Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола
В неизреченной вероятности всемогущ и всеведущ лишь наш Господь Вседержитель. А мы не чрезвычайные посланники и не полномочные эмиссары Его, но всего лишь люди, наделенные Дарованиями Святого Духа во имя поддержания и продолжения рода человеческого вплоть до второго пришествия Спасителя, гласит, надеюсь, вы помните, рыцарь-неофит Филипп, нынешняя каноническая редакция эзотерического символа единой веры рыцарей Благодати Господней…
Филипп никак не мог не отметить и не прокомментировать один любопытный факт. Оказывается, исполнительный директор корпорации "Трикон-В" госпожа Триконич, имеющая Бог знает какие мирские доходы, внимательно слушает политэкономические сентенции отставного господина полковника Булавина не менее почтительно, чем студент Ирнеев, без году неделя ставший обладателем не таких уж гигантских капиталов. Едва ли их можно сравнивать хотя бы со стоимостью ее великолепного темно-серого "порше-магнум".
"Верняк, Пал Семеныч когда-то был крутым челом-олигархом в миру. То, что он нынче военный отставник, это так… оно внешнее, чешуя и шелуха эктометрические… Однако небывалые, не от мира сего подарки и богатым людям приятны."
Трансмутированную зажигалку "Ронсон", побывавшую в асилуме, Филипп не пытался вручить наставнику во время обеда или после него, когда они с удовольствием выкурили по сигаре, а Вероника услаждалась кальяном. Со всеми ритуальными предосторожностями рыцарь Филипп извлек серебристо-титановый подарок из красивой коробочки с ленточками только в тире на специально отведенном месте.
"Бог его ведает, как поведет себя этот артефакт, если обычные патроны для "глока" мое "Убежище для разумных" шутя превращает в противотанковые реактивные снаряды."
С артефактами из асилумов шутить не принято. Поэтому сначала зажигалка оказалась в распоряжении арматора Вероники. Повертев ее в руках так и эдак, несколько раз щелкнув и полюбовавшись на язычок пламени фисташкового, желто-зеленого цвета она вынесла компетентное, но сугубо предварительное заключение:
— Тип — трансмутированный теургический апотропей. Гомеостазисом не обладает. Однозначно распознает яды и отравляющие вещества, нейтрализуя их.
Также артефакт каким-то образом воздействует на психофизическое состояние носителя, упорядочивая парасимпатическую иннервацию.
Вероятны оздоровительные эффекты различной положительной этиологии. Какие и как это происходит конкретно, могу сказать только после лабораторных исследований.
То, что эта зажигалка действует успокаивающе, а иногда бодрит, Филипп и раньше был осведомлен. К тому же ее вполне настоящее пламя, — он сам от нее пару раз прикуривал, — не способно обжечь живую плоть.
"Иже пасхальный огонь благодатный в иерусалимском храме Гроба Господня…"
Несколько иначе оздоровительный подарок повел себя в руках Павла Семеновича. Вместо симпатичного желто-зеленого огонька из зажигалки со свистом рванула невидимая струя сжатого газа и совсем уж не благодатно превратила раскуренную сигару прецептора в абсолютно негорючий материал.
От собственной зажигалки озадаченному Павлу Семеновичу также прикурить не удалось. Сигарный табак, словно асбест, наотрез отказывался возгораться.
Филипп огорченно крякнул:
"Подарил фуфло, называется! Тушите свет огнетушителем…"
Зато Вероника от души расхохоталась, потешаясь над несколько приунывшими коллегами:
— Тут он, прямо скажем, и затух… Я же вам сказала, мои достохвальные господа: сей артефакт бдительно следит за здоровьем носителя.
Филька! Ты ведь, наверняка, пожелал долгих лет Пал Семенычу, оставляя эту зажигалочку в своем убежище?
— Кажется, пожелал. Ну да, точняк. Я еще тогда махнул рюмашку шартреза во здравие Пал Семенычу.
— Вот видите! Я же говорила: артефакт заботится о санитарно-физическом благополучии носителя и нейтрализует яды.
Господа почтенные! Когда б зажженную гавану Павла Семеновича прокачать через насос древнего прибора войсковой химической разведки, то индикация непременно укажет на смертельную дозу синильной кислоты. Что нам показал и доказал сей артефакт, зловредительные яды умиротворяющий, — Вероника явно, этак каустически по-арматорски издевалась над туго соображающими коллегами.
Тут-то Филипп и обиделся. И за себя, и за свой подарок, и за наставника, которого он поставил в неловкое положение.
— Как же, как же! Слыхали: капля никотина убивает лошадь…
— Дурак ты, рыцарь. Человеческий организм способен раскассировать малые дозы растительных ядов в довольно широком кислотно-щелочном диапазоне. Например…
Приводить научные доказательства арматор Вероника и не пыталась, потому как растроганный прецептор Павел прочувственно пожал руку и обнял смутившегося Филиппа.
— Я не в силах выразить вам свою благодарность, друг мой. С прошлого века я паки и паки пытаюсь бросить курить. Или же хотя бы перестать дымить, будто рельсовый пароход на затяжном подъеме.
— Может, паровоз, Пал Семеныч?
— На заре эры железнодорожного транспорта, друг мой, по рельсам ходили токмо пароходы. Тогда как по морям, по волнам плыли пироскафы, ежели вспомнить русский лексикон тех лет.
Что там ни говори, дорогие коллеги, отныне и присно я ограничиваю себя в неумеренном табакокурении. После, глядишь, и совсем его, к Дьяволу, брошу, коль мне рыцарь Филипп любезно подарил такую замечательную зажигалку-огнетушитель.
Как вы думаете, Вероника Афанасьевна, она способна прекратить горение напалма?
— Можно проверить, Павел Семенович. Хотя напалм разводить муторно, и загуститель надобно еще поискать в закромах…
Знаете, у меня тут под рукой имитационные термические шашки. Температура горения 2500 градусов, полковник Булав, сэр.
— Действуйте, лейтенант Нич, мэм. Прошу вас…
Остаться у нее на поздний ужин Вероника никого не упрашивала. Все трое понимали и чувствовали: каждому сегодня хотя бы на несколько минут необходимо заехать в свое убежище. Уж очень насыщенным теургией выдался нынешний субботний денек.
К тому же у Филиппа Ирнеева имелась дополнительная причина ночевать в городе. С утра ему предстоял завтрак у Насти Заварзиной, чтобы потом вместе отправиться на воскресную обедню в монастырскую церковь Утоли моя печали. Как-никак завтра Троица-пятидесятница.
Отказать в такой религиозной просьбе любимой девушке Филипп как-то не решился. Пусть он привык ездить в Петропавловский монастырь один, да и в Настином православии не очень-то был уверен, если она в последний раз побывала в доме Божьем в беспамятном младенческом возрасте, когда ее неизвестно где крестили украинские Заварзины.
