Александр Бушков - Нечаянный король
– Почему же обязательно шпионские? Бывают еще тайные дипломатические миссии, разведывательные консультации…
– Это на ваш тонкий вкус, – фыркнул Гарайла. – А я человек простой, чуть ли даже не из народа, и все эти делишки, все чохом, называю шпионством, как и надлежит… Как бы ни затуманивали суть высокими словесами… Хотите сосиску, ваше величество?
– Нет, спасибо, – сказал Сварог.
Гарайла, не чинясь, принялся сам обрывать зубами со стилета дымящиеся кусочки, дергал головой по-волчьи и причмокивал от удовольствия. Пробурчал с набитым ртом:
– Что бы ни было, а поесть перед делом нужно. Это вам не бой, где положено кишки пустыми держать…
Сварогу он, в общем, понравился – это был незатейливый и упорный профессионал войны, на которых испокон веков держится любая армия. Если точнее, фанатик конницы. Артиллерию и саперов он еще терпел как небесполезную порою подсобную силу, без которой в нынешние времена иногда не обойтись и кавалерии, а вот пехоту презирал несказанно, военный флот полагал вещью совершенно бесполезной (если только он не занят перевозкой кавалерии). В отличие от остальных заговорщиков, он учинил Сварогу форменный допрос – так и ходил вокруг, сыпя коварными вопросиками, через один таившими в себе подвохи и ловушки. И лишь убедившись, что Сварог всерьез понимает толк в военном деле, успокоился, стал относиться с надлежащим уважением. Когда Сварог от большого ума заикнулся, что может назначить генерала военным министром, Гарайла не на шутку возмутился, гордо заявив, что этот пост его нисколечко не интересует.
Сказано это было искренне – генерал Гарайла по прозвищам Черный Князь и Кентавр Кривоногий категорически не желал ни высоких постов, ни титулов, ни сокровищ. От жизни он хотел одного: лететь куда-то, неважно куда, во главе конных полков, и беспокоило его одно: как бы дальнейшее расширение Свароговой державы не привело к тому ужасному состоянию, когда воевать будет просто не с кем. Впрочем, Сварог его успокоил, заверив, что на их век войн хватит, – и выяснил попутно, что у Гарайлы, оказывается, давным-давно лежат в столе тщательно проработанные планы кавалерийской войны против всех стран континента, за исключением разве что Хелльстада (исключительно по причине отсутствия точных географических карт такового и сведений о силах неприятеля) и Иллюзора с Ямурлаком (по причине их безлюдности). Даже для островов Бран Луг и Дике у него имелись соответствующие точные диспозиции (увы, с учетом помощи неизбежного зла, то бишь военного флота). Одним словом, во многих смыслах это был бессребреник и чуть ли не идеалист. Короля он просто-напросто люто ненавидел, поскольку тот по своей слабости и недомыслию разваливал армию (и особенно конницу), недостоин был сидеть на престоле, и его следовало оттуда сбросить к лешевой матери. Вот и вся идейная подоплека, если вкратце…
Молодой герцог Берсингем был потоньше и поумнее и, как вскоре обнаружилось, несмотря на юный возраст, обладал кое-каким жизненным опытом: еще в пятнадцать ушел кадетом в гвардию, служил два года, участвовал в Лоранской кампании, потом поступил по министерству финансов, но из-за отсутствия должной протекции не был оценен по достоинству, задвинут на малозначащую должность, где ему предстояло сидеть до пенсиона. Все его проекты начальством регулярно отклонялись – официально из-за непроработанности и скороспелости, а на деле – оттого, что каждый сверчок должен знать свой шесток. Когда одну из его разработок беззастенчиво присвоил себе некий департаментский секретарь (и, проведя ее в жизнь, удостоился высокого ордена, но притворился, что подлинного автора на свете не существует вовсе), герцог подал в отставку и демонстративно поступил приказчиком в один из торговых домов – и для того, чтобы найти средства к существованию, и потому еще, что высший свет был невероятно шокирован, когда разнеслась весть, что за неким прилавком отмеряет ткани и продает кружева потомок столь знатного рода. Потом он влюбился в некую юную красавицу из столь же знатного (но, увы, преуспевающего семейства), потом к нему, достаточно присмотревшись и изучив, постучался граф Раган – и еще один свежеиспеченный заговорщик оказался в рядах. Гарайла, как подметил Сварог, относился к юноше с некоторым уважением и однажды бухнул откровенно: «Жаль только, что служил в артиллерии. Будь он кавалеристом, цены бы не было…»
Дожевав сосиску, Черный Князь отер стилет от копоти, сунул его в ножны за голенище и длинно зевнул:
– Пора бы уж, господа… Рассвет скоро.
– И прекрасно, – сказал бесшумно возникший у костра Раган. – Часовые будут клевать носом.
– Эти ваши пехотные дела… – проворчал Гарайла. – Ладно, сам вижу, что лихая кавалерийская атака тут неуместна… Что слышно?
– Морская пехота продвинулась почти к самым стенам. Как и предвиделось, в лесу сидело с дюжину патрулей и секретов. Все обезврежены без шума. Лишь бы не подвел ваш полковник…
– Не подведет, – заверил Гарайла. – У него свои причины…
За спиной Рагана из темноты появилась фигура в егерской шляпе, склонилась к уху графа. Выслушав, тот отослал гонца небрежным движением руки и произнес звенящим от волнения голосом:
– Ну все, господа. Пора…
Они торопливо встали – Гарайла тщательно затоптал костерчик – и, отводя от лица ветки, направились в обход холма. По дороге к ним присоединялись бесшумные тени в форменных егерских каталанах, кто-то сопровождал в некотором отдалении, время от времени вокруг раздавались птичьи крики и словно бы писк ночных зверьков – чересчур близко и чересчур много для настоящей лесной фауны… До рассвета было еще далеко, но темнота понемногу сменялась зыбкой серостью, как всегда в этот час придававшей миру легкую нереальность: затуманилась граница меж живым и неживым, белая хмарь висит меж стволами, заглушает и без того тихие шаги, путает ощущения, посылает мороки… Сварогу вдруг показалось, что с ним это уже было. Случается иногда…
Шагавшие впереди фигуры рассыпались, притаившись за крайними деревьями. Широкая прогалина, шедшая чуточку под уклон, ярдах в двухстах впереди – загородное королевское поместье, где его незадачливое величество сейчас и изволил пребывать с супругой и наследником, с обоими принцами-братьями, с фаворитами и приближенными министрами.
Оно и впрямь нисколько не напоминало укрепленный замок: кирпичная ограда в рост человека с затейливыми декоративными зубцами окружала обширное пространство, где стоял большой красивый дом с башенками и флюгерами, балконами и высокими острыми крышами, окруженный конюшнями, людскими и поварнями. Раган был прав: взять это беззаботное именьице ротой хватких вояк ничего не стоило…
