Дмитрий Скирюк - Осенний Лис
— Атанасом, — ответил тот. — А вас?
— Меня — Дьердь, — глухо сказал слепой.
— А меня — Жуга, — добавил рыжий и умолк.
* * *Солнце уже скрылось за лесом, и сумерки заполнили округу, когда показалась деревня: шесть больших домов с подворьем и с десяток хат поменьше.
— Сэрмаш? — спросил Жуга, разглядывая глинобитные, крытые соломой дома.
— Ага, — кивнул крестьянин. — Тут я и живу. Вон моя хата, третья с краю.
— Один живешь или семьей?
— Семьей, а как же без семьи? — ответил Атанас. — Жена, да ребятишек трое.
— Сыновья? — подал вдруг голос Дьердь.
— Младшенький. А старшие — две дочки.
— Слышь, Атанас, — сказал Жуга. — Заночевать бы нам. Пустишь на постой? Заплатим.
— Хм… — Тот призадумался. — Пустить-то можно, отчего же не пустить, особливо если не задаром. Да только тесновато вам будет у меня.
— Это ничего, — Жуга порылся в кошельке и вынул пару медяков. — Хватит?
— Ну…
Третья монетка легла сверху.
— А теперь?
— Сгодится, — кивнул тот.
Изба у Атанаса оказалась не ахти, но выбирать не приходилось. Жена было выбежала встречать, ахнула, завидев чужаков и умчалась собирать на стол. Дрова скидали под навес. Атанас закрыл ворота, отвел лошадь в стойло и бросил ей охапку сена. Повернулся к странникам.
— Ну что, пошли в дом, что ли…
Изба встретила гостей уютным запахом ржаного хлеба, постных щей и пареной репы. Теплилась лучина. Мерцала лампада в красном углу. Дьердь молча отстегнул саблю, снял кафтан, нащупал гвоздь. Повесил. Пригладил волосы, повел туда-сюда незрячей головой, выслушивая что-то. Ребятишки за столом в два счета приутихли, завороженно глядя на него. Жуга с вопросом глянул на хозяина. Атанас кивнул гостям на скамью:
— Садитесь, вон, у печки, грейтесь. Закусим, чем бог послал.
Стол был нехитрый — щи, каша, хлеб да рыжики в рассоле. Атанас слазал в погреб, вернулся с миской моченых яблок.
— Вот… Как говорится, чем богаты.
Жуга в свой черед развязал котомку, выложил на стол две соленые рыбины и, вынув нож, порезал их ломтями. На левом его запястье блеснул зеленоватый кованый браслет с овальным черным камнем и какими-то фигурками. Мелькнул и пропал в рукаве. Атанас не осмелился сразу спросить, зачем, дескать (да и кто ж говорит за едой!), а когда стол опустел, и пришел черед расспросов, как-то про него забыл.
— С Зарада мы идем, от замка тамошнего, графского, — ответил коротко Жуга, когда Атанас спросил.
— А пробираетесь вы в Марген, стало быть?
— Не знаю, может быть, и в Марген, — пожал плечами тот. — Ты вот что, Атанас. Попроси свою хозяйку нам воды горячей принести.
— Зачем?
— Надо.
Он развязал мешок и вывалил на стол целую кучу каких-то корешков. Часть сдвинул в сторону, часть сунул обратно, а часть запарил в принесенном чугунке, накрыл тряпицей. Взял Дьердя за руку: «Пойдем». Усадил своего приятеля на лавку у печи и долго сматывал повязку, осторожно отдирая присохшую ткань. Наконец показались глаза — воспаленные, невидящие. Веки под повязкой покраснели и распухли, из трещинок на коже сочилась сукровица. Дьердь заморгал, кривясь и морщась, потянулся пальцами к глазам. Жуга поспешно перехватил его руку:
— Не трогай!
— Чешется…
— Терпи.
Жуга оторвал чистый лоскут, соорудил две примочки и наложил их Дьердю на глаза. Перевязал тряпицей. Тот сидел не шевелясь, и только дышал часто-часто, стискивая зубы.
— Не вижу, — сдавленно сказал он. — Ничего не вижу…
— Не торопись. Дай сперва ранам зажить.
Атанас с удивлением и сочувствием поглядел на слепого. Покачал головой:
— Кто ж так его, болезного?
Жуга поморщился:
— Моих рук дело.
Атанас опешил.
— Как так… твоих?
— Долгая история, да и знать тебе незачем.
— А ты что ли травник будешь?
— Вроде как…
Он замер и умолк на полуслове — где-то совсем рядом, чуть ли не за околицей села ночную тишину разорвал протяжный гулкий вой. Сначала тихий, одиночный, затем — сильней, на много голосов, он ширился и рос, потом вдруг рассыпался коротким лающим хохотом и смолк, как будто ничего и не было.
Жуга повернулся к хозяину:
— Что за дела?
— Собаки озоруют, — неожиданно ответил за хозяина Дьердь. Он расстелил свой кафтан на полатях и теперь укладывался спать. — Их по весне тут полно.
— Собаки, не собаки, черт их разберет! — сказал с сомненьем Атанас. — Они сейчас и впрямь, конечно, носятся толпой, да только раньше вот такого что-то не бывало. Знающие люди говорят, что будто оборотень где-то появился.
— Оборотень? — переспросил Жуга.
— Ну. Вот псы и бегают — то за ним, а то — от него. Немудрено в полнолунье-то. Там…
— Постой-ка! — Дьердь вдруг поднял руку и прислушался.
— Чего ты? — с опаской покосился на него Атанас.
— Ходит вроде кто-то около хаты… Или кажется мне…
Он не договорил: снаружи что-то заскрипело, и вдруг, уже не где-то вдалеке, а здесь, на собственном его дворе забилась лошадь в стойле. Заржала страшно, заметалась, в кровь разрывая поводом губу.
— Что? Что это?! — Атанасова жена вскочила, как ошпаренная.
— Тихо, дура! Молчи! — шикнул на нее Атанас. Он был бледен, как мука. — Через ворота он перелез…
— Кто?
— Молчи, говорю!
А еще через миг в дверь постучали.
Все замерли, кто где стоял.
Стук повторился. Был он слабый, неуверенный, но все ж-таки — стук, а не какое-нибудь там царапанье, и Атанас приободрился.
— Человек стучит, — меж тем определил на слух Дьердь. — Волк так не сможет. Открой.
— Еще чего! — опешил Атанас. — Ты что задумал, душегуб? У меня жена, дети, чего это я среди ночи… А ну как злодей какой? Да не один?
— Один, — угрюмо буркнул Дьердь, не поднимая головы. — Не было других шагов.
— Дьердь дело говорит, — Жуга потянул к себе посох. — Мало ли что могло случиться. Открывай. А если что — я помогу.
Атанас приблизился к двери.
— Эй, кто там? — крикнул он, на всякий случай отыскав топор.
Ответа не было, лишь снова стукнули тихонько. Жуга отстранил хозяина, откинул засов и приоткрыл дверь.
Снаружи было тихо, лишь лошадь билась и храпела под навесом. Жуга раскрыл дверь шире и остановился на пороге.
У самых дверей атанасова дома, одетый в драную, немыслимо грязную рубаху, лежал ничком мальчишка лет пятнадцати. Лежал не шевелясь, и только грудь ходила ходуном. Из рваных ран на руках и ногах сочилась кровь. Глаза его были закрыты.
— Матерь божья… — ахнул Атанас и быстро перекрестился.
* * *Жуга перешагнул через распростертое тело и вышел во двор. Вернулся вскоре.
