Антон Орлов - Заклятые пирамиды
Услышав приказ господина, Махур-нуба во всю глотку завопил по-сурийски и спрыгнул на песок. Зинта тоже пыталась что-то кричать и добилась того, что ее верблюд встал как вкопанный, заставив остановиться шагавших следом. Она вылечила его от какой-то верблюжьей хвори и научилась с ним ладить, а Дирвена его подлая ездовая скотина так и норовила игнорировать.
На лекарке был светло-зеленый балахон с вышитыми символами Тавше и такое же покрывало. Эдмар все лавки на гуртхандийском базаре перерыл, чтобы раздобыть для нее это одеяние, зато местным сразу было понятно, что перед ними не «вамута» – женщина, а «тирна памана» – служительница богини и обращаться с ней нужно с соответствующим почтением.
Нохиш-нуба, надсмотрщик над работниками, присоединился к общему гвалту, пытаясь образумить передних, но те то ли не послушались, то ли не смогли остановиться. Дирвена выручил Махур-нуба, шуганувший его целеустремленного верблюда, иначе быть бы ему третьей жертвой.
«Лужайка» внезапно вздыбилась и начала пузыриться, словно омлет на сковороде, в ней раскрылись провалы, в два счета поглотившие людей и животных. Встопорщенные растения и неестественно перекосившийся колодец не исчезли, но на глазах поблекли и стали похожи на выцветшие театральные декорации. Они вовсе не были тем, чем казались на первый взгляд: наросты на плоской спине громадного существа, зарывшегося в песок. Донеслось хлюпанье и урчание, тошнотворной теплой волной накатил гнилостный смрад, и вскоре все закончилось. Мнимый оазис выглядел теперь засохшим и безжизненным.
– Это осужарх, – сообщил Эдмару Нохиш-нуба. – Когда он проголодается, травка снова зазеленеет. Я этих ишаков предупреждал, но они как дети.
– Месяц мой серебряный, не печалься, – оттерев его в сторону, утешил Махур-нуба, с обожанием глядя на своего нанимателя. – Доедем до Зеата, купим на рынке взамен двух рабов. Недорого купим.
Нохиш объяснялся по-ларвезийски не хуже, чем коренной житель Аленды. Махур говорил на чужом языке довольно правильно, но с сильным южным акцентом и порой коверкал слова.
– Поехали дальше, – безразлично произнес маг.
– Подожди! – Выкрик у Дирвена получился по-мальчишески звонкий. – Разве ты не убьешь осужарха?
– Зачем?
– Он слопал людей, за которых ты отвечаешь.
– Я не отвечаю за тех, кто с головой не дружит. Им было сказано стоять.
– Он же потом еще кого-нибудь слопает!
– Я не подряжался истреблять в пустыне Олосохар редких животных.
– Это волшебное животное.
– Тем более пусть живет.
– А еще магом называешься… Лучше прямо скажи, что не можешь!
– Могу, но не хочу, – судя по выражению глаз над верхним краем серо-голубой матхавы, Эдмар усмехнулся, нисколько не задетый и не раззадоренный.
– А если он, отдохнув, за нами потащится и нападет, когда мы остановимся на ночевку?
– Вот тогда и буду с ним разбираться.
– Он наелся, Дирвен-нуба, долго будет отдыхать. Два-три дня.
Махур-нуба высказался вежливо, прибавив к имени уважительное обращение, но при этом нагло играл глазами и скалил зубы. Когда он отправился наводить порядок, покрикивая на работников, Дирвен процедил:
– На ночевках-то мы в безопасности, кто бы сомневался… Вы с твоим телохранителем по ночам так орете, что на десять шабов вокруг вся живность и нечисть кто куда разбегается!
– Вот видишь, как хорошо я обеспечиваю безопасность людей, за которых отвечаю, – промурлыкал Эдмар таким довольным тоном, точно его похвалили.
Дирвен демонстративно плюнул, попав на шерсть своему верблюду, перед тем улегшемуся на песок, и полез в корзину.
Караван двинулся дальше на юго-восток. Уже третья восьмица пошла, как они в пути. Впереди плоскогорье Руманди, там находится город Зеат и несколько деревушек в маленьких зеленых долинах, а дальше рукой подать до территории, где хозяйничает волшебный народец, выживший оттуда людей. Цель путешествия находится там. Похороненный под песками подвал дворца, в котором жил безвестный правитель безымянного города, разрушенного в незапамятные времена. Эдмар туда рвется, словно у него нет ни малейших сомнений в существовании тайника с ценным содержимым.
Охраны с ними не было. Маг сказал, что сам управится, а денег у него хватило только на снаряжение и на работников, которым предстояло откапывать пресловутый подвал, находящийся, по его предположениям, на значительной глубине.
Вынырнув из базарной толчеи, словно шут на пружинке из коробочки, Нохиш-нуба предложил ему свои услуги в качестве переводчика и управителя, отлично знакомого с местными нравами.
Этот смуглый мужчина с обращенной ко всему миру доброжелательной улыбкой, с аккуратно подстриженной черной бородкой, умащенной южными благовониями, и выпирающим из-под куфлы объемистым брюхом, сразу показался Дирвену смутно знакомым. Лицом кого-то напоминает. К тому же маг. Встречались в Аленде?
За обедом в харчевне он охотно и обстоятельно поведал о своей жизни. Полукровка, сын ларвезийского чиновника, служившего в Генре, и женщины из местных, которую тот взял вести хозяйство. По здешним обычаям она считалась законной наложницей своего господина, так что их сын отнюдь не бастард. По-настоящему его зовут Йесто Тибелдон, но мать дала ему сурийское имя – Нохиш. Отец увез его с собой в Аленду, и Йесто получил неплохое образование, окончил два курса Магической Академии – бытовая магия, увы, что-то большее для него недоступно. Однако он человек простой, без затей и претензий, привык радоваться тому, что есть. Пожив в столице, ощутил зов южной крови и решил вернуться на свою истинную родину. Много путешествовал, завел великое множество друзей, но всегда рад знакомству с новыми хорошими людьми, особенно если они приехали сюда из просвещенных стран и их сердца открыты для здешних чудес. Это же такое счастье – помогать хорошим людям! Особенно молодым, любознательным, увлеченным. Он тоже интересуется забытой стариной, даже, готов признаться, потихоньку пишет трактат об архитектуре древних городов – дилетантский, но с душой – и готов оказать своим новым друзьям-археологам всяческую помощь за умеренную плату…
На этом месте ему пришлось умолкнуть, потому что в харчевню ворвался Махур-нуба. Черные глаза сверкают из-под кустистых бровей, на роже четыре кривых шрама, за поясом пара ножей. Дирвен решил, что их сейчас будут грабить, и приготовился пустить в ход боевой амулет, но громила вместо угроз радостно осклабился:
– Эдмар-нуба, свет очей моих, ты, я слышал, в путешествие собираешься? Возьми с собой! Денег не надо, деньги что песок, станут нужны – сам добуду. Кого скажешь зарезать – я зарежу. Возьми, буду тебя охранять!
