Лорел Гамильтон - Глоток Мрака
Я шепнула: «Спасибо, Богиня».
Я попыталась оторвать голову от травы, но стоило приподнять лицо на несколько дюймов от земли, как воздуха снова не стало. Судя по раздавшимся вокруг меня возгласам, я была не единственной, кто обнаружил насколько узкой была наша полоска воздуха в этой тьме. Мы могли дышать. Андаис не могла сокрушить наши легкие. Она должна была бы войти в тьму и разыскать нас, если она хотела нас убить.
Иней рос под моей рукой, пока не стал походить на свежевыпавший снег. Воздух был настолько холодным, что каждый вдох был как ледяной удар. Тогда иней еще уплотнился и начал двигаться под моей рукой. Двигаться? Иней не может двигаться. Под моей рукой был мех, что-то живое вырастало из самой земли. Я держал свою руку на чем-то меховом и чувствовала, как растет это и растет, пока моя рука не оказалась вытянутой вверх, следуя за изгибом чьего-то тела. Я провела рукой вниз по меховой, но странно холодной поверхности и обнаружила, что это бедро какого-то существа. Это могло быть только оно, поскольку проведя рукой вдоль изгиба бедра, наткнулась на копыто, насколько я могла понять. Из снега сформировался белый олень. Мой Смертельный Холод был здесь, рядом со мной. Он все еще был оленем, не моя любовь, но он все еще был там, внутри этого существа. Я гладила его бок и чувствовала под рукой, как поднимается и опускается он в дыхании. Голова оленя должна быть очень высоко надо мной, и если он мог дышать, то и я тоже. Я медленно поднялась на колени, продолжая касаться оленя, за другую мою руку все еще цеплялся человек. Его рука двигалась вместе с моей, его владелец тоже встал на колени.
Это был Орландо
— Я все еще могу дышать. — Сказал он.
Я не отвечала. Я боялась говорить, будто мои слова спугнут оленя, заставят его бежать как животное, которым он был. Под моими пальцами быстро билось сердце. Я хотел обернуть свою руку вокруг его шеи, крепко его обнять, но я боялась, что он вскочит на ноги и убежит. Сколько от моего Холода было в нем? Я заметила, что он наблюдал за мной, но понимал ли, или Богиня только послала оленя, чтобы помочь нам?
Я шептала: «О, Холод, пожалуйста, пожалуйста, услышь меня».
Олень вздрогнул, как будто его ног коснулось что-то, что он не любил. На его ноге была только моя рука, мои ноги изо всех сил пытались распутать подол моего длинного пальто, но помочь себе руками я не могла, я боялась оторваться от его бока, боялась отпустить и теплую руку человека. Боялась отпустить оленя, потому, что он был самым близким мне существом, и я должна была застыть, чтобы не исчез. Я не могла отпустить и руку Орландо, потому что только контакт с его рукой заставил меня бороться. Это его рука заставила меня понять, что королева не отчаивается пока ее люди в опасности. Нужно бороться, бороться, даже если сердце разбито, только потому что бороться приходится не только за свое счастье, но и за их счастье тоже.
Я запуталась в подоле моего пальто и рука Орландо удержала меня, и я смогла не навалиться на оленя. Олень нервно отреагировал на мое движение, словно приготовившись бежать. Я знала, что он был оленем, и знала, что он действительно мог не быть там, но он сейчас был самым близким, я звала его, и я хотела, чтобы он остался. Меховой изгиб его бока и тепло человеческой руки было всем, что у меня было в запасе.
Олень пошел. Я продолжала держать свою руку на его боку и потянула Орландо за собой. Я почувствовала рывок и подумала, что за Орландо еще кто-то держится. Олень шагал нервно, и я чувствовала, что с другого его бока тоже кто-то есть. Мы держались за оленя, держались, как дети, потому что он вел нас вперед, из тьмы.
Именно Сержант Доусон сказал:
— Оружие убрать. Безопасно. Когда мы снова сможем видеть, огонь. Не дайте ей шанс снова применить магию.
Андаис была королевой и моей тетей. Мой отец отказался убить ее и занять ее трон. Этот жест милосердия возможно стоил ему жизнь, потому что, как только мятежники предлагают вам трон, есть те, кто боится, что вы займете его, даже если вы откажетесь. Он любил свою сестру и даже своего племянника. Я поняла в тот момент, что я не любила их. Они оба знали, что мы не любим друг друга. Некоторые сказали бы, что у меня перед королевой был долг, но мой долг был перед мужчинами, окружавшими меня сейчас во тьме. Мой дол был перед оленем, который бежал вперед, и внутри которого был мой Холод. Мой долг был перед детьми во мне, и любой, кто попытается украсть все это у меня станет моим врагом. Война все запутывает. Война — это что-то основательное, сражение — нет. Когда кто-то стреляет в тебя, он — твой враг, и ты стреляешь в ответ. Когда кто-то пытается убить тебя, он — твой враг, и ты пытаешься его убить быстрее. Война сложна, сражение — нет. Она собиралась убить нас, даже зная, что я носила внуков ее брата. В тот момент у меня был только один долг, ради всех нас, выжить.
Она снова использовала свою магию, а второго чуда для нашего спасения ждать не приходится. Богиня помогает тем, кто сам себе помогает. Мы вооружены автоматическим оружием, значит мы можем помочь себе.
Я почувствовала вокруг себя перемещения солдат, они готовились стрелять. Орландо сжал мою руку в последний раз, и его рука исчезла во тьме. Он был готов стрелять в мою королеву. Она все еще была там, где мы видели ее в последний раз?
— Возможно, Королева, не осталась на том месте, где мы видели ее, — сказала я.
Доусон отдал приказы солдатам встать в круг вокруг нас, чтобы быть готовыми к нападению с любой стороны из тьмы. Освободившись от тьмы, мы не сразу будем готовы увидеть окружающее.
Мы ступили в лунный свет, и он показался невыносимо ярким, достаточно ярким, чтобы я заморгала. Глаза еще не привыкли к свету, как вокруг меня раздались первые выстрелы. Это заставило меня подскочить, а олень дернулся так сильно, что на мгновение я думала, что его ранили. Тогда он скакнул далеко он нас, пятном белого уносясь от шума, оружия, насилия.
Я выкрикивала его имя. Но остановить его не могла.
— Холод! — Но в том теле не было того, кто мог бы ответить на звук человеческих слов. Олень исчез на опушке леса, и я снова оказалась одна.
Доусон крикнул рядом со мной:
— Область огня не просматривается. Нужно время перегруппироваться и можно продолжить огонь. Она скрывается внутри этого.
Я повернулась и посмотрела на поле. Смотрела в сторону, где стояли мои тетя и кузен, дворяне, с которыми я, как предполагалось, боролась за власть. Но думала больше об убегающем олене, чем о смерти от их рук.
Андаис вызвала тьму, как туман, скрывая себя, Кела и других дворян. Доусон и остальные стреляли в этот туман. Если они были все еще там, то пули нашли их, но поскольку этого не было видно, то и уверенной в этом быть нельзя. Сбежала ли она?
