Ольга Григорьева - Берсерк
Я сплюнула на пол и рванула дверь. В лицо ударил морозный ветер. Уходить из теплой избы не хотелось, но я собралась с духом и упрямо шагнула наружу. Дверь громко захлопнулась за моей спиной. В ответ на крыше что-то зашевелилось и запищало. Что это?
— Мы, мы, мы… — Низкая крыша урманского жилища кишела темными, скользкими тварями. Мары.
Моренины прислужницы лениво вытягивали длинные худые шеи и расправляли крылья. Почему-то теперь я видела их отчетливей, чем раньше. Узко посаженные на сухих, обтянутых кожей черепах горящие глаза ощупывали мое тело. Когтистые руки с перепонками-крыльями похрустывали и шелестели, а тощие, похожие на пустые мешочки груди лежали на выпирающих ребрах…
— Ты наша, — подбираясь к самому скату, радостно пискнула одна из мар. Я отшатнулась:
— Нет!
— Но ты уже шагнула за край жизни и не отдала нам берсерка, — раззевая беззубый рот, возразила крылатая тварь. — Ты не выполнила уговора. Ты — наша.
— Наша, наша, наша, — зашептали тысячи голосов. Черной тучей мары поднялись в воздух. Руки-крючья потянулись ко мне. Паук в груди радостно задергал лапами.
Забыв о страхе перед ворожеей, я метнулась к дверям и ввалилась обратно в избу. Красавица ведьма что-то помешивала в котелке. :
— Я ведь предупреждала, что тебя там ждут, — заявила она.
— Слушай, ты, — по-рачьи пятясь к лавке, вымолвила я. — Там худо, но и тут не лучше. И знай — ворожи не ворожи, а твоего мужа я не убью!
— Но ты сама этого хочешь, — равнодушно возразила ведьма. — Птицы тебя привели, а они чуют, кто кому смерти желает.
Меня привели птицы? Какие? Ах да, эти! Ведьмино воронье! И угораздило же меня из огня да в полымя!
Я зашарила глазами по стене. Должно же быть тут хоть что-нибудь спасительное! Осиновый прут или, на худой конец, старая оглобля! «Бей ею ведьму по хребту да приговаривай: раз, раз, раз, — она и сгинет», — вспомнился давний совет матери. Но ни прута, ни оглобли не было.
— Ты не бойся, — снимая котел с огня, продолжала незнакомка. — Люди Лисицы тебя не найдут. Живым сюда хода нет. Только неприкаянным, тем, что душой уже расстались с миром, а разумом еще цепляются за жизнь.
Так вот где я! На кромке… В обиталище духов и прочих нежитей, посередке меж небесным царством и земным миром. Вся нелюдь — от заблудших духов-самоубийц до вечных прислужниц Морены — все они жили здесь, на краю яви. Это их явь. Иногда — схожая с нашей, земной, а иногда вовсе непонятная. Когда-то, в давнее время, кромки не было и нечисть жила с людьми. Мать рассказывала мне об этих временах. Тогда я была совсем маленькой, не верила ей, а вот нынче самой довелось попасть на этот край мира…
— Тут мой дом. — Незнакомка широко повела рукой. — Здесь я сильная. Очень сильная. Я подлечу тебя, дам своей силы и помогу вернуться к живым. Без моей силы ты не вернешься. Уж слишком тебя мары, — она покосилась на дверь, — потрепали.
— Мары? Ты тоже их знаешь?
— Да. Мары мерзкие и очень жадные. Не люблю их, потому и в дом не пускаю. И тебя бы не пустила, если б не Хаки.
Я начинала понимать. Это было нелепо, невозможно, но…
— Как тебя зовут?
Женщина свела брови: — Не помню… Как-то странно. Кажется, Ингрид. Но когда меня так звали, здесь было страшно. Все горело и пахло кровью… А теперь гляди, как чисто. Хаки тут понравится, и он больше никуда не уйдет. Не бросит меня. — Ее глаза загорелись, а на бледных щеках проступили едва заметные голубые пятнышки. — И куда ему идти? Не к марам же?!
