Роберт Говард - Барабаны Томбалку
Обзор книги Роберт Говард - Барабаны Томбалку
Роберт ГОВАРД
Спрэг ДЕ КАМП
БАРАБАНЫ ТОМБАЛКУ
Постепенно Конан пробивается обратно в Гиборейские земли. В поисках новой работы в качестве кондотьера он вступает в армию наемников, которую зингаранский принц Запайо да Кова собирает для Аргоса. Аргос и Кос воюют со Стигией. План таков: Кос должен вторгнуться в Стигию с севера, в то время как армия Аргоса нападет на Стигию с юга, со стороны моря. Но Кос заключает сепаратный мир со Стигией, и наемная армия оказывается в ловушке на юге Стигии меж двух враждебных сил. Снова Конан — один из тех немногих, кто выжил. Конан спасается бегством через пустыню вместе с юным аквилонским солдатом Амальриком. Конан попадает в плен к пустынным кочевникам, а Амальрику удается бежать.
1
Трое мужчин сидели на корточках около ямы с водой. Закат окрасил пустыню в темно-коричневый и красный цвета. Один из мужчин был белым, его звали Амальрик. Двое других — Гобир И Саиду — были гханатами, их лохмотья едва прикрывали жилистые черные тела. Склонившись над ямой с водой, они напоминали стервятников.
Неподалеку верблюд шумно пережевывал жвачку. Пара уставших лошадей тщетно тыкались мордами в голый песок. Люди невесело жевали сушеные финики. Чернокожие были заняты только тем, что двигали челюстями, а белый время от времени бросал взгляд на пасмурное красное небо или вдаль, на однообразную равнину, где сгущались тени. Он первый заметил всадника, который подскакал к ним и натянул поводья с такой силой, что лошадь встала на дыбы.
Всадник был гигантом, цвет кожи которого, чернее чем у тех двоих, так же как его полные губы и вывернутые ноздри, указывал на значительное преобладание негритянской крови. Его широкие шаровары из шелка, собранные на голых щиколотках, поддерживались широким поясом, несколько раз обернутым вокруг огромного торса. На поясе висел расширяющийся на конце ятаган, которым могли бы орудовать одной рукой очень немногие. С этим ятаганом всадник прославился повсюду, где бывали темнокожие сыны пустыни. Это был Тилутан, гордость гханатов.
Через его седло была переброшена фигура, которая скорее свисала, чем лежала. При виде сияния бледного тела у гханатов вырвался вздох сквозь стиснутые зубы. Это была белая девушка. Она свисала лицом вниз, переброшенная через луку седла Тилутана. Ее распущенные волосы ниспадали на стремя черной волной.
Черный гигант усмехнулся, блеснув белыми зубами, и небрежно сбросил свою пленницу на песок. Там она и осталась лежать. Девушка была без сознания. Гобир и Саиду инстинктивно обернулись к Амальрику, а Тилутан наблюдал за ним, сидя в седле: трое чернокожих людей против одного белого. Появление на сцене белой женщины внесло в обстановку неуловимую перемену.
Амальрик был единственным, который, казалось, не обратил внимания на напряжение. Он с отсутствующим видом откинул со лба прядь светлых волос и равнодушно глянул на безвольно распростертую фигуру девушки. Если в его серых глазах и промелькнул мимолетный блеск, остальные этого не заметили.
Тилутан спрыгнул с лошади, презрительно бросив поводья Амальрику.
— Позаботься о лошади, — сказал он. — Клянусь Джхилом, я не нашел песчаную антилопу, зато нашел эту девушку. Она шла через пески, шатаясь, и упала как раз когда я приблизился. Убирайтесь отсюда, шакалы, и дайте мне напоить ее.
Огромный чернокожий положил девушку рядом с ямой и принялся омывать ее лицо и руки. Он попытался влить несколько капель воды в ее запекшиеся губы. Наконец она застонала и пошевелилась. Гобир и Саиду сидели на корточках, держа руки на коленях, и пожирали девушку глазами из-за крепкого плеча Тилутана. Амальрик стоял поодаль. Казалось, его мало интересует происходящее.
