Джеральд Старк - Путь героев
– Пока услышанное мною туманно и крайне многословно, – с легкой ехидцей заметила девушка.
– … Как ты относишься к своему происхождению? – брякнул Конни. – К тому, что ты – гуль?
В глубине души он приготовился к вежливым отговоркам или огорченному молчанию, но Айлэ отозвалась сразу, будто давно продумала ответ:
– Полагаю, с таким же смирением, как лошадь относится к тому, что природа дала ей четыре ноги. Или кошка – к способности мяукать. Или оборотни из Пограничья – к причудливому обстоятельству, что половина их души навсегда принадлежит зверю, а другая – человеку. Живу с этим, и все, – она быстро взмахнула тонкой рукой, вычертив некую всеобъемлющую окружность. – Родись я обычным человеком, моя жизнь стала бы гораздо проще, но коли невозможно изменить собственную природу, остается два выхода. Умереть… или приспособиться. Худой мир лучше доброй ссоры – так ведь говорят? Или ты имел в виду нечто другое? Честный ответ подразумевает взаимную честность. До меня дошли слухи, будто ты разыскивал в библиотеке замка книги об истории нашего народа. Можно узнать, с какой целью?
– Хотел разузнать о вашем жутком Проклятии, – не без заминки признался Коннахар. – А выспрашивать у тебя не хотелось.
– Проклятие Рабиров, – яркие зеленые огоньки на миг погасли, Айлэ зажмурилась. – К сожалению, я ничем не могу тебе помочь. Я ничего о нем не знаю. Оно было создано в очень давние времена и якобы продолжает существовать до сих пор. Самое забавное в том, что почти никто из рабирийцев не вспоминает о нем, как о тяжком грузе, довлеющем над целым народом.
– Привыкли? – догадался Конни.
– За столько столетий или тысячелетий привыкнешь к чему угодно, – беспечно пожала узкими плечами девушка. – Скажи, что на самом деле тебя беспокоит? Раньше ты меня ни о чем подобном не расспрашивал.
– Раньше я никак не мог поверить, что ты – не моя выдумка или сновидение, – наполовину в шутку, наполовину всерьез признался молодой человек. – Теперь я немного поумнел и начал беспокоиться по совсем иному поводу. В следующем году мне исполнится шестнадцать лет, и тогда…
– Мы с тобой, как нарочно, родились точно в кануны праздников, – задумчиво проговорила рабирийка. – Ты – на осеннее равноденствие, я – на День весны. С сегодняшнего дня мне уже семнадцать. Почти взрослая девица по счету людей, и все еще ребенок – по счету гулей.
– Кстати, к вопросу о днях рождений, – Конни с преувеличенной тщательностью обшарил карманы, пока не отыскал плотный бархатный футляр, целый вечер напоминавший о себе, точно завалившийся за подкладку уголек. – Это тебе. С моими наилучшими пожеланиями, само собой.
– Что там? – с любопытством спросила девушка, приоткрывая овальную крышку.
– Забыл. То ли парочка медных сережек, то ли голубой алмаз из сокровищницы короны. Если увидишь алмаз, имей в виду – завтра его придется непременно вернуть обратно.
Беззвучно хихикнув, Айлэ двумя пальцами осторожно вытащила наружу цепочку холодно поблескивающих в темноте изумрудных капель. Похоже, у нее захватило дух от удивления, и в тишине, предвещавшей наступление долгожданного и самого приятного мгновения тоскливого вечера, отчетливо прозвучал обрывок фразы, раздавшейся за спиной Конни.
– _… не понимаю, отчего до сих пор ее не выставят вон? Уже весь город судачит, будто она околдовала наследника. А королю словно дела нет до позора династии!
– Должно быть, она в самом деле умеет выделывать нечто, недоступное даже твоим искушенным знакомым из веселых домов Правого берега, – иронично откликнулись в ответ. – Я слышал, уроженки Рабиров способны посрамить любой трактат о способах наслаждения… Кстати, по завершению пытки торжествами я собираюсь навестить заведение мамаши Тавалы. Знакомства с тульскими красотками не обещаю, но человеческие там выше всяких похвал. Кто со мной?
Компания вышла на галерею совсем недавно и не слишком заботилась о том, чтобы приглушать голоса. Коннахар без труда узнал восторженного почитателя заведения госпожи Тавалы – Вигерена, молодого офицера королевской стражи – и ответившего ему Эвье Коррента:
– В следующем году этой истории наверняка суждено благополучно окончится. Всему поставлен свой предел, даже терпению такого человека, как наш правитель.
– Думаешь, Конни запросто согласится расстаться со своей зубастой любимицей? – недоверчиво заметил другой голос. – Помяните мое слово: вскоре нас ждет шумный скандал на весь замок и Тарантию впридачу.
– Яблочко от яблони, – многозначительно изрек Вигерен и, перейдя на заговорщицкий шепот, добавил: – Эвье, ты вроде близкий приятель наследника? Вот и расспросил бы – какова его ненаглядная рабирийская подружка в постели? Вдруг ему совет требуется?
– Или дружеская помощь.
– Вампирше рот заткнуть. Дабы не откусила чего лишнего и не лишила наследника престола способности к продолжению рода.
– Говорят, эти тульские девчонки столь щедро одарены Иштар, что возможностей единственного мужчины им недостаточно…
– Довольно уподобляться рыночным сплетницам, – без особой настойчивости потребовал Эвье. – Принца Коннахара с прелестной баронеттой диа Монброн объединяет чистейшее единство душ.
Ответом ему послужили глумливые смешки и замечание Вигерена:
– Такие слова смахивают на попытку оскорбления монархии. Какое единство душ? Его выдумали менестрели – исключительно для красоты.
Краем глаза Конни увидел лицо Айлэ. Она изо всех сил старалась делать вид, будто страдает глухотой или совершенно не понимает, о ком идет речь, но получалось у нее плохо. Еще Конни успел заметить ее кисть, непроизвольно сжавшуюся в подобие крючковатой лапы хищной птицы, и услышал сочившийся вежливым ядом совет:
– Не стоит давать лишнюю пищу слухам. По-моему, благородные месьоры, все очевидно.
– Сначала дверги с псиглавцами, теперь кровопийца, – уныло подытожил неразличимый в темноте собеседник. – А если принц действительно попытается добыть для своей подружки корону Аквилонии?
Отдельные сдавленные хмыканья перешли в короткий взрыв дружного хохота.
– Королева, – презрительно бросил Вигерен. – У мамаши Тавалы эдаких королев – выбирай, не хочу.
Пожалеть о своих словах он не успел.
* * *Позже Коннахар так и не сумел восстановить происшедшее во вcex подробностях. Последнее, что сохранила память наследника престола Аквилонии – белая вспышка ярости и недоуменно-перепуганное лицо Эвье Коррента, пытающегося что-то объяснить.
Эвье первым оказался на пути Конни, оттого ему досталось чуть меньше прочих. Короткий прямой удар под ложечку прочно и надолго вывел его из игры – к счастью для самого Эвье.
