даже знаешь его имя? — прошептал ангел в ужасе.
— А у вас все еще не знают? — удивился Олег. — Ну даете... Хорош будет этот красавец с копьем и мечом! Кто второй?
— Гавриил... Он с цветком лилии. А справа от него Рафаил, он целитель...
— Это мне знакомо, — буркнул Олег с одобрением. — Целитель, это не какой-нибудь душитель. Это полезный человек! Сколько их здесь?
— Се...меро... Всех архангелов семеро.
Томас, что беспокойно присматривался к ним, сказал с беспокойством:
— Сэр калика, ты не удушишь его совсем? Он уже хрипит.
— Хрипит, — согласился Олег с удовлетворением. — Ты хочешь освободить Ярославу, или как?
— "Или как" не хочу, — ответил Томас через силу.
Олег хладнокровно сделал движение, словно откручивал головку чертополоха. Легко хрустнуло, он небрежно зашвырнул обмякшее тельце в кусты. Томас задохнулся от святотатства язычника, Олег же отмахнулся:
— Он же не человек. Так, пар, мысль... Если их на острие игры помещается больше, чем муравьев на дереве, то чего ты так?..
— Не знаю, — прошептал Томас, — для меня это все равно, что наступить на горло собственной песне.
— Песни бывают разные, — ответил Олег. — Если я запою, ты меня сам удавишь.
Пригибаясь, они пробежали вдоль кустов, дальше пошел роскошный сад, ухоженный и царственный, только яблони показались Томасу дикими, а плоды мелковатыми. Олег знаками показал, что Бог иначе не умеет, это и есть райские яблоки, в народе именуемые «райки», а крупные да сладкие вытворил уже сам человек.
Олег на ходу попробовал утешить Томаса, но тот раздраженно отмахнулся:
— Если на острие иглы их помещается по десять тысяч, то в самом деле чего жалеть?
— Сколько-сколько? — переспросил Олег изумленно.
— Десять тысяч, — повторил Томас. Перехватив изумленный взгляд калики, пояснил:— Нам прелат рассказывал, а он знает!.. Ну, а сколько поместится на острие моего меча... узнаем!
— Хорошо сказано, — одобрил Олег. — Ты в самом деле прямой потомок тех парней, что пируют в Вальхалле.
Томас тут же спохватился, язычник зря не похвалит, поправился:
— Если, конечно, какой дурак вздумает помешать вызволить Ярославу.
Впереди был туман, Олег заколебался, Томас тоже ощутил нечто странное. Но сзади, похоже, погоня, шагнули разом, влажный воздух охватил с обеих сторон. Олег двигался осторожно, строгое лицо стало отрешенным, глаза лишь изредка поглядывали по сторонам. Туман обступал такой плотный, что Томас не видел пальцев на вытянутой вперед руке.
— А это... чей рай? — спросил он шепотом.
— Не знаю, — ответил Олег тоже тихо.
Томас попытался сострить, мол, как здорово, осточертел всезнайка, но язык примерз к гортани. Туман странный и страшноватый, в нем гаснет голос, и чудится, что кроме этого тумана больше ничего не свете нет...
— Ты хоть знаешь, в какую сторону идти?
— Нет.
— Ну и попались!
Олег шел, глядя под ноги. Томас заметил, что хрусталь исчез, двигаются тоже по туману, подкованные подошвы перестали постукивать, в этом мире исчезли все звуки.
— Мне кажется, — проговорил Олег, голос к ужасу Томаса дрогнул, — здесь еще нет ни рая, ни ада... нет ничего.
— Олег, — попытался воскликнуть Томас, но голос издал только слабый сип, — как это... нет?
— Нет, просто нет.. Ничто. Здесь еще ничего не сотворено.
Волосы зашевелились, попытались поднять шлем, уперлись, шлем надежно пристегнут к доспеху, и волосы в отместку больно укололи обратно в мозг. Томас старался держаться ближе к Олегу, задевал локтем, наступал на ногу, толкался железным боком.
— А если... мы не отыщем выхода? Если этот туман тянется в бесконечность?.. Мы так и умрем здесь?
Олег ответил после долгой паузы:
— Думаю, здесь умереть невозможно.
— Что? — поразился Томас.
— Здесь нет времени, — объяснил Олег. — Даже от старости не умрешь. И никогда не проголодаешься, ибо свинины нажрякался на всю оставшуюся жизнь. На вечность.
Томас представил как вечно бродит здесь, в этом тумане, можно лечь и лежать, мыслить, вспоминать былые битвы, здесь не настигнет ни гибель, ни даже просто старость. Он всегда останется тридцатилетним рыцарем.
— Да, — сказал он с сожалением, — это мечта — попасть сюда. Никто не помешает мыслить... Как только ты не додумался сюда забраться? Это почище пещер...
Олег после некоторого колебания сознался:
— Верно. Одно пугает: выберешься ли? Ведь мудрость никогда не бывает нужна только для себя. Истину ищешь, чтобы принести людям.
Туман заползал под доспехи, вкрадывался в мозг. Томас чувствовал, что странное безразличие овладевает сознанием. Да пошло оно все... Кровавые драки, скачки в тяжелом железе на коне, тяжесть, голод, боль... А здесь ничего нет, кроме вечного покоя.
Сильная рука потрясла так, что ударился подбородком о свое железо:
— Очнись!.. Ты куда пошел?
— И ты тоже... — прошептал Томас.
— Что?
— Иди...
Голос калики немилосердно проревел в самое ухо:
— Дурень, мы ж явились не ради какого-то королевства... их пруд пруди... а ради Яры!
Сердце стукнуло сильнее, пошло разгонять застывающую кровь. Взор чуть очистился, он увидел встревоженное лицо Олега. Тот, поймав изменение во взгляде рыцаря, кивнул с некоторым удовлетворением:
— Ага, зацепило?.. Пойдем.. Надо идти.
— Надо идти, — согласился Томас вяло.
Однако ноги двигались уже послушно, он заставил себя думать только о Яре. В груди разрасталась сладкая боль, он растравливал ее, и сердце стучало злее и встревоженнее. Он шел через туман несозданности, фигура калики расплывалась, иногда почти исчезала. Томас ускорял шаг, усталости не чувствовал, да и какая усталость, если здесь нет времени. Калика выныривал из тумана весь мокрый, будто выбрался со дна реки, красные волосы прилипли, концы торчали грязными сосульками.
Они вывалились из тумана внезапно. Только что брели, ничего не видя, как вдруг смутно выступили строения, и на следующем шаге оказались в небольшой бедной сильно затемненной комнате. Серые стены, серый потолок, земляной пол... Олег не успел увидеть есть ли ложе или стол, как мертвенно серебристый свет упал из окна. Сзади ахнул Томас.