Я кинулась к кружащейся по избе красавице и вцепилась в ее ледяные руки:
— Ингрид?! Ты — Ингрид, а твой муж — Хаки Волк?!
Женщина заулыбалась:
— Он самый сильный, самый смелый, самый добрый. Я так просила его не уезжать, но он любил Одина больше, чем меня, и уехал.
Я шагнула назад. Бред. Видения. Такие же, что с волком и укушенной рукой. Мертвая Ингрид просит меня убить ее мужа, Хаки Волка… Нелепица! Чушь!
Красавица мечтательно склонила голову к плечу:
— Мне так хочется снова увидеть его! Я дам тебе силу и скажу, где его искать. Ему теперь не добраться до Одина. Значит, его возьму я.
— Ты же знаешь… Он обещан марам.
Ингрид засмеялась. Бледные губы раздвинулись.
— Я буду драться за него, а когда мары отступят, возьму его в нашу усадьбу. Он станет только моим!
Это было невыносимо! Моя голова раскалывалась, а мысли путались, смешивая воедино видения и явь. Нужно выспаться… Просто выспаться, и все. Потом разберусь и с Ингрид, и с Хаки… Потом…
Я легла на лавку и закрыла глаза, но сон не шел. Почему-то снова стало холодно и тоскливо. Захотелось взглянуть на Ингрид. Как-никак, а когда-то ее любил жестокий и сильный мужчина, Хаки Волк. Интересно, при жизни она тоже была так красива?
— Ингрид, — прошептала я, но нежить не отозвалась. Я села. Заскрипели обгорелые доски. В нос ударил запах гари и сырости. Я была в избе, но в какой?! Теперь она ничуть не походила на уютное людское жилище. По бокам, вдаваясь внутрь горелыми острыми краями, торчали какие-то бревна, провалившаяся крыша нависала прямо над моей головой, а светлый провал входа наискось перекрывала наполовину обломанная дверь. И никакой Ингрид. Только на моих ногах болтались куски медвежьей шкуры, а в воздухе пахло чем-то пряным… Все-таки видения…
Я встала, подошла к двери и выглянула наружу. Солнечный луч ударил по глазам. Громко каркая, два черных ворона поднялись с крыши и, широко размахивая здоровенными крыльями, устремились к высокой, нависшей над морем скале. «Прощальная» — вспомнились слова Левеета.
Так вот каково бывшее жилище Хаки! Когда-то оно было чистым и уютным. Тут жили люди. Любили, ждали, смеялись, обижались. У них был дом, утварь, скот, а потом появились враги, и от богатой усадьбы остались лишь обгорелые бревна да кусок крыши. Но еще раньше сгорело сердце берсерка, и его душа стала похожа на этот дом — пустота и покой. Могила…
Я тряхнула головой. Хватит думать о Волке! Нынче стоит позаботиться о себе. Похоже, псы Свейнхильд потеряли мой след, зато я отыскала крышу над головой и спасительные стены. Они сберегут мое тело от холода и ветра. Обживусь, подлечу раны, сниму цепь и отправлюсь искать своего врага. А блазни и привидения? Что мне до них?! Зиму я проживу здесь, с Ингрид или без нее…
К весне я обжилась в бывшей усадьбе Хаки. Уцелевшую часть избы удалось укрепить толстыми бревнами, и получилась махонькая, но пригодная для житья клеть с очагом и влазом. В другом, уже совсем обвалившемся доме удалось отыскать погреб с отрубями и сушеной рыбой. Выуживая из-под земли эту снедь, я лишь подивилась, почему ее еще не раскопали звери, однако звери даже близко не подходили к разграбленной усадьбе. Может, привидение Ингрид на самом деле жило здесь и отгоняло непрошеных гостей? Иначе с чего бы иногда среди ночи слышались тихие шаги, а наутро после этого изо всех углов избы сочился пряный, терпкий аромат? Меня часто навещали вороны Мудрость и Память, но сама хозяйка усадьбы больше не появлялась. Наверное,, в тот день, когда мы встретились, я действительно стояла на грани между жизнью и смертью… А может, все видения были навеяны усталостью и страхом…
