Наталья Бульба - Охотники за диковинками
С того дня, когда наша раса покинула Ялаю, для нас многое изменилось. Но большинство из моих сородичей начали новую жизнь, нашли свое место в иных мирах. И, как мне кажется, лишь немногие из них готовы были расстаться с тем, что имели, ради того, чего они даже и не знали.
– Да. Веди она себя иначе, возможно, ничего бы и не произошло. Но она играла с ними, давая надежду, чтобы тут же ее отнять. И вот однажды дракона подвела выдержка. Во время одного из обрядов, когда рядом с правителем мог находиться только его страж, он взял женщину силой. А хранитель, связанный с ней нитью, стал невольным свидетелем этого надругательства, не имея возможности прийти к ней на помощь.
Если до этого момента в его рассказе я не испытывала волнения, то теперь…
Перед глазами словно ожили картинки из виденных в детстве книг. Небольшой зал, разделенный мозаикой на полу и мраморными столбами на четыре части. В каждой – большой шар из цельного камня. Голубой, черный, красный и зеленый. Цвета стихий. В центре – хрустальная статуя человека, вокруг которого фигурки поменьше – символы зверей-тотемов, с которыми мог быть связан представитель нашей расы. И приглушенная тишина, в которой каждое произнесенное правителем слово отдается скользящим по стенам эхом. И замершая у входа девушка с сидящей у ее ног золотистой кошкой.
Она почти полностью обнажена, как повелевают древние правила. Лишь кусок вышитой золотом ткани на бедрах, еще один такой же, прикрывающий ее грудь, да два кожаных браслета на ногах, к которым крепятся ножны с клинками, – вот и все ее одеяние.
На теле же самого правителя нет ничего, кроме раскрашивающих его кожу рисунков.
– Она убила его? – замерев от сжавшей мое сердце боли, прошептала я.
Мы легко отдаемся, но лишь тем, к кому влечет нас сердце. Мы кажемся ветреными, но мало кто знает, что каждая из нас мечтает о том единственном мужчине, который полностью завладеет нашей душой. И, разыскивая его, мы не замечаем, что путь наш устлан проклятиями тех, кто, однажды столкнувшись с нами, не сумел забыть. И была ли в том вина дракона, что ему не удалось сдержать своих чувств, разбуженных женщиной, не посчитавшей нужным понять, насколько глубокую рану она нанесла ему?
– Нет, она убила себя. – И замер в ожидании моей реакции.
Но ее не было. Я не знала, что ответить ему, как посмотреть в его глаза. Потому что предполагала, что произошло дальше.
Словно присутствуя там, я видела, как содрогнулся хранитель в тот миг, когда кинжал вошел в живот его подопечной. Точку, в которой сходились воедино нити, связывающие девушку и ее тотемного зверя. Как растаял в сгустившемся от боли и ярости воздухе контур рыжей бестии. Как смотрел на дело рук своих правитель, только теперь осознав, на что его толкнуло безрассудство от неразделенного чувства. Как пали оковы, удерживающие вход в ритуальный зал, как…
– Его убил хранитель? – Я пыталась оставаться бесстрастной.
Повторяя себе: ни я, ни он не отвечаем за то, что произошло в ту ночь. Ни я, ни он… Так случилось.
– Да. А убив, кинулся в сокровищницу, где хранилось Око желаний, и потребовал от него сделать так, чтобы этот мир избавился от анималов. Посчитав, что они недостойны того, чтобы существовать. Его желание сбылось очень скоро. Лишившись правителя, в чьей власти были охраняющие их стихии, анималы стали довольно легкой добычей для многочисленной расы людей. И те припомнили им все обиды. И самую главную – невозможность владеть силами, которые были доступны им.
– А ценой этого…
Я не закончила. Просто не могла вымолвить того, о чем уже догадалась. Ни одно желание не обходилось без своей цены. И за то, чтобы лишить анималов мира, она должна была быть очень высока.
– Невозможность слиться с собственным зверем. Законный потомок нашего рода теряет возможность обернуться. И запертый в клетке барс по крупицам забирает жизнь человека, пока не убьет совсем.
– Поэтому тебе нужна была кошка. Ты хотел быть уверенным, что твой род продлится через дочь? – Я смотрела на него в упор с поразительным спокойствием, на которое не считала себя способной.
– Узнав от отца правду, я не поверил, – не отводя взгляда, продолжил он. – Но после его смерти начались кошмары. И в каждом из них я ломился в запертую дверь храмового зала, чувствуя, как молит о пощаде та, которую я поклялся беречь. А потом вместе с ней умирал, теряя связь с тотемом, который уже давно был ее частью. И я видел глаза уходящих в небытие кошек и читал в них не ярость, не боль – проклятие. Проклятие мне. Потому что это я не понял, не догадался, не почувствовал и… не уберег. И каждый раз я ощущал, как бьется запертый в клетке зверь, вгрызаясь в мою душу, разрывая на куски мое сердце. И когда я понял, что избавления нет, я начал искать смерти сам. Поклявшись себе, что цепочка, ведущая из прошлого, прервется на мне. Как об этом узнал князь, мне неведомо. Но он-то и предложил мне найти женщину из твоего рода, которая согласится родить от меня дочь. Я долго не мог решиться, но чем чаще становились кошмары, тем яснее я понимал, что если я не сделаю этого, то не только прерву нить проклятия, но и стану последним, кто будет носить имя де Марков.
– И тогда ты начал искать охотника за диковинками, готового привести в твой дом кошку. Чтобы предложить ей сделку: она становится твоей женой, а ваша дочь продолжательницей твоего рода. Но в человеческих землях только старший сын может взять имя отца?
– Это тоже была сделка, – грустно усмехнулся он. – Я помогаю принцу избавиться от влияния герцога д’Аскера, а за это получаю королевскую волю, по которой наследовать в моем роду будет старшая дочь. И, вступая в брак, она сохраняет титул и имя.
– Ты предусмотрел все. – Несмотря на некоторую горечь, оставшуюся от его рассказа, я не могла им не гордиться.
В отличие от своего отца Арадар пытался спорить с уготованной ему судьбой.
– Да, Тиана. Я предусмотрел все, кроме тебя и Алекса. Я не мог даже предположить, что охотник, согласившийся найти мне кошку, – дракон с серебром на крыльях. Я не ожидал, что девушка, которой я собирался предложить эту сделку, окажется внучкой князя д’Арбаса, подбросившего мне эту идею, и к тому же возможным стражем правителя анималов. А самое главное, чего я не учел… – Он поднял на меня полный смятения взгляд. И от этого у меня в груди все сжалось. Я знала, что именно он сейчас произнесет. И понимала, как многое изменят его слова. Потому что после них я должна буду решить, готова ли я принять все, что было сказано, или нет. Решить, несмотря на то, что все уже было решено. – Я не учел того, что полюблю тебя. И захочу жить, зная единственный способ, как этого добиться.
Он замолчал. Без напряженного ожидания ответа, без надежды, без сожаления. Он мог этого и не говорить – я сама дала ему такую возможность, отсрочив этот разговор до того момента, как мы вновь встретимся с Ньяллем. Он мог промолчать, потому что я уже носила его имя. И то, чего он хотел добиться, стало для него действительностью.
