Джулия Смит - Король-колдун
Словно в доказательство того, что сам Господь благословляет коронацию Мудреца, погода выдалась именно такой, какой и должна быть в погожий августовский день. Нежный ветерок, долетавший с моря, рассеивал туман и приятно освежал собравшихся, кристально синее небо окаймляли живописные облачка, создавая идеальный фон для процессии. Из своего укрытия Атайя не видела триумфального прибытия Мудреца в собор, но она не жалела об этом, понимая, что созерцание подобного спектакля только вызовет ее отвращение. Эту картину принцесса живо нарисовала в своем воображении — Мудрец с ближайшими сподвижниками верхом на лучших лошадях Дарэка, его светлость облачен в бесценную мантию и сверкает драгоценностями, надевать которые имеет право лишь ее брат. Они ведут себя словно дети, забавляющиеся с сокровищами взрослых, не ведая об их истинной ценности.
Атайя никогда ранее не присутствовала на коронации — она находилась в изгнании, когда короновался Дарэк, и еще не родилась, когда королем стал ее отец. Однако знала, в каком порядке должна проходить служба. Пройдя по центральному проходу и не доходя до церковных хоров, будущий король остановится перед резными воротами и потребует корону Кайта. Архиепископ Делфархама выслушает его и объявит, что кандидат является истинным наследником — невиданное в кайтской истории событие, — после чего претендента на корону отведут к алтарю. Там он принесет торжественные клятвы Богу и своим подданным, после чего будет помазан и коронован. Выглянув из-за гобелена, Атайя увидела древний деревянный трон напротив алтаря, ждущий нового хозяина. На самом алтаре среди сверкающих блюд, потиров и подсвечников, располагавшихся на вытканной золотом белоснежной ткани, стоял большой ящик, обтянутый темно-красным шелком, — в нем хранилась корона Кайта.
Лица некоторых прихожан были знакомы Атайе. За небольшим исключением все они принадлежали давним сподвижникам Мудреца и наиболее высокопоставленным гражданам Кайта, уже принесшим, с разной степенью рвения, свои вассальные клятвы новому господину. Не скрывавшая своего неудовольствия Дриана сидела в первых рядах собравшихся, плотно зажатая с обеих сторон стражниками Мудреца в черных мундирах. Атайя не сомневалась, что Мудрец заставил бедняжку присутствовать на церемонии, дабы еще раз напомнить ей, что в этой войне она сделала неправильный выбор.
Посмотрев в другую сторону, Атайя почувствовала, что в ней просыпается ярость. Николас тоже был здесь, столь же хорошо охраняемый. Принц выглядел одиноким и смущенным. Без неустанной заботы мастера Хедрика Николас все больше поддавался своей болезни — сейчас он ерзал, словно беспокойный ребенок, рассеянно ковыряя жемчужины, которыми были расшиты рукава его жесткого официального одеяния. Мудрец знает, как использовать своих пленников, с горечью подумала Атайя. Присутствие на церемонии Николаса должно было, по замыслу Мудреца, свидетельствовать о том, что принц смирился с тем, что трон его брата отняли, что позволяло Мудрецу еще туже затянуть петлю на шее Кайта. Те же, кто думал, что прошлой зимой принц по наущению Атайи пытался убить короля, еще более утвердились в своем мнении.
Пронзительные звуки труб, украшенных бело-золотыми шелковыми лентами, долетели с галереи и пробудили принцессу от мечтаний. Повинуясь властному приказу, огромные двойные двери в западной части нефа открылись, пропуская яркие лучи полуденного солнца. Колокола, радостно звонившие с самого рассвета, умолкли.
Атайя облизала губы. Рука скользнула к кисету с корбалами, чтобы удостовериться, что он все еще с ней. Ждать остается недолго.
Церемония поражала простотой. Бесчисленная процессия священников, поющих торжественные гимны, не сопровождала Мудреца — в одиночестве прошествовал он по длинному проходу к алтарю. Воздух вокруг Мудреца дрожал от ликующих звуков органа. Несмотря на строгую формальность церемонии, редкие аплодисменты раздались из толпы, когда тень Мудреца пересекла порог алтаря. Многие прихожане зажгли ведьмин огонь и подняли ладони вверх.
— Пророчество Дамерона исполнено! — вскричала женщина, бросив розу на ковер, куда недавно ступала нога Мудреца. — Да здравствует Брандегарт — король-колдун!
С отвращением Атайя подумала, что от вида Мудреца и вправду захватывает дух. С головы до ног Брандегарт был облачен в снежно-белый шелк, пышные черные волосы тщательно уложены на плечах. При каждом движении глаза прихожан ослеплял блеск золотых серег, колец, ожерелья и пряжек, переливавшихся разными цветами в лучах солнца, лившихся из окон. Даже в день своей свадьбы Дарэк не выглядел так великолепно — королю явно не хватало внушительного сложения и высокомерия Мудреца, в глазах прихожан обращавшего великолепие в святость. Со времен коронации Кельвина, о которой Атайя только слышала, собор Святого Адриэля не видал подобного зрелища.
Одобрительный шум толпы утих, когда Мудрец достиг богато украшенных ворот, где его уже ждал архиепископ Люкин, облаченный в самую торжественную из своих риз. Казалось, архиепископа совершенно не смущает его роль в свершающейся церемонии, хотя время от времени он пристально вглядывался в лица прихожан, словно искал кого-то. Позади Люкина, прямо за воротами, мраморные статуи святых выстроились в ряд на хорах, словно судьи, молчаливо оценивающие облаченного в белое претендента, стоящего перед ними.
Люкин в соответствии с ритуалом опустил свой епископский посох, преграждая Мудрецу путь.
— Кто пришел в это освященное место, чтобы потребовать корону Кайта и стать его полноправным правителем?
— Я, — отвечал Брандегарт, голос прогремел словно бронзовый колокол, отразившись от сводчатого потолка.
Снова раздались редкие аплодисменты. Губы Мудреца удовлетворенно скривились при звуках искреннего проявления одобрения.
— По какому праву ты оспариваешь этот титул?
— По праву владения даром, которым наделил меня Господь, сделав первым из своих слуг.
Ответ не соответствовал традиционному «по праву наследования», однако Люкин помедлил всего мгновение, прежде чем поднять посох.
— Тогда проследуй к алтарю, где будешь помазан и коронован в соответствии с твоим правом.
Атайе показалось, что в тоне архиепископа прозвучало нечто зловещее.
Люкин отворил богато украшенные ворота в хоры, но прежде чем Мудрец проследовал мимо бронзовых завитков, по толпе прошел шорох, словно порыв ветра смял пшеницу. Один за другим ведьмины огни погасли.
— Боюсь, я вынужден прервать церемонию.
Мудрец резко обернулся, мелькнули белые шелка. В центре прохода за нефом возникли Дарэк и Джейрен, бдительно охраняющий короля. Дарэк был одет в скромную тунику и головной убор в темно-красных тонах дома Трелэйнов, отделанные золотом. Неслучайный выбор цветов своей сдержанной элегантностью производил еще большее впечатление рядом с дорогими одеждами Мудреца. Дарэк встретил взгляд своего врага с холодным самообладанием, Атайя еще никогда не видела, чтобы брат держался так по-королевски.
