Пол Андерсон - Фантастическая сага
— Не говори так, — промолвила Фрида. — Поступить так было бы предательством тех, кто в тебя верит. А ведь и я в их числе. Не теряй мужества. Живи, продолжай бороться.
— Бороться! Как можно бороться, когда к тому не осталось уже никаких средств? — с горечью в голосе сказал Скафлок. — Корабли эльфийские частью потоплены, частью рассеяны, воины же побиты, пленены или скрываются по лесам, как мы с тобой. В занесенных снегом твердынях эльфийских воют волки. Торжествующий враг пирует в палатах блистательных некогда владетелей наших. Неоткуда ждать эльфам помощи. Как отразить им неприятеля, голодным, холодным, безоружным?
Фрида поцеловала его. И вдруг перед мысленным взором Скафлока возникло видение сверкающего подобно молнии, воздетого над окутанным тьмою миром меча.
Фрида почувствовала вдруг, что тело возлюбленного ее напряглось, как натянутая струна, потом по нему прошла дрожь.
— Меч. Подарок богов, — прошептал Скафлок.
Девушку охватил страх, безотчетный еще, но ужасный.
— О чем ты? Какой такой меч?
Подтянув повыше медвежьи шкуры, под которыми только и могли спастись они с Фридой, тесно прижавшись друг к другу, от всепроникающего холода, шепотом поведал ей Скафлок историю сломанного клинка, подаренного ему в младенчестве асами. Говорил он едва слышно, как будто боялся, что сама ночь может подслушать его речи. Рассказал он Фриде, как привез Скирнир меч в день наречения его, Скафлока, имени, как замуровал Имрик клинок тот в стену в подземелье возле эльфхолмских темниц, как сказал ему, Скафлоку, Тюр, что близится тот день, когда пригодится ему дар богов.
Когда же закончил он свой рассказ, то почувствовал, что Фрида вся дрожит. А ведь она была не из робкого десятка, даже вооруженных до зубов троллей не боялась. Потом проговорила она тихим, срывающимся голосом:
— Не нравится мне это, Скафлок. Не к добру это.
— Не к добру? — вскричал он. — Это же наша единственная надежда! Один, которому дано провидеть будущее, должно быть, заранее знал о грозящей Альфхейму опасности и дал нам оружие, что поможет с ней справиться. Пусть враг думает, что мы безоружны. На деле все по-иному обернется.
— Нельзя даже прикасаться к языческим символам, особенно к подаркам языческих богов. От этого может случиться всякое зло. Молю тебя, любимый, забудь тот меч.
— У богов, и правда, свои собственные цели, но они наверняка не особенно противоречат нашим. По-моему, Дивная страна для асов и ётунов что-то вроде шахматной доски, на которой затеяли они какую-то сложную, недоступную нашему пониманию игру, а эльфы с троллями всего лишь пешки в той игре. Но ведь хороший игрок никогда попусту не пожертвует противнику и пешки.
— Но меч же спрятан в Эльфхолме.
— Я сумею как-нибудь пробраться туда. Кое-какие мысли на этот счет у меня уже есть.
— Но ведь меч сломан. Как же отыщешь ты, то есть мы отыщем, того великана, что якобы сможет заново выковать его? Да и как заставить его пойти против своих родичей-троллей?
— Должен быть какой-то способ сделать все это, — в скафлоковом голосе зазвенел металл. — Я уже даже придумал, как получить ответы на эти вопросы, хотя путь этот не безопасен. Может быть, из моей затеи и не выйдет ничего, но дар богов — наша последняя надежда.
— Дар богов! — пришла очередь заплакать Фриде. — Говорю тебе, ничего хорошего из этого не получится. Я сердцем чую — беда будет. Если ты отправишься на поиски меча, Скафлок, недолго придется нам быть вместе.
— Неужели ты бросишь меня из-за этого? — спросил он, потрясенный последними ее словами.
— Нет, конечно нет, любимый, — она прижалась к нему, ничего не видя от наполнивших глаза слез. — Это лишь смутное предчувствие. Но я знаю — так и будет.
Он обнял ее, стал страстно целовать. От ласк его у Фриды скоро закружилась голова, а скафлоков радостный смех был настолько заразителен, что она скоро забыла свои дурные предчувствия, вернее, с усилием прогнала их из души своей, подумав при этом, что такие малодушные мысли недостойны жены Скафлока.
Но все равно счастливые мгновения эти были омрачены для нее каким-то подспудным томлением, какого никогда прежде не доводилось ей испытать. В глубине души она знала, что немного таких вот радостных минут ждет их со Скафлоком в будущем.
ГЛАВА XIX
Следующей ночью, за несколько часов перед рассветом, они были уже в окрестностях Эльфхолма: Скафлок не мог ждать, ведь Альфхейм погибал у него на глазах. Всадники остановили быстрых, как ветер, эльфийских скакунов своих на некотором удалении от замка. Свет то и дело скрываемой мчащимися по небу облаками ущербной луны лился сквозь обледенелые ветви деревьев на лежащий вокруг стволов искрящийся снег. При дыхании в холодном тихом воздухе возникали облачка пара, стремительно уносившиеся ввысь, подобно расстающимся с телом душам умерших.
— Ближе к Эльфхолму ехать верхом опасно. — В совершенной тишине, царившей в заснеженном лесу, скафлоков шепот казался пугающе громок. — Дальше я пойду один, обернувшись волком. Надеюсь, поспею до рассвета.
— К чему такая спешка? — пальцы Фриды впились ему в руку, а когда Скафлок коснулся губами ее щеки, во рту у него остался солоноватый привкус слез. — Почему нельзя хотя бы дождаться дня? Разве не безопаснее пробираться, когда они спят?
— При свете дня нельзя принять при помощи шкур звериное обличие, — ответил он. — Внутри же замка что день, что ночь, все едино. Тролли там наверняка спят когда попало. Я же рассчитываю получить в Эльфхолме помощь от своих. Особенно надеюсь я на Лиа.
— Лиа… — Фрида прикусила губу. — Не нравится мне вся эта затея. Неужели у нас нет другого выхода?
— Пока что мне ничего другого придумать не удалось. Тебе, любимая, предстоит испытание куда тяжелее моего: тебе придется ждать здесь моего возвращения. — Он глядел в ее печальное лицо так, как будто хотел запомнить каждую его черточку. — Не забудь, до рассвета надо сделать шатер из шкур, которые мы захватили с собой, чтобы укрыть коней от солнечного света. Чтобы унести меч, мне придется возвращаться в человеческом обличии. Я смогу идти днем и до заката солнца буду в совершенной безопасности. Но человек идет куда медленнее зверя, поэтому я сумею добраться сюда лишь завтра вечером. Прошу тебя, не поддавайся безрассудству. Если где-нибудь поблизости объявятся тролли или если я не вернусь через три дня, уходи отсюда. Иди к людям, к свету.
— У меня достанет сил ждать, — проговорила она безо всякого выражения. — Но уйти, не узнав даже, жив ты или мертв! — К горлу ее подступил комок, но она справилась с собой и продолжала. — Этого я, наверное, не смогу.
