Грат (СИ) - Холмогоров Валентин

— Я Дана. Что вам угодно, молодой человек?

— Ой, простите. Я того… Ищу ратмана, по делу, как его…

— Господина Тората Тразалгара? Его нет, он уехал с ревизией в поместную земельную канцелярию. И посетителей он принимает только по вторникам, после обеда. Что-то передать?

— Нет, спасибо, зайду попозже.

Холт, выдохнув с явным облегчением, направился к выходу, а спустя двадцать минут, уже перед самым закрытием, в вестибюль заведения вбежал я, сжимая подмышкой толстую папку, в которую я предварительно засунул позаимствованную на постоялом дворе объемную бухгалтерскую книгу. Опыт юнешеских проказ подсказывал мне, что запыхавшийся орк, который держит что-то тяжелое в руках, вызывает меньше подозрений: никому не придет в голову таскать куда-то ношу просто так от нечего делать.

— Дана! — бросился я со всех ног к конторке, — слава Тёмным богам, успел. Добрый вечер.

— Кто вы? Я вас знаю? — удивленно захлопала ресницами девица, которую я назвал по имени.

— Я Тром, писарь из земельной канцелярии, по поручению господина Тората Тразалгара. Он бумаги забыл. Велел мчаться со всех ног в магистрат и обратиться к Дане, она, мол, передаст.

— Подождите, какие бумаги? Ничего не понимаю.

— Да гербовые бланки магистратского управления! — Я закатил глаза, достал из рукава заранее припасенный надушенный платок, взмахнул им перед носом девицы и театрально промокнул лоб.

— Представляете, — понизив голос, заговорщицки произнес я, — приехал ваш начальник с ревизией, открыл портфель, а там вместо канцелярских бланков две соленые сардины и прошлогодний отчет! Крик стоял такой, что в харчевне напротив молоко скисло.

— А что же он никого из наших письмоводителей не прислал? — с сомнением посмотрела на меня Дана. По выражению ее лица я понял, что с реакцией ее начальника я попал в точку: нрав у Тората Тразалгара был, похоже, крутой. Впрочем, все начальники одинаковы, исключения случаются редко.

— Да кто ж его знает, послал того, кто первый под руку подвернулся, — пожал плечами я. — Впрочем, я могу вернуться и задать ему этот вопрос.

— Нет-нет, минуту, — девушка скрылась за конторкой, — вот, пожалуйста. Пяти листов хватит?

— Давайте десять, а то ведь второй раз бежать придется.

Над Горгулаком уже сгущались сумерки, а на улицах зажглись первые газовые фонари, когда я толкнул дверь штаба городской стражи — двухэтажного здания, к которому с одной стороны были пристроены казармы, а другая вплотную примыкала к стенам темницы. На плече у меня болталась переметная сумка, а позаимствованный у Бамбура плащ я основательно извалял в пыли: со стороны казалось, будто я только что проделал долгий путь верхом.

— Где я могу найти начальника стражи Горгулака, господина Карта Дрыга? У меня к нему послание! — с порога обратился я к двум здоровенным оркам-караульным, самозабвенно резавшимся в карты прямо на полу. Они синхронно уставились на меня так, словно перед ними предстало привидение и предложило пропустить стаканчик-другой «косорыловки».

— Эк ты вовремя, парень, — отозвался один из них, судя по всему старший, — времени видел сколько? Нету его, завтра приходи.

— Моктар! — изобразив на физиономии отчаянье, выругался я. — Выходит, зря торопился.

— У тебя к нему срочное что-то?

— Королевский приказ.

Я сделал вид, что замялся, решая, доверять ли простым стражникам сию великую тайну, а потом, понизив голос, продолжил:

— Канцелярия Его Величества приказала арестовать опасного преступника Тернана, что живет на Перекупной улице в доме десять. Причем в приказе сказано, что с ним можно не церемониться, взять живым или мертвым. За его голову корона готова выплатить вознаграждение — пять тысяч таланов.

— Да ладно! Это за Корноуха что ли? — караульные ошеломленно переглянулись. — Пять тыщ? Брешешь небось!

— Ваши подозрения звучат оскорбительно! — я изобразил на лице крайнюю обиду. — У меня, между прочим, есть официальный документ. Вообще, я не должен его никому показывать кроме лично господина Дрыга, но раз уж вы мне не верите…

Снова помявшись для виду, я извлек из переметной сумки собственноручно заполненный мною полчаса назад документ и протянул стражнику.

