Пол Андерсон - Фантастическая сага
— Должен быть какой-то способ сделать все это, — в скафлоковом голосе зазвенел металл. — Я уже даже придумал, как получить ответы на эти вопросы, хотя путь этот не безопасен. Может быть, из моей затеи и не выйдет ничего, но дар богов — наша последняя надежда.
— Дар богов! — пришла очередь заплакать Фриде. — Говорю тебе, ничего хорошего из этого не получится. Я сердцем чую — беда будет. Если ты отправишься на поиски меча, Скафлок, недолго придется нам быть вместе.
— Неужели ты бросишь меня из-за этого? — спросил он, потрясенный последними ее словами.
— Нет, конечно нет, любимый, — она прижалась к нему, ничего не видя от наполнивших глаза слез. — Это лишь смутное предчувствие. Но я знаю — так и будет.
Он обнял ее, стал страстно целовать. От ласк его у Фриды скоро закружилась голова, а скафлоков радостный смех был настолько заразителен, что она скоро забыла свои дурные предчувствия, вернее, с усилием прогнала их из души своей, подумав при этом, что такие малодушные мысли недостойны жены Скафлока.
Но все равно счастливые мгновения эти были омрачены для нее каким-то подспудным томлением, какого никогда прежде не доводилось ей испытать. В глубине души она знала, что немного таких вот радостных минут ждет их со Скафлоком в будущем.
ГЛАВА XIX
Следующей ночью, за несколько часов перед рассветом, они были уже в окрестностях Эльфхолма: Скафлок не мог ждать, ведь Альфхейм погибал у него на глазах. Всадники остановили быстрых, как ветер, эльфийских скакунов своих на некотором удалении от замка. Свет то и дело скрываемой мчащимися по небу облаками ущербной луны лился сквозь обледенелые ветви деревьев на лежащий вокруг стволов искрящийся снег. При дыхании в холодном тихом воздухе возникали облачка пара, стремительно уносившиеся ввысь, подобно расстающимся с телом душам умерших.
— Ближе к Эльфхолму ехать верхом опасно. — В совершенной тишине, царившей в заснеженном лесу, скафлоков шепот казался пугающе громок. — Дальше я пойду один, обернувшись волком. Надеюсь, поспею до рассвета.
— К чему такая спешка? — пальцы Фриды впились ему в руку, а когда Скафлок коснулся губами ее щеки, во рту у него остался солоноватый привкус слез. — Почему нельзя хотя бы дождаться дня? Разве не безопаснее пробираться, когда они спят?
— При свете дня нельзя принять при помощи шкур звериное обличие, — ответил он. — Внутри же замка что день, что ночь, все едино. Тролли там наверняка спят когда попало. Я же рассчитываю получить в Эльфхолме помощь от своих. Особенно надеюсь я на Лиа.
— Лиа… — Фрида прикусила губу. — Не нравится мне вся эта затея. Неужели у нас нет другого выхода?
— Пока что мне ничего другого придумать не удалось. Тебе, любимая, предстоит испытание куда тяжелее моего: тебе придется ждать здесь моего возвращения. — Он глядел в ее печальное лицо так, как будто хотел запомнить каждую его черточку. — Не забудь, до рассвета надо сделать шатер из шкур, которые мы захватили с собой, чтобы укрыть коней от солнечного света. Чтобы унести меч, мне придется возвращаться в человеческом обличии. Я смогу идти днем и до заката солнца буду в совершенной безопасности. Но человек идет куда медленнее зверя, поэтому я сумею добраться сюда лишь завтра вечером. Прошу тебя, не поддавайся безрассудству. Если где-нибудь поблизости объявятся тролли или если я не вернусь через три дня, уходи отсюда. Иди к людям, к свету.
— У меня достанет сил ждать, — проговорила она безо всякого выражения. — Но уйти, не узнав даже, жив ты или мертв! — К горлу ее подступил комок, но она справилась с собой и продолжала. — Этого я, наверное, не смогу.
Скафлок спешился. Под ногами у него хрустел снег. Он быстро разделся донага и, дрожа от холода, обвязал шкуру выдры вокруг пояса, а орлиную шкуру накинул на плечи. Поверх всего этого он надел, подобно плащу, волчью шкуру.
Фрида тоже сошла с коня. Скафлок привлек ее к себе, и губы их слились в страстном поцелуе.
— До свидания, любимая! Надеюсь, вернусь я к тебе, добыв меч, — проговорил Скафлок и сразу же отвернулся, не в силах вынести вида ее слез.
Он плотнее запахнулся в волчью шкуру, опустился на четвереньки, проговорил надобные слова и ощутил, как меняется, обретая иную форму, его тело, как преобразовываются, затуманясь на мгновение, чувства. Фрида наблюдала за тем, как быстро и плавно меняются его очертания, и ей подумалось, что тело его, должно быть, стало тягучим, как мед. И вот уже вместо Скафлока перед нею стоял громадный, с горящими глазами волк.
Он ткнулся ей в ладонь холодным носом, она погладила его по жесткой, как щетина, шерсти. Потом он повернулся и размашистым махом пустился прочь.
Он бежал по глубокому снегу, петляя между деревьев и кустов, куда быстрее, чем если бы остался человеком. К тому же, обратясь волком, обрел он и звериную неутомимость в беге. Все движения его стали иными, чем прежде. Он ощущал, как топорщится от встречного стремления воздуха его шерсть. Зрение его как бы притупилось, и все, что он видел, лишилось глубины и окрасилось однообразными серыми тонами. Зато его слуху внятен был теперь каждый шорох, и звенящая прежде тишина морозной ночи вдруг наполнилась множеством звуков. Ноздри его трепетали от бесчисленных, едва уловимых запахов. А для того, чтобы описать многие иные его ощущения, в человеческом языке просто не найдется слов.
Он очутился в каком-то совершенно ином мире, ведь теперь все воспринималось иначе, чем прежде. Происшедшая с ним перемена коснулась не только тела его, но и всей чувственной системы и даже образа мыслей. Работа разума его сосредоточилась на немногих несложных вопросах, мысли стали более четки, не так расплывчаты, как у человека. Приняв звериное обличие, он не мог охватить мыслью своей все то, что занимало его человеком; когда же снова обращался человеком, не мог вспомнить многих из ощущений и мыслей, посещавших его за время пребывания в зверином облике.
Скорей, скорей! Он мчался в ночи широким махом, оставляя позади милю за милей. Ночной лес жил своей, тайной, жизнью. Вот в ноздри Скафлоку ударил сильный запах зайца, и ему сразу стало ясно, что заяц этот притаился, не помня себя от страха, где-то совсем рядом. Волчья пасть тут же наполнилась слюной. Усилием воли Скафлок не дал зверю возобладать над человеком и, не позволив себе даже остановиться, устремился дальше. Мимо проносились деревья, холмы, спящие надо льдом реки. С того времени как отправился он в дорогу, луна успела уже пройти немалый путь по небосклону. А он бежал вперед и вперед своим неутомимым, размашистым волчьим махом.
