Виталий Абоян - Вирус забвения
– Сейчас открою, – громко сообщила Лиса.
Затворы щелкнули одновременно с замком, запиравшим вход в подземелья Ибрагима. Большие и на этот раз титапластовые двери подняли двое бойцов, а остальные начали стрелять еще до того, как смогли рассмотреть, что там происходит.
Бойд заорал во весь голос, чтобы прекратили пальбу, но его услышали, когда у части бойцов закончились патроны в магазинах и шквал огня немного утих. Они все остались в живых по чистой случайности – в подвале, прямо на линии огня, стояла огромная цистерна с соляркой. Только чудом можно объяснить, что ни одна пуля из примерно трехсот выпущенных не попала в огнеопасный товар, который Ибрагим прятал в подполье.
Но арабов, засевших вокруг цистерн, полегло немало. Они даже не успели поднять оружие.
…Бойд сидел в своем особняке, потягивая двадцатипятилетний скотч, и размышлял, как жить дальше. Теперь он стал полновластным хозяином Скотланд-Ярда. Мелкие торговцы «синдином» и ломаными гаджетами, что мнили себя хозяевами крутых кланов, не в счет – Бойд не собирался отвлекать на них свое внимание.
Хашим Сули поздравил клан Бойда с победой над зарвавшимся Ибрагимом. Очень сдержанно поздравил – видимо, Ибрагим все-таки сумел снова наладить отношения с лидером преступного мира Муслима и платил ему дань. Но Бойд понимал, к чему вела активность ар-Рахмана – Сули не просто получал процент, он продвигал своего человека на территорию соперника, стремясь захватить как можно больше. Теперь доходы резко упали, кризис. Приходилось брать не размахом, а количеством сделок.
Любой кризис для сильных всегда был возможностью подняться. Кризис – это время действовать, пускай вхолостую, может быть, в ущерб. Но тот, кто останавливался во время кризиса, исчезал, будто его и не было.
Шотландец пребывал в замешательстве. Он – властелин одной из самых больших территорий Эдинбурга. Он добился того, к чему стремился всю свою жизнь – он прошел путь от простого уличного хулигана, сшибавшего бабки с нерадивых черенков, до предводителя настоящего клана, в который входили несколько крупных банд, подконтрольных лично ему, Бойду, и никому более.
Он владел куском Анклава, и вместе с тем у него не было ничего. Ничего, кроме проблем: никакого бизнеса в Скотланд-Ярде не осталось – нечего было есть в первую очередь, негде жить – во вторую. Территория заполнилась толпами отчаявшихся оборванцев, многие из которых были готовы перегрызть горло просто за кусок синтетики, которую через день раздавали безы. И перегрызали – после каждой раздачи бесплатного пайка на улицах, что вели к блокпосту, с которого производилась раздача, без труда можно было найти несколько трупов. Это были менее сильные, нерешительные и неудачники – Эдинбург избавлялся от балласта самостоятельно.
«А те, кто убивает ради шмата безвкусной синтетической дряни, стало быть, санитары леса. То есть Анклава», – подумал Бойд, отхлебывая из стакана жгучий напиток. Алкоголь не поднимал настроения. Опьянение всего лишь делало проблему менее острой, размывало уродливые черты современности, маячившие за темным окном.
Какие перспективы у его территории? Торговать соляркой, «синдином», оружием, пока у людей не закончатся деньги? В таком случае конец клана наступит очень скоро – деньги закончатся быстро. Да и те, что удастся получить: что с ними делать? Разве что обклеить стены вместо обоев, поскольку – это и пятилетнему пацану понятно – через полгода вожделенная сегодня для многих пачка евродинов превратится в ничего не стоящую бумагу. Инфляция набирала обороты, и пока радужные перспективы даже не проглядывали.
У Бойда была власть. Большая власть. Сегодня его власть в Скотланд-Ярде стала полной.
Власть открывала много возможностей. Но, как обязательный атрибут, к ней прилагалась ответственность. Шотландец думал, чем может обернуться тот или иной вариант пользования властью. Получалось, что если поживиться на всю катушку, продержаться на плаву удастся очень недолго. И это даже не проблема жесточайшего кризиса, в котором пребывал мир, так было всегда.
Если он не будет заботиться о своих людях – о жителях подконтрольной ему территории, то ничего не добьется.
Но как это сделать? Как наладить жизнь? Дать Бойд ничего не мог – у него нет заводов и лабораторий, которыми владеют верхолазы, содержащие СБА. У него есть только горстка преданных людей и авторитет, который очень легко растерять. А без авторитета останется лишь страх, на котором далеко не уедешь.
Бойд плеснул еще из большой пузатой бутылки. Напиться до чертиков, чтобы мысли дурацкие в голову не лезли. Другой бы на седьмом небе от счастья был – у него теперь самый крутой клан в Эдинбурге, даже лидеры Триады прислушивались к его мнению и на территорию его клана не лезли. Какого ж рожна ему еще надо?
– Шотландец, – это был Бобби, – пришли «метелки».
Бойд улыбнулся во весь рот, отхлебнул виски и, взмахнув стаканом так, что на дорогой ковер выплеснулись остатки дорогого напитка, крикнул телохранителю:
– Пусть проваливают!
Бобби пожал плечами и вышел.
Надоели «метелки», выпивка, жратва натуральная – тоже надоела. Как-то это все мелко. Есть власть, есть деньги, но нет удовлетворения. Не того он хотел, совсем не того.
Людей собралось много. Несмотря на поздний час. Бойд не интересовался – толпа собралась самостоятельно, или парням, которых организовал Бобби, пришлось ее «стимулировать». Ему было все равно, он хотел сказать речь, пообещать и воодушевить. Эта тоже входило в понятие «власть».
Справа за спиной стоял Бобби. Как обычно, сильно потел, несмотря на довольно прохладный вечер. Понятно – он работал, высматривал ненадежных и был готов закрыть грудью.
Фонари не горели, не было электричества, но на площадке, где собрались люди, было довольно светло – многие принесли факелы и эспандерные фонарики. Самый ходовой товар, заметил про себя Бойд.
Они стояли, обратив взоры на грузного высокого человека с соломенно-желтыми волосами, одетого в клетчатый килт. Бойд немного пошатывался – все-таки виски он сегодня перебрал.
Он смотрел в полумрак площади и думал, как начать свою речь. Как обратиться к людям? Господа, братья? Просто люди, наконец? Нет, это все не то. Бойд не готовил речь, он не знал, что говорить. Но чувствовал, был уверен, что должен. Теперь эти люди – его обязанность. Отныне он за них в ответе.
В Оксгансе не было порядка. Каждый жил, как вздумается. Еды не хватало, поэтому те, кто понаглей, сбивались в стаи и грабили окрестных фермеров. Разоряли хозяйства, убивали владельцев. Бойд был уверен, что разрушая, нельзя ничего добиться. Разрушение лишь приближало неминуемый конец. И все это нужно сказать. Так, чтобы поняли. И сделали. А кто не сделает…
