Юрий Пашковский - Кружева Бессмертия
— …зад… — шелестящие звуки снова будто издало пространство.
Светловолосый, хотя сейчас его тело было мертво — небосвод отлично это видел — продолжал упорно бороться.
Знак мигнул, огонь по составляющим его частям потек медленнее, стена будто налилась тьмой. Небосвод затаил дыхание. Исчезнет? Не исчезнет? Ведь светловолосый хотел приказать слитому в Знаке волшебству вернуться к истокам, что своеобразно «забило» бы порождающую Verken магию и не позволило воссоздать его заново.
Огонь на стене полыхнул, неуверенно начал растекаться по пелене — и устоял. Пламя взревело, с еще большим остервенением набросилось на преграду, словно орк-берсерк на Светлых эльфов.
Будто в ответ на вспышку Знака, ловушка, в которую попал светловолосый, начала распадаться. Потраченная на преобразование волшебства энергия ушла не вся, светловолосый, хоть и был мертв, успел часть ее перенаправить на пробившие тело железяки. Осыпаясь черно-бурым песком, конструкция в целом тем не менее держалась — от шара-мага протянулись балки, по которым заскользили частицы, пытающиеся восстановить гилетическую структуру заклинания. Вокруг тела светловолосого образовалась пустота, но он рухнул на находившиеся ниже прутья и колья — и все повторилось вновь. Длилось это достаточно долго для того, чтобы маг сумел отодвинуть железную конструкцию подальше от Знака.
Когда светловолосый упал на янтарь земли, конструкция содрогнулась и осыпалась, воздвигая над врагом мага курган из железных обломков. Вряд ли это могло его надолго удержать — небосвод видел, как в тело возвращается жизнь.
Но и маг не рассчитывал на легкую победу. Курган зашевелился, его части поползли друг к другу, соединяясь и сливаясь в нераздельное целое. Янтарь под курганом начал рыхлеть, плавиться, словно свеча, брошенная в камин. Токи земли вокруг места падения светловолосого меняли состав почвы, превращая ее в болото, торопливо заглатывающее железный конус, в который обратился курган.
Небосвод восхитился решением мага. Чародей не просто погребал противника в пластах земли, он, обратив ее в болото, сделал не простую топь, ряд перехлестывающих одну другую трясин-измерений. Наверняка за основу взял Болото Смерти из Нижних Реальностей, не иначе! Но как хитро — превратил землю не в единый многомерный агломерат, а в неоднородный конгломерат, где каждое болото-измерение проходит через все остальные и через само себя, тем самым увеличивая число топей, в которые погружался конус, почти до бесконечности. Даже если светловолосый развеет или обратит чары каждой трясины, то выберется из новой западни нескоро, очень нескоро.
Вполне может составить компанию небосводу!
Шар-маг завис над участком подвергшейся трансформации земли. Небосвод видел: чародей напряженно вглядывается в свое волшебство. Конус полностью скрылся в грунте, изменившем цвет с янтарного на грязно-зеленый, и небосвод уже решил посмотреть на сражение, которое происходило неподалеку, но в этот момент сочащийся злобой голос сотряс все пространство куба, заставив даже небо испуганно Дернуться.
— Я предупреждал, Элемент! О, теперь мне не скучно! Совсем не скучно!
Будто подражая воздуху, брату-стихии, земля взорвалась. Нет — опять не так. Взрыв воздуха и взрыв земли оказались похожи — тем, что не были взрывами. Из развороченных пластов поднимался гигант. Грязью на пшеничном поле застыло болото, постепенно исчезая со светлых волос под напором окутавшей смертного энергии. Земля осыпалась с плеч, камни крошились в руках, земля проседала под ногами — враг мага рос без остановки. Полностью обнаженный, светловолосый пятидесятиметровой башней вознесся над железным шаром, огромной тенью накрыв и мага, и пылающий на стене Знак. Энергия скользила по торсу, рукам, ногам, впитываясь и выделяясь обратно кожей, и казалось, будто светловолосый гигант сверкает, словно бог Солнца.
Небосвод, конечно, никогда не видел богов Солнца. Подземелье как-никак! Но он не сомневался — солярные боги сверкают, и сверкают именно так. Ярко, ослепительно, отливая каленой медью. Будь у небосвода глаза — прикрыл бы.
Теперь небосвод восхищался светловолосым. Маг создал оригинальную волшбу, окутав врага почти непреодолимыми путами. Почти — и светловолосый нашел лазейку. Он не тратил время на поочередное удаление топей на своем пути. Разом выпустив копившуюся внутри — не тела, о, совсем не тела! — мощь, он вырос — и физически, и энергетически, преодолев все заслоны на своем пути одним махом. Будто карлик неожиданно превратился в горного тролля и порвал связывающие его веревки.
Огромная ладонь хлопнула по стене, придушив Знак, без всякого словесного приказа погасив магический огонь. Стена тут же, крепчая на глазах, налилась темно-серым.
Вторая ладонь хлопнула по железному шару. Достаточно большая, чтобы полностью обхватить шар-мага, пятерня сжалась, крепко держа его. Светловолосый пригнулся, одновременно поднося чародея ближе к лицу. Шар попытался потоками частиц расплыться в стороны, уйти от захвата, но сияющая энергия окутала руку, и железные крупинки встретили на своем пути непреодолимый заслон. В отличие от светловолосого, сумевшего выбраться из магического болота, волшебнику не удалось вырваться за пределы солнечного сияния.
— Я предупреждал, Элемент! Теперь не обессудь! — пророкотал гигант.
Небосвод затаил дыхание.
Светловолосый без малейшего сомнения сжал пальцы в кулак.
Железный шар не выдержал давления — и взорвался.
«Третий раз за сегодня ошибаюсь», — подумал небосвод. Не взорвался. Разорвался.
Из кулака гиганта посыпалась мелкая, еще мельче, чем железные частички, пыль. Все, что осталось от шара-мага.
Трое сидели в пустоте.
Играли в карты.
— Чего надо? — сварливо поинтересовался якша в желтых одеждах брахмана, торопливо пряча вывалившуюся из рукава карту. — Опять дали по шее, а мамочка далеко, не пожалуешься?
Над головой якша ореолом кипел круг бурого огня. Вглядись в пламя, присмотрись к танцующим язычкам — и увидишь возлегающего на золоте дракона, заметишь вольготно сидящую посреди горящего леса саламандру, обнаружишь кувыркающегося в углях жыжа, разглядишь обменивающихся вихрями огня рарога и феникса.
Увидишь — и не захочешь возмутиться дерзостью якша.
— Успокойся, Вьясатват. — Почтенный старец в унфоцианцской форме огладил бородку, выжидающе глянул раскосыми глазами. — У мальчика большие проблемы, если он решился обратиться к нам за помощью.
Старик спокойно сидел посреди лужи, из которой вверх поднимались тихо журчащие струйки. Вглядись в воду, присмотрись к мириадам сцепившихся капель — и заметишь резвящуюся посреди потерпевшего кораблекрушение судна ундину, обнаружишь поджидающих на берегу неосторожных юношей русалок, разглядишь свившегося кольцами в океанских глубинах Мирового Змея, временами лениво шевелящегося — и порождающего цунами.
