Дэйв Дункан - Утраченный идеал
– Нет, своей великой тетушки Евфросинии, будь благословенна ее память. Ей не было равных.
На миг радостная улыбка Бо, казалось, озарила все кругом, но быстро сменилась печалью в его глазах.
– Софья, любовь моя! Однажды мы уже разбили сердца друг другу. Неужели ты хочешь пройти через это снова?
– С радостью.
– Я тоже. – В глазах его появились слезы. – Но, Софья! Я не могу. По одной-единственной причине – это опасно для маленького Бориса. Никому не было дела до чести жены Игоря. Никто не дерзнул бы сказать ему что-либо подобное. Но в городе полно глаз. Ты нужна своему сыну, а у тебя будут враги, а может, уже есть.
Это было разумно, но она была уверена, что есть еще другая причина.
– Конечно, у тебя могут быть любовники, – говорил Бо, продолжая разглядывать сына. – На самом деле любовники могут быть очень полезны. Ты сможешь настроить один род против другого. Но это будут знатные люди. А простолюдин-иностранец будет просто самоубийцей.
– Ты женат, – с грустью сказала Софья. Он кивнул в ответ.
С любым другим мужчиной это была бы не проблема, но Бо есть Бо.
– На женщине моего положения.
– Но не может быть, чтобы она в тебе нуждалась больше, чем я в последние месяцы. Мне бы продержаться до весны, когда все привыкнут к царице-регентше. Я должна найти способных людей на должности министров. Игорь пригревал только глупцов, а мне нужны сильные, амбициозные личности. Хотя бы четверо таких, которые боролись бы друг против друга, а не против меня и не вынудили бы меня вступить в какой-нибудь кошмарный брак. Ты нужен Борису! Главный боярин бесполезен, но, к несчастью, у него нет сына, чтобы унаследовать его должность, поэтому я назначу канцлера, как в Эйрании. А финансы… Он взял ее за руку:
– Я не могу помочь тебе в принятии таких решений, любовь моя. Но я не сказал, что уезжаю немедленно. Говорят, в Долорме началась гражданская война, а на всех судах из Трейдена плывут бэлы, значит, я не смогу уплыть отсюда до весны. До тех пор я буду охранять и беречь Бориса, ради тебя, обещаю. С ним ничего не случится, пока я здесь. Формируй свое правительство и хотя бы об этом не беспокойся. – Он печально улыбнулся. – Я наберу и обучу гвардию для него, такую, которой и ты сможешь доверять. Это единственное, что я могу тебе подарить.
– Ты дал моему ребенку отвагу и честь, это у него в крови. По линии Игоря сумасшествие передавалось по наследству на протяжении веков. И если Скиррия получит наконец разумного и понимающего свои обязанности царя, это будет твоим подарком всей стране.
– Будучи таким, каков я есть, – ответил Бо с нежной улыбкой, – я предпочитаю верить в воспитание. Если он будет того стоить, тогда твой долг воспитать его царем.
Он поднес ее руку к губам.
Они долго смотрели друг на друга, печально, с трудом сдерживая душевную боль. Два гордых человека не могли быть вместе. Царица, слишком гордая, чтобы умолять, и он, у кого нет ни титула, ни богатства, а только умение сражаться, что дорогого стоит, да эта проклятая честь. Если бы она стала умолять, он, возможно, уступил бы ей, но она слишком любила, чтобы требовать такой жертвы.
Он почтительно поклонился и ушел.
7
Весна пришла в Шивиаль поздно в тот год, но погода не влияла на морские пути в Скиррию. Первые корабли обычно возвращались приблизительно в конце Шестой луны, как сказали Изабель. Каждый день она теперь повторяла себе, что должна быть терпеливой. Ей было о ком заботиться, ведь теперь у нее есть Мод. А по ночам, лежа в одинокой постели, она повторяла как заклинание: «Я должна верить ему, я верю ему».
Все, что она знала, так это то, что Бо отплыл в Скиррию с бэлами, и последние корабли, успевшие вернуться до наступления зимы, сообщили, что бэлы высадились там. Король Ательгар был почему-то разгневан этим сообщением.
Шестая луна уже истекла, а сообщений все не было. Мод исполнилось четыре месяца. Развивалась она лучше, чем принц Эдвард, хотя он был старше на полгода. Жизнь во дворце была ужасно скучной. Временами Изабель даже хотелось очутиться в «Уголке сплетника», где были настоящие люди, а не всякие там беременные леди, несущие себя очень высоко перед какой-то выскочкой-кухаркой. Любопытно, что единственной особой, которая близко подружилась с Изабель, была королева Таша. Это произошло, вероятно, потому, что обе были иностранками здесь и у обеих были малыши. А еще обе не любили дурацкие дворцовые игры. Изабель никак не могла заставить ступить себя на лестницу, а Таша не могла заставить себя подняться высоко.
Как-то утром, когда Изабель только покормила Мод и расстелила для нее чистую пеленку, дверь распахнулась без всякого предупреждения. Она подскочила и стала быстро застегивать платье. Вдруг раздался голос Бо:
– Не надо, я наслаждаюсь зрелищем.
Он бросил мешок и подхватил ее на руки. Некоторое время они молчали. Затем они обнялись и поцеловались. Когда мужья возвращаются из долгих путешествий, они бывают очень нетерпеливы, а Изабель и не хотела останавливать мужа. Бо становился все более нетерпеливым, когда дверь вдруг громко скрипнула. Раскрасневшийся Бо спросил:
– Кто там?
– Королевская гвардия! Вас хотят видеть.
– О духи! Да я же только вошел.
– Объясните это сами.
– Скажите, я одеваюсь. – Бо посмотрел на ребенка. – Мальчик или девочка? Красивая, очень.
Изабель не звали на встречу, но она все же попросила прачку Мэйси побыть с дочкой, а сама отправилась вместе с Бо. Сэр Калверт не возражал. Обычно веселый, говорливый, сейчас он отвечал на вопросы Бо односложно.
– Курьеры прибыли?
– Да.
– Настроение его величества предвещает тучи?
– Да.
– Слышал, Вишез ушел в отставку.
– Да.
Калверт остановился у незаметной двери и протянул руку к Бо. Бомон начал вытаскивать меч из ножен, но вдруг остановился. Калверт впервые улыбнулся:
– Я прослежу, чтобы ты получил его обратно, брат, но с одним условием.
– А именно?
– Помнишь тот день, когда тебя нашли на блэкуотерской дороге, и я подвез тебя в Айронхолл?
– Как будто это было вчера.
– Не говори королю, что это был я. Удачи, брат! Бо был немного обескуражен.
Через несколько минут Бо и Изабель оказались в королевском саду. Это было прелестное местечко, все в цветах, кустарниках, скрытое от посторонних глаз. Таша сидела там, на любимой скамейке у шток-роз, наряженная в один из своих невообразимо роскошных нарядов из кружев и перьев, что делало ее похожей на кошку, нежащуюся на солнце. Позади нее в отдалении стоял капитан Флориан. Король прохаживался по мощеной дорожке, от ирисов к чайным розам и обратно. В руке у него была какая-то свернутая в трубку бумага. Он нетерпеливо постукивал ею по другой руке.
