Ник Харрис - Конан и река забвения
— Опустите факел, я не люблю свет, — чудовище с трудом выговаривало непослушным бычьим языком человеческие слова.
Култар, открыв рот и вытаращив глаза так, что они перестали выдавать его принадлежность к узкоглазым южным племенам, опустил факел.
— Ты умеешь говорить? — спросил Конан.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он, нарочито медленно, вложил меч в ножны.
— Меня учили те, кто меня кормил, — с каждым разом у него получалось все лучше, — и я слышал ваш разговор.
— Зачем ты убиваешь людей? — Конан старался говорить коротко и понятно.
— Я их ненавижу!
— Почему?
— Они создали меня чудовищем.
— Люди не виноваты. Виноват один человек, тот, кто тебя создал — оракул.
— Да, это так.
— Мы поможем тебе убить его, а ты помоги нам найти его сокровища.
— Что такое сокровища?
— Это такие блестящие камешки. Ты знаешь, где они лежат?
— Знаю.
— Тогда давай заключим союз.
— Что такое союз?
— Договоримся, что будем помогать друг другу и не убивать друг друга.
— Вы поможете мне убить оракула?
— Да.
— А я покажу вам сокровища?
— Да.
— Это и будет союз?
— Да. И еще клятва — не убивать друг друга.
— Я согласен.
Кхэш подошел и встал рядом с Конаном. Ростом он был выше почти вдвое, массивнее — в несколько раз, и силой, несомненно, обладал безграничной.
— Что мне делать после?
— После? — переспросил Конан и тут же догадался — чудовище думает о том, как жить после убийства оракула, после распада их союза. — После ты можешь… — киммериец задумался, — жить в его доме, в его тоннелях. Жители будут приносить тебе еду, чтобы ты не выходил из тоннелей и не убивал их.
— Или можешь жить в моем замке, который я скоро куплю, — встрял Култар, с восхищением осматривая могучую фигуру кхэша.
— Кто это? — огромное копыто указало на южанина.
— Это мой друг Култар. Он тоже будет в нашем союзе. Он смелый человек и отважный воин.
— Хорошо, — монстр несколько раз качнул бычьей головой.
— А теперь пойдем в тоннели, — Конан решил не терять времени понапрасну, — у тебя где-то здесь вход?
— Да, — кхэш повернулся и неловко поковылял в просвет, между деревьями. Он шел неуклюже, и, казалось, с трудом удерживал равновесие. Конана так и подмывало крикнуть — не мучайся, опустись на четыре ноги и будет легче! Култар, глядя вслед чудовищу, покачал головой:
— Похоже, он специально для нас, поднялся на задние лапы.
— Поспешим, — бросил Конан, заметив, что кхэш скрылся в темноте.
5Отверстие, пробитое чудовищем, выглядело как огромная лисья нора. Разбросав копытами ветки, очевидно наваленные для маскировки, кхэш молча нырнул в темноту. Култар сунул в отверстие факел. Ни ступенек, ни зацепок. Круглая гладкая нора — катись, как с горы на санках!
— Дай-ка мне… — Конан забрал у южанина факел и, не раздумывая, скользнул в нору.
Култар немного потоптался и прыгнул, словно ныряльщик со скалы. Ход был прямой, как стрела и закончился неожиданно быстро. Конан приземлился на левую руку и тут же откатился, ухитрившись не уронить факел. Из отверстия кубарем вывалился Култар, вскочил и отряхнулся, как вылезШая из воды собака. Друзья осмотрелись. Они находились в тупиковом тоннеле. Очевидно, кхэш дошел до конца и стал пробиваться наверх. Конан заметил, что у этого тоннеля потолок и стены не были выложены камнем, что и позволило чудовищу пробить выход. Собственно, это была такая же нора, только больше и горизонтально, расположенная. Култар взял факел, справедливо полагая, что у Конана обе руки должны быть свободными.
Кхэш стоял в стороне, доставая рогами до потолка. Ему даже пришлось слегка пригнуть голову, отчего казалось, что он смотрит на своих союзников с мрачной ненавистью.
Если все будет хорошо, — подумал Конан, — и если где-то здесь действительно протекает Река Забвения, нужно напоить из нее кхэша — пусть забудет свою ненависть к людям. Очевидно о том же подумал и Култар. Осторожно покашливая, он начал расспросы:
— Скажи, гм, как тебя называть-то?..
— Кхэш.
— Так и называть?
— Так и называй. Стражники так называли.
— Ну, ладно… Скажи, Кхэш, тут где-то действительно протекает река?.. Такая… с черной водой?
— Протекает. Внизу.
— А что… вода из нее… вкусная? — хитрые глазки Култара превратились в косые щелки.
— Я не пробовал.
— Почему?
— Я редко пью.
— Никогда не хочешь пить? — разочарованно протянул южанин.
— Очень редко.
Конан понял, что пора прекращать бесплодный разговор.
— Давай, Кхэш, веди нас к сокровищам.
— Вначале нужно убить оракула, — в бычьих глазах чудовища отражались беснующиеся языки пламени.
— Почему именно так, а не наоборот?
Кхэш молчал, медленно поводя рогами. Конан подумал, что, возможно, он не понял вопроса.
— Почему сначала нужно убить оракула?
Кхэш фыркнул, как буйвол на водопое.
— Вы обманите. Возьмете сокровища и уйдете.
— Ну… мы же заключили союз, — вкрадчиво начал Култар.
— Вначале убьем оракула, — упрямо повторил монстр.
— Но тогда ты можешь нас обмануть, — сказал Култар, — оракула мы убьем, а сокровища ты нам не покажешь.
— Нет, — тупо ответил Кхэш, и было непонятно — к чему относится это «нет».
Спорить с чудовищем, у которого была бычья голова и, соответственно, бычье упрямство, оказалось бесполезным.
Конан поморщился. Култар развел руками.
— Идите за мной, — сказал Кхэш, опустился, наконец, на четвереньки и поскакал по тоннелю.
Друзья едва поспевали за его взбрыкивающим задом. Бежать пришлось долго. Земляные тоннели давно сменились каменными, а Кхэш все так же стучал копытами впереди, лишь изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что союзники не отстали. Повороты, переходы через узкие лазы-норы в другие тоннели — у Конана закружилась голова, он давно уже и не пытался запомнить дорогу. Оставалось только полагаться на верность нового союзника, ненавидевшего звериной ненавистью весь род людской.
У Култара подкашивались ноги, и даже Конан дышал тяжело, когда Кхэш, наконец, остановился.
— Впереди два поворота. За ними стражники. Затем — ход наверх, в дом оракула.
Пожалуй, впервые он сказал такую длинную фразу, и Конан подумал, что не так уж и туп их неожиданный союзник. Вполне может сообразить, что проще всего, после убийства оракула, заманить бывших товарищей в недра подземного лабиринта — якобы в поисках сокровищ — и оставить там навсегда. И клятву не нарушит — не убивать союзников — и сокровища себе оставит. Только вот, нужны ли ему сокровища? Понимает ли он, что такое эти сверкающие камешки? Станет ли ради них предавать? Да и, вообще, видел ли он их? Если он спрашивал, что это такое — сокровища…
