Александр Байбородин - Урук-хай, или Путешествие Туда…
– А это точно та башня? – спросил я, обходя площадку по кругу. – Может, какая другая есть?
– Нет, – покачал головой Гхажш. – Никакой другой здесь нет. Да и во всей пустыне нет. В пустыне башен не строят. Весь город был одноэтажный. От Ворот и до Нурнона эта башня единственная. После извержения пустыня изменилась, старые карты врут, но если смотреть на то, что не изменилось: Гора, озеро Нурнон, Ворота, Паучий перевал, – то башня стоит там, где и должна стоять. Направление, расстояние, всё совпадает.
– А город? – я посмотрел на окружавшую башню пустыню. – Никаких же следов от города нет.
– Я же говорил, город был во впадине. Здесь всегда строят во впадинах. Ветра меньше и к воде колодцы ближе копать. Сейчас всё под песком, и никто не знает, сколько его лежит над крышами. Но подземелья должны быть свободными. Здесь за тысячи лет столько ходов накопали… Весь камень для строительства города добывали прямо под ним. Там много чего должно быть в этих подземельях.
– Понятно, – я ткнул пальцем в грубо высеченное изображение глаза на ближайшем ко мне зубце. – Это что?
– Это знак Багрового Ока, – сказал Гхажш, подойдя. – На всех девяти зубцах такие, под каждым столбом.
– А почему вокруг яблока ободок зелёный? – спросил я. – Если Око багровое, то ободок вокруг зрачка должен быть красный, а он зелёный…
– Не знаю, – Гхажш пожал плечами. – В книгах Изенгарда об этой башне мы мало что нашли. Про эти глаза вообще ничего. Под одним из них ещё надпись есть, вон под тем.
– Покажи.
Надпись была высечена в камне корявыми, угловатыми рунами Тёмного наречия. Четыре коротких строчки.
– Ещё бы знать, что написано, – вздохнул я.
– Знаем, – тоже вздохнул Гхажш. – Только это не помогает. Лицо его приобрело странноватое, пугающее выражение, он глубоко вдохнул и на одном выдохе прочитал, гортанно и резко:
«Оги у-кримпагх назгхатул,
Оги у-назгх-ат кримпаул,
Оги-у шагхай гхажшатул,
Агх-у ай-ишити назгхаул»
– Не пугай меня так, – попросил я, когда затихли отзвуки этого мрачного заклинания. – Словно назгулов вызываешь. Даже темнее становится.
– Это солнце садится, – рассмеялся Гхажш. – Какие назгулы. Кольца сгорели, Призраки тоже. Это заклинание должно открывать вход. Мы так думали. Но оно не открывает. Даже не показывает где он.
– А на Всеобщем, что оно означает? – спросил я. – На Всеобщем можешь сказать?
– Могу, проще простого, – Гхажш снова вдохнул. Я напрягся, но на этот раз небо не темнело:
«Девять владык замыкают цепь,
Девять колец отворяют крепь,
Девять Багровое Око зажгут
И в зеницу его войдут».
«Я бы не так перевёл», – это произнёс Огхр. Я и не заметил, когда он успел оказаться на площадке.
– Я бы тоже, – подтвердил Гхажш. – Но не чета нам с тобой словники голову ломали. Ты хоть одну песню сочинил за всю жизнь?
– Нет, – покачал головой Огхр. – Мои песни в железе.
– Вот и я – нет, а словники говорят, что стих этот корявый, но к смыслу заклинания ближе всего. Им видней.
– Я в заклинания не верю, – засмеялся Огхр. – Я ещё ни одного заклинания не слышал, чтобы помогло хоть подкову сковать. Я верю в молот, огонь и собственные руки. Ну ещё в Доброту Единого, но это само собой.
– Ага, – засмеялся Гхажш, – а ещё в Жёлтую пыль.
– Знать бы только куда её закладывать, – кивнул Огхр. – А то двух фунтов стену разворотить не хватит. Здесь на полу даже щелей нет. Я уже поглядел. Был бы хоть намёк на вход, заложили бы и грохнули, только бы камень брызнул.
– Ты бы хоть бы отмычкой бы сначала бы попробовал бы, – передразнил его Гхажш.
– Замочную скважину покажи, – отмахнулся Огхр. – Я всё попробую. Отмычки, свёрла, выдерги и Жёлтую пыль, если ничего не поможет.
– Я бы показал, – развёл руками Гхажш, – да сам не знаю, где она. Вместе искать будем. Эй, Чшаэм, ты чего там делаешь?
Я ковырял ногтем зелёный ободок вокруг яблока глаза, высеченного над надписью. Часть ободка выпала ещё раньше, до меня, и теперь мне хотелось понять, что это такое, и почему он зелёный. Багровое Око должно быть красным.
– Дурью он там мается, – вместо меня ответил Гхажшу Огхр. – Глаз из камня хочет выковырять.
– Нет, – возразил я. – Вот подойдите оба сюда. Глаз весь каменный, а эта штука зелёная, это не камень. Это что-то другое. Она крошится легко и вынимается, остаётся канавка вокруг зрачка. Как кольцо.
– Кольцо? – Гхажш подошёл ко мне. – Подвинься-ка.
Он вынул из ножен кинжал, одним поворотом острия прочистил круглую канавку и стащил с безымянного пальца левой руки золотое кольцо, видно забытое им ещё со времени пребывания в Осгилиате. Колечко легло в канавку, словно всегда там и лежало. Отблеск закатного солнца отразился от золота багровым блеском. И глаз сразу стал нахмуренным и злобным.
– Та-а-а-к, – задумчиво протянул Гхажш. – А в остальных?
Мы обошли площадку по кругу, примеряя кольцо на место зелёных ободков. И каждый раз оказывалось, что очередной знак Багрового Ока высечен как будто для него.
– Девять колец, – пробормотал Гхажш, когда мы вернулись к надписи. – Девять владык и девять колец. Здесь они все и были. Но у нас только одно кольцо.
Я вздрогнул:
– Ты хочешь сказать, что это кольцо, которым мы тут балуемся, – это Кольцо Назгула?
– Короля-Призрака, – кивнул Гхажш. – Согласно описи сбора трофеев за подписью полковника Королевской стражи Берегонда оно было найдено на Пеленнорских полях, на месте гибели Короля-Призрака, воином Тарсом, десятником пехотного полка ополчения улицы Кожевников в Минас-Тирите. Вместе с Кольцом были найдены щит, моргульская булава, обод короны, плащ, моргульская кольчуга и ожерелье из золота и драгоценных камней. Золотые предметы были переданы в королевскую сокровищницу, как и положено по закону для драгоценных трофеев. Прочие вещи по обычаю достались подобравшему их. Они были выкуплены королём за золото по их весу через полгода у вдовы воина Тарса. Сам воин скончался через четыре месяца после битвы от неизвестной болезни. Обо всём этом есть особое приложение к строке описи. Сама опись хранится в Книгохранилище Короля. Зал для Посвящённых, полка шестая тридцать восьмого ряда, место двести восемьдесят второе.
– А ты уверен? – спросил я. – Ты же сам сказал, что то кольцо отправили в королевскую сокровищницу.
– Любую сокровищницу можно обокрасть, – ответил Гхажш. – Особенно, если готов потратить на это больше, чем собираешься унести. Человек, который добыл его для меня, не из тех, кто будет попусту трепать языком. Я ему доверяю. Это то кольцо. К тому же на нём есть надпись на Тёмном наречии, с внутренней стороны. Её не видно, но если кольцо нагреть, то можно прочесть: «Пусть дни текут по слову моему!»
