Антон Карелин - Книга Холмов
Вокруг были густые, густые заросли, и стояла глубокая, звездная ночь. Мечница дернулась, пытаясь нашарить, нащупать до боли знакомую маленькую руку — и та была здесь, рядом. Такая стылая. Мильва задрожала в пронизывающей холодом и болью ночи, слезы брызнули из глаз.
Но почему она жива? Ягода была ядовитой, но… она съела меньше, чем Лилла. Да, глупая, капризная красавица кусала и выплевывала одну ягоду за другой, пока не нашла «послаще».
— Глупая, — всхлипывая, повторяла Мильва, гладя маленькую ладошку. — Такая глупая.
Ягоды. Светлокосая набрала целую пригоршню, надкусывала их и швыряла в траву. В ее левой руке должна была остаться еще хотя бы парочка. Съесть их, и все, и больше не нужно чувствовать это невыносимую боль и пустоту в груди.
— Ну же, — бормотала мечница, вытаскивая вторую руку Лиллы из-под ее холодного тела, сама дрожа от ночного холода, текущего по земле. — Да где же они…
Маленькая ладошка любимой была пуста.
— Все съела сама, а мне и не оставила! — застонала Мильва.
Может, на ее губах остался яд, может, хоть так они смогут уснуть вместе и больше не просыпаться, не разлучаться, она рывком наклонилась и целовала ее, давясь слезами.
Лилла закашлялась, дернулась, замахала руками.
— Аа! — хрипло кричала она, — уйдите!!
Мечница отпрянула и укололась о терновый шип.
— Ты живая, — воскликнула она, утираясь.
— Не уверена! — проскрипела юная магичка. Быстрые, ловкие руки путано летали, натыкаясь на ветки, она охала и шипела, но наконец сотворила шар воды и, удерживая руками в воздухе, припала к нему напиться.
— Жива, — воскликнула она дрожащим голосом. — Жив-в-ва!
Зуб на зуб не попадал, впрочем, у Мильвы тоже. Они обхватили друг друга и грелись.
— Миль, а что случилось, Миль?.. Что случилось-то?
— Ну… ягоды колдовские.
— А зачем?
— Вот уж чего не знаю, того не ведаю.
— Ну давай уже выбираться!
— Что ж тут такое, — обозлилась мечница, раздирая колючие заросли тёрна и удивленно матерясь. — Кто нас сюда забросил, волчьи потроха?
— Ай!! Да что б вас, сдохни, сука колючая, да я же тебя издеру под корень, заморожу и в пыль разотру, только посмей еще раз уколоться, ты, кривой… ыыыыы!!
— Да тише ты, — шикнула Гидра. — Бросили нас. Все отобрали! Мечей моих нет, походных сумок нет… Куда ж все делись? И как выбираться?
— Не все отобрали, — ответила магичка, растирая запястья и показывая подруге платок со своими кольцами, аккуратно увязанный с ее собственным кошелем, где звенели медь и серебро.
— А, вот. Сюда подлазий. Давай помогу. Выбирайся.
— Опять колет, сволочь! А ну убери свои шипастые руки от меня, задрипанный мужлан!
— Да не кричи же. Какая же ты неженка, Лилла. Ну нагнись и проползи, и так вся грязная, как крыса.
— Я крыса? Да ты сама крыса, змея!
— Я не змея и не крыса, я гидра.
— Нашла чем хвастаться.
Ни одна, ни другая так и не увидели тел своих бывших собратьев. Убойцы заросли густым бурьяном, а из живота у каждого поднялся крепкий, зеленеющий зиствой куст тёрна. Все, что от них осталось, скрылось под рыхлой, наросшей за сутки с лишком землей.
— Гляди, ягоды, — сказала Мильва, поднимаясь. — Это те, что ли, что вырастила жрица?
— Не те. Те вон там были, у дороги. Но после них мы уснули и проспали сколько? Весь день? Или дольше?
— Кто ж его знает. Значит, с того куста есть не станем. Будем есть с этого.
— Да ну их, они кислые.
— Ну можешь порыскать, вместе с чудовищами рогатыми. Тут наверняка есть желуди и грибы.
Они дошли до ручья и умылись.
— Так мы одни что ли? — тихо спросила Лилла. — Одни?
— Похоже одни.
Они уставились друг на друга с сомнением, с недоверием.
— А если покричать?
— Кто ж знает, кто тут в темноте есть, не надо кричать.
Они два часа дожидались рассвета, сжавшись в обнимку под защитой проклятых терновых кустов. А на рассвете залезли на дерево, пытаясь найти следы людей вокруг. Кричали, звали, обошли все от ручья до взгорья. Но никого вокруг не было, только рогатые зайцы подозрительно смотрели на двуногих, не переставая энергично жевать корешки.
И только тогда обе вдруг поняли, что каким-то непостижимым способом стали свободны. Что могут идти куда-то, не важно куда, просто куда захотят. Сами захотят. Лилла разревелась. Мильва утешала ее, расчесала гребнем вымытые в ручье волосы, заплела в три косы.
— Пошли уже, что ли. Откуда эти Лисы приехали?
— Вон оттуда.
— Вот туда и пойдем. Во-первых, дорога какая, шикарная. Во-вторых, там уж точно их больше не встретим. В-третьих, они же наверняка держали путь из какого-нибудь села?..
Лилла и Мильва шли по мощеной дороге рука об руку и вслед за ними оставались, а перед ними тянулись — далеко вперед, к Мэннивею и дальше — невидимые следы.
