Джулиан Мэй - Многоцветная Земля
– Нельзя откладывать экспедицию, мадам, – окликнула их лежащая под кипарисом Марта. – За год всякое может случиться. День-другой – и я буду в норме. А пока обопрусь на чье-нибудь плечо и доковыляю до Шварцвальда.
– Я понесу тебя на закорках! – просияла Фелиция. – Марта права, что произойдет за год, никогда не предугадаешь. – Она стрельнула глазами в фирвулага, который ответил ей совершенно бесстрастным взглядом. – До нас другие могут найти могилу Корабля.
– По-моему, разумнее было бы отложить, – произнес Фитхарн. – Однако последнее слово за мадам Гудериан.
– Dieu me secourait note 21, – пробормотала старуха и медленно подошла к лежащему на тропе свертку. – Один из нас уже отдал жизнь за общее дело. Он не может высказать свое мнение, но я точно знаю, что бы он сказал. – Она повернулась к своим спутникам, характерным для нее жестом вздернула подбородок. – Alors note 22, Фитхарн, ты возвращаешься с Жаворонком. А мы продолжим путь!
Остаток дня они прятались в лесной чаще на берегу Рейна. Низко растущие сучковатые ветви служили им отличным насестом. Из-под свисающих до земли эпифитов они свободно обозревали реку и в то же время были в недосягаемости для крокодилов, саблезубых хищников, ядовитых змей, коими кишели речные низины.
Солнце нещадно припекало, зато с едой проблем не было: лучами магнитной батареи они жарили черепаховое мясо, лакомились съедобными орехами и сладчайшим виноградом – таких терпких ягод величиной с мяч для гольфа, наверно, не едали даже гурманы античной Греции. Усталость после утренней встряски и вынужденное безделье все больше клонили путников в сон. Ричард, Фелиция и Марта сбросили одежду, привязались к дереву и уснули, оставив мадам и Клода в дозоре на нижних ветвях. Мимо их воздушного укрытия изредка проплывали баржи, груженные провизией. Финия раскинулась на противоположном берегу километрах в двадцати к северу, где Райская река, берущая начало в глубоком источнике, сливалась с Рейном, взрезая массив Шварцвальда.
– Как только стемнеет, – говорила мадам Клоду, – мы увидим огни Финии на фоне северного неба. Сам город небольшой, но это древнейшее поселение тану, и они его украсили великолепной иллюминацией.
– А почему они двинулись отсюда на юг? – поинтересовался Клод. – Мне рассказывали, что крупные города тану расположены вокруг Средиземноморья, а практически весь север достался фирвулагам.
– Тану – создания теплолюбивые. Думаю, территориальное разделение отражает древнюю модель, восходящую к происхождению расы. Можно себе представить мир с очень нестабильным рельефом, где много как равнинных, так и высокогорных районов. Быстрое развитие технологии и предполагаемая миграция на другие планеты Галактики были призваны сублимировать извечную вражду! Однако создается впечатление, что гены тану и фирвулагов так и не слились. В истории народа то и дело возрождается древнее соперничество.
– И цивилизованное большинство подавляет эти распри, – подхватил Клод. – А горстка варваров, отщепенцев, донкихотов нашла себе пристанище, чтобы без помех исповедовать свою веру.
Мадам согласно кивнула.
– Для изгнанников плиоценовая Земля была бы действительно удобным прибежищем… если б на ней не поселились другие донкихоты. – Она указала на проплывающую по реке пневматическую баржу. – Вот один из продуктов нашего вторжения. До прихода людей тану плавали на деревянных плотах. И речной торговлей почти не занимались, из-за того что боятся воды. На своих плантациях они трудились в основном сами, поскольку рамапитеков здесь пока не так уж много. И торквесы для мартышек делали вручную, как и свои золотые.
– Ты хочешь сказать, что в основе массового производства торквесов тоже лежит человеческое ноу-хау?
– Вот именно. И всю систему подчинения серебряных и серых торквесов золотым разработал наш психолог. Они сделали из него полубога, он живет в Мюрии и прозывается Себи Гомнол или лорд Принудитель! Но я помню маленького, ущербного человечка, который явился ко мне в пансионат сорок лет назад. Тогда его звали Эусебио Гомес Нолан.
– Неужели человек отдал своих соотечественников в рабство инопланетянам?.. Господи Боже мой, ну почему, куда бы мы ни сунулись, везде должны напакостить?!
Анжелика невесело рассмеялась. С этими вьющимися на лбу и на висках волосами ей никак нельзя было дать больше сорока пяти.
– Гомнол – не единственное позорное пятно на нашем племени. Еще до него моим постояльцем был один турок циркач, некий Искендер Курнан. Передо мной он распинался, что самое заветное его желание – приручить саблезубых тигров. Но, как выяснилось, в Изгнании он вместо этого занялся приручением иноходцев, элладотериумов, охотничьих собак, что во многом обеспечило превосходство тану. Прежде Охоты и Великие Битвы велись только пешими гуманоидами. Силы были равны, отставание фирвулагов в метафункциях компенсировалось их численным перевесом и огромной физической выносливостью. Но как только тану оседлали иноходцев, пополнили численность своего войска людьми в торквесах, ни о каком равновесии уже речи быть не могло. Битва превратилась в обыкновенную резню.
Клод задумчиво потер подбородок.
– Но теперь и у фирвулагов появилась человеческая поддержка…
– Не смеши меня! Ни большой лук, ни порох не помогут одолеть тану. До тех пор, пока люди проникают в плиоцен, среди них будут и предатели. Кто научил врачей тану лечить женское бесплодие? Баба, гинеколог с планеты Астрахань! note 23 Таким образом, не только наши силы, наши знания, но и наши гены были поставлены на службу гуманоидам. А несчастные женщины вроде Марты готовы умереть, лишь бы избавиться от унизительной роли племенного скота. Знаешь, как попала к нам Марта?
Палеонтолог покачал головой.
– Она бросилась в разлившийся Рейн, когда тану хотели в пятый раз ее обрюхатить. Но, dieu merci note 24, Штеффи выловил и вылечил бедняжку. И она не одна среди нас такая… Мученики вы мои, это я ответственна за ваши страдания и не успокоюсь, пока не отомщу тану!
Рейн уже не казался потоком расплавленного олова, а приобретал золотистый оттенок. Заходящее солнце окрашивало кручи Фельдберга в бледно-желтый и лиловый тона. Еще до того, как они начнут искать Дунай, придется топать километров семьдесят на поросшую лесом верхотуру, к Суголлу.
– Еще одна донкихотиха объявилась! – улыбаясь, заметил Клод.
– Жалеешь, что пошел со мной, да?.. Ты для меня загадка, Клод. Я могу понять Фелицию, Ричарда, Марту, вождя Бурке. Но ты… Никак в толк не возьму, зачем ты вообще притащился в плиоцен, а помогать таким безумцам, как мы, и вовсе не в твоем стиле. Ты слишком благоразумен, слишком выдержан, слишком… dйbonnaire note 25.
