Шестое действие - Резанова Наталья Владимировна
С оставшимися противниками Мерсер расправился быстро и почти одновременно. Пробитое шпагой легкое у одного, сломанное кулаком ребро у другого – возможно, оклемаются, но мешать не будут.
К этому времени Анкрен успела вывести из строя первого из тех, кто напал на нее. Оставался второй. Но она не нанесла удара. И он тоже.
Какой-то миг, расползавшийся словно глина, они смотрели друг на друга. Каждый – словно видел призрак. Хотя человек, стоявший перед Анкрен, на бесплотного духа вовсе не был похож. Приземистый, широкоплечий, длиннорукий, в потрепанной матросской одежде, заляпанной дегтем; с физиономией, иссеченной старыми шрамами и оспинами. В потасовке с него сбили шапку, и кровавый свет фонаря отражался в дубленой лысине, окруженной редким венчиком то ли седых, то ли белобрысых волос.
– Хайден, – пробормотал он, сделав шаг назад. – Нэн Хайден… я думал, ты утопла, как все… меня одного на скалу выбросило…
– Не утопла, – хрипло сказала она. – А ты точно один? Может, еще кто выжил?
– Не… я неделю на тех скалах подыхал, пока рыбаки не сняли, никто из парней не выбрался… а как ты? Тебя же в каюте оставили…
Но она уже не обращала внимания на его слова.
– Рыбаки сняли… – Анкрен неуклюже, без следа былой ловкости вытягивала шпагу. – Это мы исправим, Рухт…
Но Рухт заметил ее движение до того, как она взялась за клинок, и успел отскочить в сторону. Без сомнения, он увидел подбегающего Мерсера и сообразил, что вряд ли с ним справится, поэтому вскочил в ближайшую лодку. Потом его осенила какая-то светлая мысль, и он, не медля, стал перепрыгивать из одной лодки в другую, благо здесь они теснились кучно, пока не нашел ту, в которой легко можно было оттолкнуться от берега, перерубив канат ножом. Что он и сделал. Поднявшись в лодке, он расхохотался.
– Нэннеке Хайден! Что, нашла себе нового кобеля? – «Нэннеке» (равно как Анкен и Нэн) было на Севере уменьшительным от «Анна», но выражало крайнюю степень презрения. – По прежнему-то недолго горевала, матросская подстилка!
Он видел, что ни у Анкрен, ни у ее спутника нет огнестрельного оружия, и это придавало ему храбрости. И совершенно напрасно.
– Сейчас я его достану, – сказал Мерсер, наводя балестр.
Анкрен не ответила.
Мерсер выстрелил. Но из-за того ли, что лодчонка плясала на волнах, или из-за темноты в Рухта он не попал, и тот радостно показал ему средний палец. Мерсер снова выстрелил – и снова промах. А продолжать стрелять нет смысла – далеко…
– Садись в лодку, – Анкрен указала на баркас, который выбрала с самого начала – крепкий, осадистый. Она поставила парус и села к рулю. Оттолкнув баркас от берега, Мерсер перелез через борт. Лодка едва покачнулась.
– Мы еще можем его догнать, – сказал Мерсер, хотя понимал, что из-за этого они упустят Венделя. Его парус уже скрылся из виду.
– Нет смысла. – Анкрен говорила ровно, но по щекам ее катились слезы.
Они отошли от берега на несколько саженей, прежде чем Мерсер понял смысл ее замечания. Анкрен вовсе не собиралась отпускать своего врага с миром. Но, промазав по гребцу, Мерсер дважды попал в лодку, и свинцовые шары пробили борт. Лодка у Рухта была хлипкой, с высокой осадкой, и ее быстро стало заливать водой. Рухт, заметив это, повернул к берегу. Он греб отчаянно, быстро, но путь ему преграждал баркас Анкрен и Мерсера.
– Госпожа Хайден! – закричал он. – Простите меня! Я ни в чем не виноват… ни в чем… это все другие… я не трогал ни вас, ни капитана… Помогите!
Мерсер не понимал причины его испуга. До берега не так далеко, вполне можно добраться вплавь. А так, подгребая ближе, Рухт подставлялся под выстрел.
Мерсер хотел зарядить балестр. Однако Анкрен коснулась его руки, останавливая. Затем взялась за весло. Мерсер догадался, что она собирается ударить Рухта, если тот попробует зацепиться за борт баркаса. Должно быть, он бы так и сделал. Но не успел. Слишком быстро его утянуло под воду – невообразимо быстро, с точки зрения человека, не любящего и не знающего моря, но который все же умеет плавать.
