Сергей Антонов - Пятиборец
—Кроме того, такая жестокость имеет практическое значение, — продолжал Тритемий, не слыша монаха. — Вороны очистят черепа от плоти, солнце выбелит кости. Те, кто решит идти на Уайтроуз войной, увидев эту картину, тысячу раз задумаются, прежде чем ступить на нашу землю.
—Ого! Смотрите, кто к нам пожаловал! — удивленно вскрикнула Эсквилина, кивая в сторону Ноулдона. — Неужто сам король?
Брюсов увидел блестящий кортеж из десятка всадников, над головами которых развевалось знамя Уайтроуза — шитая серебром белая роза на синем полотнище. Рядом со знаменосцем скакал пожилой мужчина в богатых одеждах. Андрей никогда прежде не встречался с королем Уайтроуза, но по величественной осанке сразу определил, что перед ним сам Уорвик.
Свита монарха окружила четверку храбрецов. Вельможи с интересом рассматривали рыцаря, старика, девушку и монаха. Сам Уорвик в упор смотрел на Андрея. Седые кустистые брови короля грозно сдвинулись к переносице. Брюсов выдержал этот монарший взгляд, не опуская глаз. Наконец лицо короля посветлело. Губы тронула чуть заметная улыбка.
—Так вы тот самый чужестранец, который облапошил старого лиса Бевериджа и вернул нам Плат Пречистой Маргариты?
—Эндрю Брюс, с позволения вашего величества, — ответил юноша с поклоном. — Спасти Плат мне помогли мои друзья, ваши подданные, верные слуги короля, которых вы видите перед собой.
Тут барон Дорнмут, до этого только раздувавший щеки, посчитал нужным вмешаться. Пришпорил коня, приблизился к Андрею вплотную и вцепился пухлой рукой в древко знамени.
—С твоими заслугами, Брюс, разберется специально назначенная разыскная комиссия Трибунала Священной Экзекуции. Она же расследует действия твоих сообщников. А пока изволь отдать Плат мне. Не вынуждай нас применять силу.
Глава 31
О воздаянии каждому по грехам его и о крылолете мастера Тритемия
Лицо Андрея залила краска гнева. Вот она, королевская благодарность! Вот награда за все муки, которые ему довелось претерпеть. Ситуация, достойная размышлений старого философа Тритемия: чужеземецБрюс закончит свое путешествие по Уайтроузу там, откуда начал: в темницах Трибунала! Что ж, остается только дать оплеуху этому заносчивому толстому ослу. Преступлением больше, преступлением меньше... Рука Андрея уже подрагивала от сладостного предвкушения.
—Прекратите, Дорнмут! — сердито вскричал король. — Еще одно слово, и уже вами займется Трибунал Экзекуции! Выполняйте свои обязанности, черт бы вас побрал, и не пытайтесь вершить судьбы королевства, поскольку ничего в этом не смыслите! Битва закончилась без вашего участия, так хотя бы теперь извольте присоединиться к победителям.
Барон отдернул руку от древка с такой поспешностью, словно обжег пальцы.
—Всегда к услугам вашего величества. Разрешите заняться подготовкой праздничного ужина? Теперь ведь нет нужды экономить на съестных припасах!
Получив соизволение короля, барон поспешно откланялся.
—Барон неисправим! — вздохнул Уорвик. — Видите, Брюс, какими людьми я окружен? Одни льстецы вперемежку с шутами. Это еще в лучшем случае. В худшем — предатели, как Беверидж. Но хватит о них. Вы заслужили награду, и я готов дать спасителю королевства все, что в моих силах. Что интересует вас, славный мой рыцарь? Деньги, карьера при дворе? Вы получите и то и другое. Готов предложить вам самый высокий из постов на выбор. Такие рыцари, как вы, Эндрю, нужны королевству как в годину войны, так и в мирное время.
—Благодарю вас, ваше величество, — Брюсов вновь поклонился. — Если, по вашему мнению, я заслужил награду, то прошу только об одном, предоставить мне честь возвратить Плат Пречистой Маргариты туда, откуда он был похищен.
—Ответ, достойный рыцаря без страха и упрека, — одобрительно кивнул Уорвик. — Доведите то, что начали, до конца, Эндрю. А к разговору о награде мы еще вернемся. Вы ведь не откажетесь присутствовать на пиру, который организует нам пройдоха Дорнмут? Коней сэру Брюсу и его друзьям!
Приказание короля было выполнено без промедления. Каждый из четверых получил отличного скакуна. Поводья им вручили с такой тожественностью, что Ригглер едва не упал в обморок от счастья. Впрочем, он быстро освоился и, перед тем как пуститься в путь, ухитрился продать обереги парочке подвернувшихся вельмож. Причем те радовались так, словно купили амулеты у самого святого Теофила.
До Храма Девы Брюсова должны были сопровождать первые лица королевства, однако уже в первые минуты их оттеснили простые горожане. Под их восторженные крики и гром рукоплесканий Андрей триумфально въехал в ворота города. На улицах Ноулдона к толпе, окружавшей героев, присоединились женщины и дети. Они покинули свои дома, как только разнеслась весть о победе над гирудами и счастливом возвращении в Уайтроуз Нерукотворного Плата Пречистой Девы Маргариты.
Каждый из них старался протиснуться сквозь толпу, чтобы получить возможность прикоснуться к Эндрю Брюсу. Площадь Спасения была запружена людьми. Задрав головы вверх, они с благоговением смотрели на развевающийся Плат. От полноты чувств многие пускались в пляс. Брюсов побеждал на многих соревнованиях по спортивному пятиборью, не раз поднимался на ступеньки пьедестала славы, но подобного чествования не удостаивался никогда.
Андрей был уверен, что при таком энтузиазме ноулдонцев им вряд ли удастся добраться до Храма Девы раньше, чем к вечеру. Однако волны восторженного людского моря сами вынесли четверку гирудоборцев к порталу главного собора королевства. Брюсов спрыгнул с коня. Он знал, что должен выступить перед ноулдонцами с речью, и очень смущался, будучи уверен, что никогда не найдет нужных слов. Однако слова нашлись. Они рождались в голове сами собой. Так, словно кто-то их подсказывал. Андрей догадывался, кто это был, и мысленно благодарил Деву за помощь.
Под громкие крики одобрения четверо героев вошли в Храм. Двери за ними закрылись, отрезая их от беснующейся площади с ее немолчным шумом, похожим на звук морского прибоя. Здесь, под высокими торжественными сводами, царила тишина. Андрею даже показалось, что все слышат биение его сердца. Он не был знаком с обычаями Уайтроуза и не знал, что следует делать в этой ситуации. Делать ничего не пришлось. Как только Брюсов ступил на середину Храма, Плат сам собой отцепился от древка и взмыл под самые своды. Подцвеченные всеми цветами радуги лучи солнца пробились сквозь три витража и сошлись на изображении Девы, сделав его объемным. Торжественно заиграл орган, полились звуки величавой мелодии. Брюсову уже доводилось слышать эту чудную, полную небесной гармонии музыку в своих видениях. Наяву она звучала еще прекраснее.
