Александр Данковский - Папа волшебницы
Сосредоточилась, закрыла глаза — и схема всяких там меридианов, чакр и русел в Дриковом организме возникла на моем "внутреннем экране" четко, как в хорошем телевизоре. М-да, госпожа Сова таки хорошо меня научила. Лучше, чем сама хотела — потому что увидела я не только то, о чем она рассказывала, но и много чего другого. Я даже поразилась тому, сколько всего вижу, и тому, что могу теперь путешествовать по "слоям" организма. Например, легко увидела следы многочисленных синяков на его лице (точнее, на "потоковой картинке" лица) и даже кое-что подправила. Не влезая особенно, потому что целительница из меня была аховая, да и стыковать новые знания со старыми, полученными в Универе, я еще не знала, как.
Ага, тут у нас нарождающаяся простуда — небось, после путешествия по реке.
Здесь что? Кажется, старый перелом. А он мне не говорил, что руку ломал.
А это еще что за фиговина?
В районе нижней чакры, которая, как я откуда-то помнила, отвечает за половую сферу, висел шарик с ножками. Этакий то ли спутник, то ли паучок. Причем ежели "потроха" Дрика переливались всеми оттенками синего и зеленого (на моем экране, естественно, то есть это мой мозг так интерпретировал поступающую информацию, никаких цветов там на самом деле не было), то этот шарик был красно-коричневым. Никакого отвращения, никакой тревоги он у меня не вызывал. Но был тут явно не на месте. А с учетом того, что "огоньки" и "полоски" бла Криис были из той же красной гаммы… Словом, заподозрила я, что этот шарик и есть причина неумеренной активности Дрика на почве отношений с противоположным полом.
— Эй, Юль, ты там не спишь?
Елки-березки, чего лезет? Концентрацию только сбивает. Впрочем, нет, не сбивает, картинка остается столь же четкой. Везет, однако. Сейчас попробую чего-то поделать с пациентом и поспрашивать, как ему. В общем, играем в доктора.
— Так не больно?
— Как "так"? Ты ведь ничего не дела… Ой, ты что?
— А что?
— Ты там где-то в моих кишках копаешься?
— Ну, вообще-то да. И даже кое-чего нашла.
— Ты поосторожней. Я чуть это… постель не испортил.
— По большому не испортил или по маленькому?
— Чего?
Блин, как это по-ихнему будет?
— Ты чуть не стал мокрым или грязным?
— Мокрым. Но еле-еле удержался, — судя по голосу, пациент смущен "нипадеццки". Ничего, медицина и полиция слова "стыдно" не знают. А я сейчас и медицина, и полиция.
— Ладно, постараюсь поосторожнее.
Стараться пришлось долго. Я сама мокрой стала — как мышь во время потопа. У шарика этого лапки-корешки ветвились и тянулись к разным органам. Все больше к тем, что в нижней части живота и среди костей таза. Дрик, отчаянно стесняясь и подбирая выражения (и попутно обучая меня словам, касающимся мужской анатомии — а я в ней и на родном языке не слишком сильна!), описывал свои ощущения, когда я пыталась дергать и раскачивать то сам шарик, то выходящие из него отростки. Чем дергать? Ну, вроде как из пальцев выпускала щупальца, которые могли проникать внутрь чужого организма. Это я у Совы подсмотрела, а теперь сама попробовала повторить. Получилось, елки-березки! Не зря, наверное, меня Лиина привечала, есть во мне талантик. Шарик этот сволочной еще и жегся, как крапива, когда я его трогала. "Жегся" — это так, чтоб понятнее было. Экстрасенсорно-колдовские ощущения на русском трудно описывать. Вообще это было ближе, наверное, к чему-то электрическому. Меня раз в детстве шарахнуло от елочной гирлянды. Не сильно, я даже родителям не говорила. Но ощущения похожи. Трогаю вроде пальцем, а "торкает" до самых печенок. До костей и позвоночника так точно.
Шарик, правда, был куда послабее родных 220 вольт (или ватт? Или ампер — не сильна в электротехнике). Так что терпеть его сопротивление было можно, хотя и неприятно. Между прочим, после каждого касания на несколько секунд мучительно хотелось в туалет. Так что я быстро поняла, о чем говорил Дрик. И пожалела его — ему, небось, поболе моего доставалось. Но он мужественно терпел, особенно после того, как я ему описала, что увидела. Правда, о том, что мне на "мониторчике в голове" видны и всякие его анатомические подробности, обычно скрываемые от окружающих, умолчала. Чего зря травмировать неокрепшую детскую психику?
Возилась я часа два, наверное. Точнее, возились мы оба. Потому что на каком-то этапе Дрик взялся мне помогать. Несмотря на заявления Тетушки Совы о том, что сам себя ведун лечить не может (вернее, почти не может, не считая самого мелкого "ремонта"), у Дрика кое-что получалось. Выпутывали мы этот шарик из его внутренностей долго и осторожно, попутно изобретая самые разные приемы. Где холодом пугнем очередную "ложноножку", где огнем. И холод, и огонь — это так, образы, больше всего подходящие для описания тех струек, которыми я поливала чуждую субстанцию. Если охота, их можно назвать сладкими и солеными. Или белыми и красными. В итоге, шарик пшикнул и рассыпался кучей пылинок с царапучими краями, которые я, не мудрствуя лукаво, отправила в мочевой пузырь. Тут Дрику стало уж совсем невмоготу, так что я деликатно отвернулась и даже закрыла ушки, пока он ходил писать. В итоге так и не выяснила, где тут туалет. А надо бы. Пришлось спрашивать. Дрик, как ни странно, краснеть не стал и показал. Оказалось, надо было поднять лючок в полу — именно под ним располагались нехитрые санитарные приспособления. Пришлось Дрику отворачиваться. Ну и мне от него. Стесняюсь, что ли?
Обернувшись, я застала напарника нахохлившимся на кровати, закутанным в одеяло по самые плечи и очень смурным.
— Дрик, ты чего?
— Да ничего.
— Врешь.
— Отстань. Ну пожалуйста…
— Не отстану. Если, пока я свои дела делала, в тебя успели опять какую-то гадость подсадить, то это не только твоя, но и моя забота.
— Извини, Юль. Просто обидно, что вот так меня взяли и победили. Чуть не превратили в твоего врага. А я даже защититься не смог. Какой же я после этого воин?
— А ну, перестань себя грызть! Во-первых, все же кончилось хорошо…
— Ну да. Если б ты сопротивлялась чуть послабее, я бы такого мог натворить…
— Ты ж меня в свое время сопротивляться и учил, — чуть-чуть соврала я. — Видать, учителем оказался неплохим, раз ученица смогла тебе по носу дать.
Кажется, эта нехитрая, я бы даже сказала, неуклюжая лесть ему здорово подняла настроение. "Мужчины очень самолюбивы" — то ли мама меня так наставляла, то ли вычитала я где-то[13].