Анкрен взглянула на черную воронку на месте исчезновения лодки и пассажира, развернула руль. Крики и огни на берегу, казалось, не тревожили ее. Впрочем, никто за ними не гнался. Береговая охрана, как и городская стража, слишком увлеклись масленичным весельем. Но и впереди никого не было видно.
Они шли вдоль берега несколько часов. А под утро, согласно предсказаниям Анкрен, пал туман, сопутствующий влажным февральским ветрам. Он полз словно бы со всех сторон, и ветер растворялся в нем, уступая место мертвой зыби. И берег, такой близкий, исчезал из виду.
– Лучше бы нам пристать, пока мы не окончательно потеряли из виду береговую линию, – нерешительно сказал Мерсер.
– Тогда мы совсем отстанем от них, – Анкрен не смотрела в его сторону. Но он все равно заметил, что на протяжении этих часов она не переставала беззвучно плакать. И не знал, что делать. Ясно, что, в отличие от той ночи в Эрденоне, когда ангелисты пытались ее убить, к нему за утешением она не бросится.
– Анкрен, я мало что смыслю в мореходстве, но, по-моему, им туман мешает точно так же. Если мы задержимся, задержатся и они.
Анкрен повернула баркас к берегу, и вскоре нос его ткнулся в песок. Каким-то образом Анкрен нашла вход в небольшую бухту, не врезавшись в окружавшие ее черные выветренные скалы и торчащие из воды валуны. В тумане те напоминали чудовищ, выбравшихся на берег из моря. Вдвоем они вытянули баркас на песок. Мерсер подумал, не развести ли костер из плавника и подсыхающих на берегу водорослей, – но какой смысл? Есть все равно нечего.
– Поищем какого-нибудь жилья?
– Не стоит. Дождя нет. А от сырости – вот, – Анкрен бросила ему большой кусок парусины, который нашла под сиденьем.
– Возьми лучше себе, у меня плащ есть.
Анкрен приняла парусину обратно, но не укрылась ею. Села, комкая полотнище в руках.
– Все опять сорвалось… и опять из-за меня. Если б я не наткнулась на эту сволочь, ты мог бы их догнать. Я говорила тебе… Мне ничего не удается, я всем приношу несчастье, а ты не хотел верить…
– Анкрен, не заводи все сызнова. Я не дурак и понимаю, что когда-то с тобой случилось большое несчастье. И тебе о нем напомнили. Но лучше не растравлять сердце, а поберечь силы и лечь спать. Подумаешь, мы их упустили! Найдем, как находили прежде.
– Нет. – Она больше не плакала. – Я должна поговорить с тобой… рассказать… я не хотела… но ты должен знать о том, в чем я виновата.
– Забудь, что кричал этот подонок. Ты ни в чем не виновата.
– Виновата. – Парусиной она промокнула лицо. – Потому и просила, чтоб ты не спрашивал меня о прошлом. И дело даже не в том, захочешь ли ты остаться со мной после того, как все обо мне узнаешь, а это может быть для тебя важно. Ты ведь все равно спрашивал… но я старалась тебе не лгать. По-настоящему я соврала только раз. – Она помолчала, набираясь решимости. – Когда ты спросил, приходилось ли мне слышать фамилию Брекинг.
– А ты слышала?
– Это фамилия моей матери.
Мерсер отвел со лба намокшие волосы, и Анкрен показалось, что в действительности он хочет прикрыть лицо и то, что на нем написано, – страх? любопытство? разочарование? Но скорее это игра воображения – он и так отлично умеет скрывать свои чувства.
– Значит, ты из Брекингов… – тихо сказал он.
– Теперь я спрошу: что ты о них знаешь?
– Это очень старинный род. Один из древнейших, известных в Эрде. Притом отнюдь не богатый. Кроме того, у меня есть основания предполагать, что Брекинги обладали знаниями, большинству людей недоступными… и у них встречались необычные способности. То есть теперь мне понятно, откуда у тебя твой Дар. Но больше ста лет о Брекингах в империи не слышно. Еще мой отец разыскивал их, но они бесследно исчезли… – Это было в равной мере и утверждение, и вопрос.
– Все, что ты сказал, верно. Мои предки были странные люди… и примечательные. Именно они сняли заклятие с тех земель, что нынче зовутся Открытыми, и уничтожили то окаянное Зеркало Истины в Заброшенной часовне, о котором ты слышал. И за это их не любили. Давным-давно Брекинги променяли камни родового замка на палубы кораблей и покинули страну, что не была им благодарна. Рыцари стали купцами и рассеялись по миру. Семья была большая. Я знаю, что у меня есть родственники в Норумбеге и Эстотиланде, может, и еще где-нибудь, но я их никогда не видела.
