Аркадий и Борис Стругацкие - Мир Полудня (сборник)
– Что значит – скучно? Что такое скучная работа и что такое веселая работа? Работа есть работа.
– Работа должна быть интересной, – сказал Юра.
Бармен пожал плечами:
– Зачем?
– Ну как же так зачем? – сказал Юра удивленно. – Если работа неинтересная, надо… надо… Да кому это надо, чтобы работа была неинтересная? Какой от тебя прок, если ты работаешь без интереса?
– Так его, старого, – сказал Иван.
Бармен тяжело поднялся и заявил:
– Это нечестно. Ты вербуешь себе союзников, Иван. А я один.
– Вас тоже двое, – сказал Иван. Он ткнул пальцем в сторону спящего.
Бармен посмотрел, покачал головой и, собрав грязные тарелки, ушел за стойку.
– Каков орешек, – сказал Иван вполголоса. – Как он про честь заведения, а? Вот тебе бы с ним поспорить. Нипочем бы вы друг друга не поняли. Я вот все пытаюсь нащупать с ним общий язык. В общем-то ведь славный дядька!
Юра упрямо затряс головой.
– Нет, – сказал он. – Никакой он не славный. Самодовольный он и тупой. И жалко его. Ну зачем живет человек? Вот накопит денег, вернется к себе домой. Ну и что дальше?
– Джойс! – рявкнул Иван. – Тут к вам есть один вопрос!
– Иду! – откликнулся бармен.
Он появился из-за стойки и поставил перед Юрой тарелку с отбивной и запотевшую бутылочку виноградного сока.
– За счет заведения, – сказал он, указывая на бутылочку, и сел.
Юра сказал:
– Спасибо, зачем же?
– Слушайте, Джойс, – сказал Иван. – Вот русский мальчик спрашивает, что вы будете делать, когда разбогатеете?
Некоторое время Джойс внимательно глядел на Юру.
– Ладно, – сказал он. – Я знаю, какого ответа ждет мальчик. Поэтому спрошу я. Мальчик вырастет и станет взрослым мужчиной. Всю жизнь он будет заниматься своей… как это вы говорите… интересной работой. Но вот он состарится и не сможет больше работать. Чем тогда он будет заниматься, этот мальчик?
Иван откинулся на спинку стула и с удовольствием посмотрел на бармена. На лице его было прямо-таки написано: «Каков орешек, а?» Юра почувствовал, что у него запылали уши. Он опустил вилку и растерянно сказал:
– Я… не знаю, я как-то не думал… – Он замолчал.
Бармен серьезно и печально смотрел на него. Медленно ползли ужасные мгновения. Юра сказал с отчаянием:
– Я постараюсь умереть раньше, чем не смогу работать…
Брови бармена полезли на лоб, он испуганно оглянулся на Ивана. В полнейшем смятении Юра заявил:
– И вообще я считаю, что самое важное в жизни для человека – это красиво умереть!
Бармен молча поднялся, потрепал Юру по спине широкой ладонью и удалился за стойку. Иван сказал:
– Ну, брат, спасибо. Удружил. Этак ты мне всю идеологическую работу развалишь.
– Ну почему же? – пробормотал Юра. – Старость… Не работать… Человек должен всю жизнь бороться! Разве не так?
– Все так, – сказал бармен. – Вот я, например, всю жизнь борюсь с налогами.
– Ах, да ведь я не об этом, – сказал Юра, махнул рукой и уткнулся в тарелку.
Иван отпил виноградного сока за счет заведения и неторопливо сказал:
– Между прочим, Джойс, очень интересная деталь. Хотя мой союзник по молодости лет не сказал ничего умного, но, заметьте, он предпочитает лучше умереть, чем жить вашей старостью. Ему просто никогда в голову не приходило, что он будет делать, когда состарится. А вы, Джойс, об этом думаете всю жизнь. И всю жизнь готовитесь к старости. Так-то, старина Джойс.
Бармен задумчиво поскреб мизинцем лысину.
– Пожалуй, – сказал он.
– Вот в этом и разница, – сказал Иван. – И разница, по-моему, не в вашу пользу.
Бармен подумал, снова поскреб лысину и, не сказав ни слова, скрылся за дверью позади стойки.
– Ну вот, – сказал Иван с удовлетворением. – Сегодня я его уел. Между прочим, откуда ты, прелестное дитя?
– Из Вязьмы, – грустно сказал Юра. Он остро переживал свою житейскую несостоятельность.
– И зачем?
– Мне нужно на Рею. – Он взглянул на Ивана и пояснил: – Рея – это один из спутников Сатурна.
– Ах вот как, – сказал Иван. – Интересно. И что тебе надо на Рее?
– Там новое строительство. А я – вакуум-сварщик. Нас было одиннадцать человек, и я отстал от группы, потому что… Ну, в общем, по семейным обстоятельствам. Теперь не знаю, как туда добраться. Вот в шесть часов пойду к начальнику ракетодрома.
– К Майкову?
– Н-нет, – сказал Юра. – То есть я не знаю, как его зовут. В общем, к начальнику ракетодрома.
Иван с интересом его рассматривал.
– Как тебя зовут?
– Юра… Юрий Бородин.
– Так вот что, Юрий Бородин, – сказал Иван и сокрушенно покачал головой. – Боюсь, что тебе придется красиво умереть. Дело в том, что начальник ракетодрома товарищ Майков, как мне это доподлинно известно, вылетел в Москву… – он посмотрел на часы, – двенадцать минут назад.
Это был страшный удар. Юра сразу сник.
– Как так… – пробормотал он. – Мне же сказали…
– Ну-ну, – сказал Иван. – Не нужно огорчаться. Старость еще не наступила. Всякий начальник, улетая в Москву, оставляет заместителя.
– Правда! – сказал Юра и воспрянул. – Вы меня извините: я должен немедленно пойти и позвонить.
– Иди позвони, – сказал Иван. – Телефон сразу за углом.
Юра вскочил и побежал к телефону.
Когда Юра вернулся, Иван стоял на тропинке перед входом в кафе.
– Ну что? – спросил он.
– Не везет, – с огорчением сказал Юра. – Начальник действительно улетел, а его заместитель сможет принять меня только завтра вечером.
– Вечером? – переспросил Иван.
– Да, после семи вечера.
Иван задумчиво уставился куда-то на кроны акаций.
– Вечером, – повторил он. – Да, это слишком поздно.
– Придется все-таки ночевать в гостинице, – сказал Юра со вздохом. – Пойду возьму номер.
По тропинке приближался, суетливо перебирая коротенькими ножками, толстенький, шикарно одетый человек в пробковом шлеме. Лицо у него было припухшее, с припухшими глазками. Под левым глазом темнела круто запудренная ссадина. Не доходя десяти шагов до Ивана, человек сорвал с головы шлем и, согнув туловище почти пополам, торопливо проскочил в кафе. Иван вежливо ему поклонился.
– Что это он так? – с изумлением спросил Юра.
– Пойдем, пойдем, – сказал Иван. – Нам по дороге.
– Минуточку, – сказал Юра. – Я только расплачусь.
– Я уже расплатился, – сказал Иван. – Пошли.
– Нет, зачем же, – сказал Юра с достоинством. – Деньги у меня есть… Нам всем выдали…
Иван оглянулся на кафе.
– А этот подхалимчик, – сказал он, – это мой добрый знакомый. Краса и гордость международного порта Мирза-Чарле.