— Она приходит в себя, — объявил Гобир.
Саиду не сказал ничего, но облизнул толстые губы.
Амальрик окинул бесстрастным взглядом распростертое тело — от изодранных сандалий до блестящих распущенных черных волос, раскинувшихся пышной гривой. Единственной одеждой девушки было шелковое платье, перехваченное в талии поясом. Оно оставляло ее руки, шею и часть груди открытыми. Подол платья был на несколько дюймов выше колен. Гханаты жадно впились взглядами в обнаженные части тела девушки. Очертания ее фигуры были мягкими, почти детскими в своей мягкости, но округленные нарождающейся женственностью.
Амальрик пожал плечами.
— Кто следующий после Тилутана? — беспечно спросил он.
К нему повернулась пара удлиненных голов; налитые кровью глаза вытаращились. Затем чернокожие повернулись и уставились друг на друга. Внезапное соперничество вспыхнуло между ними подобно молнии.
— Не вздумайте подраться, — заметил Амальрик. — Бросьте кости.
Он сунул руку под свою изодранную тунику и бросил перед ними на песок пару костей. Лапа-клешня сгребла их.
— Ага! — согласился Гобир. — Мы бросим кости — после Тилутана, победителя.
Амальрик бросил взгляд на черного гиганта, который все еще был склонен над своей пленницей, возвращая жизнь в ее истощенное тело. В тот миг, когда Амальрик посмотрел на нее, ее глаза, обрамленные длинными ресницами, открылись. Глубокие фиолетовые глаза потрясенно уставились в злобное лицо чернокожего. С толстых губ Тилутана сорвалось громкое восторженное восклицание. Выхватив из-за пояса флягу, он приложил ее к губам девушки. Она механически выпила вино. Девушка удивленно осматривалась. Амальрик избегал встретиться с ней взглядом. Он был единственным белым в компании троих чернокожих, каждый из которых был равен ему силой.
Гобир и Саиду склонились над костями. Саиду зажал кости в кулаке, пошептал над ними для удачи, потряс и бросил. Две головы с ястребиными чертами лиц склонились над кубиками, которые еще кружились. Свет уже был очень слабый. Одновременно с их движением Амальрик выхватил оружие и нанес удар. Лезвие прошло сквозь худую шею, рассекло трахею. Голова Гобира повисла на куске кожи. Он упал на кости, заливая все кровью.
Саиду мгновенно, с отчаянной быстротой пустынного жителя, вскочил на ноги, выхватил клинок, свирепо бросился на убийцу и занес ятаган над его головой. Амальрик едва успел поднять меч и встретить удар. Ятаган со свистом обрушился на меч белого человека. Амальрик не сумел противостоять силе удара; его собственный меч стукнул его по голове так, что он зашатался и уронил оружие. Придя в себя, он обхватил Саиду обеими руками, заставляя его драться в ближнем бою, в котором ятаган оказался бы бесполезен. Под драными лохмотьями пустынного жителя худощавое тело было крепким, как сталь.
Тилутан, мгновенно сообразив, что происходит, отбросил девушку в сторону и с ревом вскочил на ноги. Он бросился к дерущимся, как разъяренный бык. Огромный ятаган сверкал в его руке. Амальрик увидел, что тот приближается, и похолодел от ужаса. Саиду дергался и извивался. Ему мешал ятаган, который он все еще тщетно пытался использовать против Амальрика. Ноги их переплетались, топча песок; тела сплелись друг с другом. Амальрик стал топтать обутыми в сандалии ногами босые ноги противника и почувствовал, как у того захрустели кости. Саиду взвыл и конвульсивно согнулся. Они оба накренились, как пьяные, в тот самый момент, когда Тилутан нанес чудовищный удар, вложив в него всю мощь своих мышц. Амальрик почувствовал, как сталь оцарапала ему внутреннюю часть руки и глубоко вошла в тело Саиду. Тощий гханат испустил вопль агонии. Его смертные судороги вырвали его тело из хватки Амальрика.
