Джордж Мартин - Таинственный рыцарь
— У вас не романтичная душа, сир.
— А у вас на плече дерьмо.
— Именно такой и должна быть начинка свадебного пирога, — фыркнул сир Кайл, отчищая от птичьего помета свою тунику. — Пирог символизирует брак, а истинный брак включает в себя столько всего: радость и горе, боль и наслаждение, любовь, страсть и верность. Поэтому так кстати разнообразие птиц. Никто не знает, что принесет ему молодая жена.
— Свою щель, — сказал Пламм, — иначе какой в этом смысл?
Дунк встал из-за стола.
— Мне надо подышать свежим воздухом. — Точнее, честно говоря, ему нужно было облегчить мочевой пузырь, но в столь изысканной компании лучше было отпроситься подышать. — Прошу меня извинить.
— Скорее возвращайтесь, сир, — сказал Скрипач. — Скоро появятся жонглеры, и не стоит пропускать проводы молодых ко сну.
Ночной ветер лизнул Дунка точно язык какого-то гигантского зверя. Утоптанная земля, казалось, качалась под ногами… или может это качался он.
Центр внешнего двора был огорожен. Вдоль стены, чтобы создать в ложе для лорда Баттервелла с высокими гостями укрытие от солнца, были возведены деревянные трибуны в три яруса. На каждом конце арены были расположены шатры, в которых рыцари могли облачиться в доспехи. У входа в шатры стояли стойки для турнирных копий. Когда порыв ветра взметнул знамена, до Дунка донесся запах побелки от свежевыкрашенного разделительного барьера. Он направился на поиски внутреннего двора. Ему нужно отыскать Эгга и отправить парня к распорядителю турнира, записаться участником. Это сходило в обязанности оруженосца.
Однако, раньше в Белостенье он не бывал, и вскоре заблудился. Когда учуявшие чужой запах собаки принялись лаять и выть, Дунк обнаружил, что находится у псарни.
«Одно из двух, или они хотят вцепиться мне в глотку, — подумал он, — или каплуна в моем плаще». — Он вернулся откуда пришел и миновал септу. Мимо, хихикая, пробежала какая-то женщина, за ней гнался лысый рыцарь. Мужчина постоянно падал, пока женщина не вернулась, чтобы помочь ему подняться.
«Стоило бы зайти и помолиться Семерым, чтобы этот рыцарь стал моим первым соперником, — подумал было Дунк, но это было бы грехом. — Что мне действительно нужно, не молельня, а нужник». — Неподалеку под пролетом белокаменной лестницы он обнаружил кусты.
«Сойдет».
Он обошел их вокруг и расшнуровал штаны. Его мочевой пузырь готов был лопнуть. Из него все лилось и лилось.
Где-то наверху отворилась дверь, и Дунк услышал шаги и скрип сапог о каменные ступени.
— …скучный вы нам приготовили праздник, без Злого Клинка…
— Злой Клинок подчинится, — настаивал знакомый голос. — Нельзя доверять бастардам, даже ему. Пара побед и он быстренько окажется по эту сторону моря.
Это был лорд Пик. Дунк задержал дыхание… и свои «позывы».
— Легче болтать о победах, чем их одерживать. — По сравнению с Пиком, раскатистый бас говорившего с ноткой раздражения в голосе казался сочнее. — Старый Молочник думал, что парень победит, и так будет со всем остальным. А пустая болтовня и шарм без дела ничего не значат.
— Дракон поможет. Принц уверен, что тот вылупится именно из этого яйца. Ему это приснилось, как когда-то приснилась гибель братьев. Живой дракон привлечет нам столько мечей, сколько пожелаем.
— Драконы и сны — разные вещи. Помяните мое слово, Кровавый Ворон не дремлет. Нам нужен воин, а не фантазер. Действительно ли этот мальчик сын своего отца?
— Просто выполните свою часть, как было обещано, а мне позвольте беспокоиться об этом. Как только мы с нами будет золото Баттервеллов и мечи Фреев, к нам присоединится Харренхолл, а потом и Бракены. Отто знает, что не сможет отсидеться в сторонке…
Собеседники удалились и голоса стихли. Дунк вновь закончил дело, оправился и зашнуровал штаны. «Сын своего отца, — пробормотал он. — О ком это они? О сыне Шаровой Молнии?»
Когда он выбрался из-под лестницы, оба лорда были уже на противоположном конце двора. Он едва не прокричал им вслед, надеясь разглядеть их лица, но передумал. Он был один, безоружен и наполовину пьян. Или не только на одну половину. Он постоял, нахмурившись, и отправился обратно в зал.
Внутри подали последнюю перемену блюд, и началось веселье. Одна из дочерей лорда Фрея очень скверно исполняла на большой арфе «Два сердца бьются в такт». Несколько жонглеров бросали друг другу горящие факелы, а акробаты исполняли пируэты в воздухе. Племянник лорда Фрея запел «Медведя и Деву», а сир Кирби Пимм принялся отбивать такт деревянной ложкой по столу. К ним присоединились остальные, и вскоре весь зал ревел:
«Жил-был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой, с мохнатою шкурой!»
Лорд Касвелл уснул за столом в луже вина, а леди Вирвел расплакалась, хотя никто точно не понял, в чем причина.
А вино продолжало течь рекой. Дорогое арборское по словам Скрипача сменили местные вина. Если так и было, то Дунк не смог понять, в чем разница. Подали вино с пряностями, и Дунк решил попробовать. «Может другая оказия случится только через год». Остальные межевые рыцари, которые оказались славными ребятами, завели разговор о знакомых женщинах. Дунк понял, что размышляет, где сегодня проведет ночь Танселль. Он знал, что делает леди Роанна: спит в своей постели, в замке Холодный Ров, рядом с храпящим в усы старым сиром Юстасом. Потому о ней он старался не думать.
«Вспоминают ли они обо мне?» — думал он.
Его безрадостные размышления были грубо прерваны труппой раскрашенных карликов, внезапно выскочивших из брюха деревянной свиньи на колесиках. Они принялись гоняться между столов за шутами лорда Баттервелла, лупя их надутыми свиными пузырями, издающими при каждом ударе неприличные звуки. Это было самое смешное представление когда-либо виденное Дунком. Всем было весело. Малолетнему сыну лорда Фрея так понравились их выходки, что он присоединился и стал тоже колотить гостей одолженным у карлика пузырем. У этого ребенка был самый противный смех на памяти Дунка. Его пронзительное повизгивание настолько раздражало, что Дунку хотелось либо отшлепать мальца, либо зашвырнуть в какую-нибудь глубокую яму.
«Если он ударит меня своим пузырем, возможно, я так и поступлю».
— А вот виновник свадьбы, — сказал сир Мейнард, когда мимо пробежал лишенный подбородка визжащий проказник.
— Как это? — Скрипач протянул опустевший кубок, и его тут же наполнил проходивший мимо слуга.
Сир Мейнард бросил взгляд на невесту, которая кормила своего мужа вишнями.
— Их светлость не первым намажет маслицем это печенье. Говорят, его невесту лишил девственности в Близнецах какой-то поваренок. Они встречались тайком на кухне, пока, однажды ночью, ее младший братишка за нею не проследил. Когда он увидел, как они пекут «слоеный пирог», то испустил такой вопль, что сбежались все повара и стража, которая обнаружила на мраморном столе, на котором обычно месят тесто, миледи, совокупляющуюся со своим кашеваром. Оба были нагие как в день творения, и в муке с головы до пят.
