Олаф Локнит - Сокровища Тарантии
Было достаточно малой паузы — Темвик набирал в грудь воздуха для нового залпа в сторону бар-Мираэли, который начал выглядеть вспотевшим и несчастным. Я склонился над стойкой, оглядел предмет спора, и как бы невзначай заметил:
— Исключительно древняя вещь. Первый век, самое позднее — третий.
— Что? — поперхнулся бар-Мираэли. — Как ты сказал, почтенный?
— Ей около тысячи лет, возможно — побольше, — повторил я. — Не думал, что подобные драгоценности еще встречаются.
— Ты… уверен? — в глазах шемита появилось неопределенно-жадное выражение. — Неужели правда?
Я щелкнул пальцами, пробубнил простенькое заклинание и над стойкой образовалось облачко розовых искр. Бар-Мираэли отшатнулся.
— Правда, — снисходительно кивнул я, убирая свечение, которое на самом деле было всего лишь красивым магическим фокусом без всякого другого смысла. На шемита, однако, впечатление произвело. — Я прочел заклятие, определяющее возраст изделия… Первый век, эпоха основания Аквилонии. Делали гномы.
Повернувшись к Темвику, я с деланным интересом вопросил:
— Любезнейший, а откуда у тебя такая замечательная вещь? Это настоящая редкость!
Темвик сыграл замечательно. Еще одно полезное умение варваров — безмерное хвастовство. Он выложил заученную легенду — насквозь лживую, но убедительно звучавшую. Тут присутствовал и "дядюшка Сигурд", и дядюшкин корабль, на котором тот пристал к отдаленному острову, и случайная находка нескольких драгоценностей на означенном острове. Приплеталась сага о Нифлунгах, которые якобы погибли в тех места, и так далее, и тому подобное. Бар-Мираэли внимательно слушал, то и дело кидая на меня быстрые взгляды.
— Смешно другое, — я сочувственно покивал. Доверительно сообщил шемиту: — Этот варвар говорит правду, я проверил заклинанием… Приукрасил, конечно. Неужели легенда о народе Нифлунгов истинна? Молодой человек, а ваш дядюшка на острове ничего больше не искал? Вдруг вы нашли бы все сокровища древнего народа?
— Нужно больно! — с варварской презрительностью бросил Темвик. — Мы — китобои, китовый промысел. Зачем нам какие-то побрякушки? И эту надо бы продать — новые сети покупать потребно.
Я подумал, что сетями китов не ловят, но бар-Мираэли внимания на эту оговорку не обратил. Кажется, шемит вовсю заглатывал крючок.
— Так берешь вещицу или как? — грозно нахмурился Темвик, переводя взгляд на ростовщика. — А то я к другому пойду. Много вас тут, кровососов, развелось, любой вдвое больше твоего заплатит…
— Беру-беру, — несолидно засуетился бар-Мира эли, открывая металлический сундук с деньгами. — А… А где ты остановился в Тарантии? Может быть некоторые мои друзья, очень уважаемые люди, захотят порасспросить о том острове?.. Это так интересно…
— Где надо — там и остановился, — отрубил Темвик. Сгреб выложенные на стол мешочки с золотом, хозяйственно сунул за пазуху закладной пергамент и насвистывая пошел к двери. Не попрощался. Варвар он и есть варвар.
Бар-Мираэли крикнул вслед: "Обязательно заходите еще!"
Дверь хлопнула.
— Удивительное везение, — вздохнул ростовщик, сжимая в руке сверкающую золотом и камнями чернильницу. — И почему удача вечно достается дикарям, а не приличным людям, с образованием и положением в обществе? Только подумайте — какие-то вонючие рыбаки-нордлинги нашли древний клад…
— Очень справедливо, — сочувственно поддакнул я. — А если там на самом деле спрятаны сокровища этих… как их? Нифлунгов?
— Это только лишь сказка, — развел руками шемит. Но по глазам было заметно — ему очень хочется в эту сказку поверить. — Что угодно досточтимому магу? Заклад, выкуп?
— Заклад, — я снял свое кольцо волшебника и выложил на стойку. — Поиздержался вот немного, придется на время расстаться с магическим перстнем.
Едва бар-Мираэли протянул к кольцу руку, оно мигом ужалило палец шемита синей искоркой. Перстень очень не любит, когда его лапают чужие. На это я и рассчитывал.
— Не возьму, — немедленно отрекся ростовщик, спрятав руку за спиной. — Я, знаешь ли, не особо разбираюсь в магии… Опасаюсь, не хочу связываться. Прошу простить.
Отлично. Я раскланялся и отправился на улицу, Хальк и Темвик ждали на ближайшем углу. Оборотень в лицах повествовал барону Юсдалю о разговоре у бар-Мираэли.
— Изумительно! — Хальк недоверчиво смотрел на пергамент закладной грамоты. — Три кесария за седмицу! Таких низких процентов просто свет не видывал, с меня этот негодяй берет по пять, а то и семь…
— Обжулили мы его знатно! — гордо сказал оборотень. — Наверное, мне и Тотланту цены бы в Шадизаре не было.
— Дело сделано, — подтвердил я. — Так сказать, перешемитили шемита. Он клюнул.
— Ну, если клюнул — будем ждать результатов, — согласился Хальк. — Темвик, давай деньги. Пойду выкупать орден. Боги, воображаю как на меня посмотрят у ювелира Аротидиса! Утром выкупил чернильницу и заложил орден. А спустя два колокола прихожу его выкупать… Как надоело быть нищим на королевской службе!
Я не упустил возможности поддеть месьора библиотекаря. Проворковал слащаво:
— Ничего, откопаешь клад Нифлунгов — разбогатеешь…
После чего я был немедленно обозван стигийской нежитью. И другими оскорбительными словами. Но я не обиделся.
* * *
Затем мы разбрелись по трем разным направлениям. Хальк вручил Темвику полтора десятка серебряных сестерциев с вычеканенными пуантенскими леопардами и отправил в центр города — развлекаться, а заодно и распространять по кабакам мутные слухи о "чудесном острове". Оборотню настрого приказали избегать встреч с нордхеймцами, дабы случайно не выяснилось, что Темвик такой же асир, как король Аквилонии — туранец. Еще было приказано не заговариваться сверх меры, ибо в этом деле следовало блюсти предельную осторожность. Фальшивую бороду не снимать. Ясно?
Темвик сказал, что ясно.
Хальк отправился в поход по библиотекам, а я побрел к площади святого Эпимитриуса. Следовало навестить Гильдию — все-таки я приехал в Аквилонию по делу, а не ради участия в глупых забавах месьора библиотекаря.
Общий сбор магов-равновесников был назначен в единственном на всю Тарантию храме Нергала Справедливейшего. Почему? Очень просто: мы не считаем Нергала божеством смерти, как большинство людей — для Алых магов Нергал является воплощением почитаемого Равновесия, он стоит вне Света и вне Тьмы; он судья, равно справедливо относящийся к любому смертному и бессмертному.
Храм довольно большой, выстроен из красивого серо-голубого мрамора, колонны, высокий купол, украшенный золотыми весами, символом беспристрастности.
![Лайон де Камп - Тени ужаса [=Конан-островитянин ]](/uploads/posts/books/11856/11856.jpg)