— Гляди-ка, Шлым, — сказал старший, пощупав приказ и даже посмотрев его на просвет, — бумага настоящая, гербовая. И вправду, пять тысяч!

— Причем они положены любому, кто арестует или убьет Тернана, — я протянул руку и забрал документ обратно. — Однако преступник начал что-то подозревать и может сбежать в любой момент, потому я так и спешил передать приказ господину начальнику лично. Времени на промедление нет!

— Ты это, — караульные переглянулись, — приходи завтра к полудню, Дрыг точно будет здесь. Только того, бумагу эту больше никому не показывай.

— Само собой, приказ секретный! — Заверил стражника я, не став утонять, что прямо сейчас Бамбур, Холт и Отра совершают небольшой вояж по злачным районам Горгулака, чтобы невзначай показать точную копию такого же приказа местным бандитам из конкурирующих шаек.

Всего, насколько я смог выяснить с помощью расспросов и мелкого подкупа, таких шаек в городе насчитывалось около шести. И все они так или иначе подчинялись одному главарю, имени которого я не знал: местные уголовники называли его Папаша Хлыст. Тернан вроде как считался его правой рукой, по крайней мере, сам всегда представлялся именно так. Еще я узнал от своих мальчишек-осведомителей, что по вечерам одноухий заглядывает в дом, адрес которого удивительным образом совпадает с местом жительства одного из заместителей начальника городской стражи. Видимо, они действуют заодно, хотя сам Карт Дрыг, явно из осторожности, напрямую с Тернаном не контактирует.

Конечно, я не испытывал ни малейших иллюзий насчет того, что с помощью своей подделки смогу окончательно решить возникшую перед нами проблему: даже если одноухого орка в горячке схватки ненароком убьют, на его место придет какой-нибудь другой Тернан. Чтобы окончательно избавиться от вымогателей, нужно проникнуть в их логово и нейтрализовать Хлыста. Но сложностей Корноуху я точно добавлю, да и вообще, следовало слегка разворошить этот муравейник. Пока стража и бандиты разбираются друг с другом и с Тернаном, у нас будет время перейти к следующему акту этой пьесы. Который я уже тщательно продумал и в ближайшее время собирался реализовать.

Глава 7

Разбойничьи разборки

Некоторые выходки удаются исключительно благодаря беспрецедентной наглости. Я, конечно же, не имел ни малейшего представления, как на самом деле должна выглядеть настоящая королевская грамота, но слава Предкам, этого толком не знали и полуграмотные стражники. Умение читать у орков, прямо скажем, не в почете, а способность без ошибок написать больше трех слов — так и вовсе считается запредельным мастерством, доступным лишь избранным, что специально обучены этой великой премудрости и приставлены к делу большим начальством. Складно составленный текст на настоящей гербовой бумаге, которую невозможно купить в лавке или у уличного торговца, сумел внушить стражам доверие. А трехзначная сумма так и вовсе оказала магическое действие, отключив остатки разума и логики, на чем и строился мой расчет. Чистое везение, помноженное на немыслимую дерзость. Оставалось верить, что это самое везение будет сопутствовать нам и дальше — от него во многом зависит успех второй части плана.

— Нас прикончат, — уверенно заявила Отра, спуская меня с небес на землю.

— Обязательно, — кивнул я, — но не сразу.

— Откуда такая уверенность?

— Дед когда-то служил в канцелярии городской стражи, — признался я, — он же меня грамоте и обучил. Старик любил рассказывать интересные и познавательные истории за стаканчиком горячительного. Я был мелкий, многого не понимал, но кое-что в памяти отложилось.

О том, что научив меня читать по книжкам со сказками, дед тренировал мое чистописание, заставляя по многу раз переписывать казенные бумаги, я умолчал — перед смертью зрение у старика сделалось совсем никудышным, а теплое место он потерять опасался, потому из таких упражнений он в конечном итоге извлек для себя немалую выгоду. Мне писать под диктовку нравилось — выводя на пергаменте руны, я получал искреннее удовольствие, как художник, которому удается изобразить на холсте красивый пейзаж. Выходило медленно и поначалу крайне скверно, но я старался. Бумаги, конечно, я перевел изрядное количество, но дед к его чести отличался отменным терпением, да и учителем оказался неплохим. Отец мировоззрений своего тестя не разделял, искренне полагая, что рисовать закорючки — для настоящего орка дело недостойное, но пока дед был жив, перечить ему не спешил. Зато потом…