Роберт Сальваторе - Восстание короля
— Их там нет. Нет уже некоторое время.
— Сейчас прекрасные дни, последние в сезоне, — заметил капитан Андрус. — Почему бы купцу закрывать свой магазин в такой день, особенно когда зима так близко?
— Дело не только в том, что магазины закрыты, капитан, — ответил дворф. — Мы нашли тоннель, соединяющий их и проходящий прямо под городской стеной.
Это возбудило интерес обоих мужчин.
— Расскажи подробнее, — предложил Ивану Красный Маззи.
— Да, и это ещё не все, — ответил дворф. — Я бывал в тех магазинах прежде, мой брат покупает много товаров у леди Зи и Микки, и может сказать вам, что эти две леди хорошо разбирались в оценке. Прекрасные изделия, лучшего качества, не сомневайтесь. О, у них было много и дешёвых поделок, рассеянных тут и там — какой продавец не станет брать монету с дурака, который не может понять в чём разница, а?
— И? — поторопил раздражённый капитан Андрус, который полагал, что уже потратил впустую слишком много своего времени на этом неприятном деле.
— Но они знали, кому предложить хорошие предметы, — ответил дворф. — И много их было расставлено по полкам.
— И? — снова подтолкнул Андрус.
— Там теперь нет ни одного из хороших изделий. Нигде, — сказал Иван. — Просто барахло, одно барахло. Безделушки для слепого дурака.
— Так значит, они продали свои лучшие товары, — начал отвечать Андрус, но Красный Маззи прервал его.
— Ты думаешь, что они забрали все достойные вещи с собой, — предположил волшебник. — Они оставили свои магазины и скрылись с ценностями?
— Именно это я и предположил, да.
— Они просто выехали из Гелгабала посреди ночи на фургоне, полном добра?
— Нет, — одновременно ответили дворф и Андрус.
— Мы расспросили охранников у ворот прежде, чем мы пришли сюда, — объяснил Иван. — Обе леди вчера были в городе, или за день до этого, или когда-то недавно. Но они не выходили, ни одну никто не видел.
Красный Маззи, повернулся к Андрусу и покачал головой.
— Тогда они всё ещё где-то в городе, — сказал волшебник.
— Или возможно они вылетели во тьме ночи, — шутя, ответил Андрус.
— И забрали с собой полмагазина? — спросил дворф.
Никто не знал что ответить.
— Обыщите город, весь город, — приказал капитан Андрус, и дворф тяжело вздохнул.
— Город большой, — посетовал он.
— Поставь пост охраны у обоих магазинов, с другими охранниками в поле зрения, чтобы передать их крики тревоги, если Микки или леди Зи вернутся, — распорядился Андрус.
Капитан и Красный Маззи покинули крышу, оставив Ивана, задающегося вопросом, как долго они будут вести эту абсурдную охоту, чтобы удовлетворить идиотизм короля Ярина Фростмэнтла. «Драконы», — качая головой, пробормотал дворф.
Однажды он летал на драконе, большом и красном, в далёких землях в давние времена.
И он боролся с другим, мёртвым, драколичи, и та поездка была ещё более дикой.
Иван Бульдершульдер широко улыбнулся, когда подумал о тех давних днях. Часто он рассказывал истории о них в тавернах Гелгабала. И многие другие, и кто поверил бы, что он поймал удирающего вампира в мехи?
Ах, но за ту историю его каждый раз угощали выпивкой!
Это была хорошая жизнь.
Огриллон прошествовал по сцене, нетерпеливо улыбаясь из-под колпака, когда на обозрение огромной толпы поднимал одно орудие пыток за другим. Каждый ужасный предмет вызывал крики одобрения на нескольких языках, все желали болезненной и жестокой смерти человеку.
Не часто случалось, что они получали человека на свой карнавал, к тому же только что из сражения, и этот крупный варвар причинил немало ущерба оркам в последние несколько декад.
Огриллон осмотрел комнату: по его оценке их тут были сотни.
Даже больше, чем в прошлый раз. Между секциями скамей в полукруглом амфитеатре, высоко поднималось пламя огромного костра, и вокруг него плясали гоблины и орки, все стремились увидеть боль, причинённую пленникам.
Огриллон подошёл к маленькой жаровне на сцене и снял с его тлеющих угольков раскалённый штырь. Со злой улыбкой специалист по мукам повернулся к гоблину и пошёл в его сторону.
Толпа кричала, но не так безумно как прежде, поскольку они уже видели много убитых маленьких гоблинов, а этот казался едва живым, будет ли он корчиться, когда штырь коснётся его бледной плоти?
Слыша, такую вялую реакцию, огриллон бросил штырь вниз и, презрительно махнув на гоблина, обернулся и зажал свой собственный нос в демонстративном отвращении.
Толпа рассмеялась от души.
Да, этот палач был прекрасным шоуменом.
У алтаря в центре сцены, огриллон высоко поднял заполненный кислотой бурдюк, и в то время как глаза аудитории были прикованы к нему, мучитель ловко переместил второй бурдюк на ужасный жертвенный стол.
Скот быстро пошёл к гоблину, спиной к толпе, неся высоко полный кислоты бурдюк, а его свободная рука, опустилась к поясу, вынув прекрасный кинжал. Он встал прямо напротив висящего гоблина, затем отступил на шаг, сделал паузу в несколько ударов сердца, и влил кислоту в горло существа.
Несчастное существо булькало, но не корчилось.
Струйка крови появилось на горле гоблина. Другая уже вытекала из его сердца от бесшумной колотой раны, которая оборвала жизнь гоблина прежде, чем кислота оказалась у его губ.
Стало появляться больше кровавых пятен, кислота разъедала существо изнутри, через его лёгкие и верх живота.
Но никаких криков не последовало, и никаких диких корчей, как можно было бы ожидать.
Толпа поняла, что гоблин был уже мёртв, и хор шиканья и насмешек направился в сторону палача из каждого угла зала.
Вульфгару удалось открыть свой действующий глаз в этот момент, и он увидел, как туловище гоблина полностью разрушилось от едкой жидкости, пролив своё содержимое на пол. Теперь толпа развеселилась, танцевала и кричала со злым ликованием.
Вульфгар наблюдал, как мучитель помчался назад к столу и схватил новый бурдюк. Скот поднял его, и половина толпы зааплодировала — но вторая половина, думая, что такая тактика убивает слишком быстро, кричала огриллону, чтобы он остановиться. Кислота, как предполагалось, была в финале, после всего.
Однако огриллон не останавливался и не замедлялся, а развернулся и бросился на Вульфгара.
Глаз Вульфгара расширился от ужаса. Он должен был бороться!
Он поднял свои ноги — одну, по крайней мере, поскольку другая была слишком раздута и причиняла такую сильную боль, что он не мог её поднять. Он крутился и метался в своих кандалах, но не мог освободить руки.
Огриллон отбросил его ногу в сторону и остановился прямо напротив него, одной кровавой рукой обхватив его горло, другой поднимая бурдюк к его губам.
