Кэтрин Куртц - Камбер-еретик
Только когда выбор удалось сузить и Хьюберт остался единственным приемлемым кандидатом, регенты снова удостоили вниманием молодого короля. Используя все свое влияние, они очень скоро убедили его, что избрание Хьюберта более всего соответствует интересам королевства, и потребовали от мальчика обещания подписать официальную рекомендацию, как только документ будет подготовлен.
Далее было решено, что двор как можно скорее должен перебраться обратно в Валорет, чтобы регенты могли проследить за выборами. Условия жизни там были куда более приемлемы — Ремутский замок так и не приобрел роскоши, которую любили регенты. Поэтому зимой в Валорете будет много удобнее, а особенно хороши будут там рождественские праздники.
В приподнятом расположении духа регенты призвали мажордомов и гофмейстеров, чтобы сделать необходимые распоряжения по сборам к переезду. Тихий уход Джевана и Тависа остался незамеченным. К этому времени Райс Майкл уже заснул в своем кресле, так что Тавис взял на руки посапывавшего принца и следом за Джеваном вышел из холла. Что же до Алроя, то он ничего не мог поделать. Ему не разрешат идти спать до тех пор, пока королевская подпись не скрепит все необходимые документы.
Однако Джеван только изображал усталость, Тавис заметил это, когда они поднимались по винтовой лестнице на предпоследний этаж, где располагались апартаменты мальчиков. Уложив Райса Майкла в постель, Тавис вошел в комнату Джевана и застал его сидящим с единственной свечой у окна.
Джеван не противился, когда Тавис завернул его в меховой плащ, укрывая от холода, сквозившего в оконные щели. Мальчик молча грел замерзшие пальцы над пламенем свечи. Он весь был в своем горе. Тавис накинул плащ и опустился на подушку напротив принца. Он хотел было коснуться лба мальчика, чтобы снять исходившее от него напряжение, но Джеван не позволил, покачав головой, и еще больше замкнулся в себе.
— Пожалуйста, не надо, — пробормотал он, плотнее заворачиваясь в плащ. — Больно — я хочу, чтобы так было. Мне не избежать того, что я должен тебе рассказать.
— О чем ты говоришь?
Мальчик вздохнул.
— Тавис, я не хочу, чтобы епископа Хьюберта избрали архиепископом.
— Я безоговорочно с тобой согласен, — сказал Тавис. — Но почему ты не хочешь его избрания?
— Потому что он… лжет, — прошептал Джеван, полу-оборачиваясь к окну, отражавшему пламя свечи. — Лгать некрасиво. Ты слышал обсуждение кандидатов в архиепископы. Я даже не знаю большинства из них, но я знаю, что Хьюберт лгал, чтобы продвинуть самого себя. Служитель Бога никогда не должен делать такого, Тавис.
Долгую минуту Тавис смотрел на профиль принца, потом опустил глаза, почти боясь высказать вслух свое подозрение.
— Джеван, мне показалось, что ты не столько обеспокоен ложью Хьюберта, сколько тем, что ты узнал об этом. — Джеван кивнул. — Ты ищешь способ сказать, что ты… не понимаешь, как ты узнал.
Джеван беспомощно кивнул.
— Я замечаю это за собой уже несколько недель. Как будто я слышу его настоящий голос, но он противоречит тому; что Хьюберт говорит вслух. С другими происходит так же.
— Считывание мыслей, — выговорил Тавис еле слышно.
— Что?
Тавис вздохнул и положил руку на плечо мальчика.
— Это похоже на считывание мыслей, мой принц. Это… еще одна способность Дерини.
— О, Боже! — Джеван закрыл лицо руками, но потом снова поднял голову. — Это как защиты?
— Отчасти. Но эффект обратный. И более выгодно. Значительно более выгодно.
— Но это работает не всегда! — слабо возразил Джеван.
— Зато, готов поспорить, на это стоит положиться.
Джеван неохотно кивнул, а Тавис вздохнул и с раздражением хлопнул себя ладонью по бедру.
— О, Боже, я бы все отдал за то, чтобы узнать, что случилось с тобой в ночь смерти твоего отца, — прошептал он. — Здесь должна быть связь! — Он снова вздохнул и положил руку на руку Джевана. — Они с тобой что-то сделали, Джеван. Я все больше и больше убеждаюсь в этом, хотя нам не удалось узнать ничего. Это было нечто странное, секретное, мистическое и… — Он сжал руку мальчика и отпустил ее. — И у меня нет ни малейшего представления, что это было. Ты развиваешь некие умственные способности, но не должен. Это почти так, как если бы ты был Дерини.
Джеван вздрогнул, стиснул руку, уперев большие пальцы друг в друга, и внимательно изучал их, прежде чем снова взглянуть на Тависа.
— Ты помнишь, после смерти Девина мы разговаривали о Райсе, и ты сказал, что вы с ним оба Целители и что, возможно, удастся заставить его говорить — его же собственными методами?
— Я помню.
— Я просто подумал, а почему бы ему не наведаться в Валорет, раз епископ Элистер будет заседать в синоде. Ты знаешь, они с леди Ивейн живут в Шилле. Это недалеко. Епископу Элистеру может понадобиться Целитель, ведь он становится старым. И если Райс приедет в Валорет, может быть, мы пригласим его навестить нас?
Тавис поднял бровь.
— Просто навестить нас, мой принц?
— Не совсем, — Джеван посмотрел на пламя свечи. — Это ведь обычная вежливость — предложить человеку освежающего питья, когда он заехал в гости. Особенно когда на улице холодно и он долго пробыл в седле. А если в напиток подсыпать какой-нибудь порошок…
— То он сразу определит это, — ответил Тавис. — Последнее время мы относились к нему враждебно, и он сразу заподозрит неладное, когда его пригласят сюда.
— Это если нам не нужен Целитель, — возразил Джеван. — Предположим, что ты послал известие о моей болезни и о том, что тебе нужна его помощь. Думаешь, тогда он тоже не приедет?
— Может быть, и приедет.
— А что если ты дашь мне вина, а потом предложишь и ему, как бы невзначай?
— То же самое питье, что и тебе?
Джеван кивнул.
— Оно подействует и на тебя, ты же знаешь, — осторожно предупредил Тавис.
— Но ты сможешь прочесть его память, — прошептал Джеван. — Стоит и потерпеть, чтобы ты выяснил, что он со мной сделал в ту ночь. Я не могу так больше жить. Иметь защиты, знать, что люди лгут, и не знать, откуда это взялось и почему!
Тавис на мгновение закрыл глаза, задумался, затем снова посмотрел на Джевана.
— Самым трудным будет заставить его принять нужную дозу, достаточную, чтобы сломить сопротивление, но недостаточную, чтобы он перестал быть Целителем. Он этого не заслуживает. Когда он тоже выпьет наркотики, я сниму их действие с тебя, но потом, возможно, будет страшная головная боль.
— Мне совершенно все равно, если удастся раздобыть ответы. Ты правда можешь сделать так, что он ничего не поймет?
