Ольга Елисеева - Сокол на запястье
Да, что ни говори, а приятель подруги имеет в глазах женщины большую ценность, чем все остальные мужчины вместе взятые. Персефону так и подмывало посмотреть в лицо гордячке Афродите, когда во время своего следующего посещения земли, она расскажет, как недолго оставался верен ей бывший возлюбленный.
Однако дело не сдвигалось с мертвой точки. Небесно-голубые глаза Адониса смотрели на красоты Елисейских полей и не видели их.
— Здесь резвятся блаженные и безгрешные души. — устало протянула царица.
И вдруг по лицо юноши промелькнуло выражение любопытства. Взгляд стал осмысленным, и Адонис даже привстал, чтоб выглянуть в окно. Его интерес вызвали явно не пояснения Персефоны. С улицы послышался шум, потом на деревянной лестнице дворца раздались тяжелые шаги, точно по дому маршировала закованная в латы пехота.
То, что это не Аид, царица поняла сразу.
— Кто там? — побелев от испуга, воскликнула она. — Адонис, радость моя, нас грабят! Возьми хотя бы меч!
Но юноша пребывал теперь в оцепенении от удивления. Похоже, замороженность была его естественным состоянием. Не удивительно, что его разорвал вепрь. Удивительно, что при таком темпераменте он вообще пошел на охоту. «Великая Мать! — ужаснулась Персефона. — Бедная Афродита! Он же был ее любовником». Во истину, нужно было иметь волшебный пояс, чтоб раскачать такого болвана.
Двери спальни сотряслись от стука и рухнули внутрь комнаты, не выдержав тяжести ударов. На пороге стоял мужчина героических пропорций в львиной шкуре и держал за хвост хозяина тартара Танатоса. У Персефоны не осталось ни малейшего сомнения — перед ней Геракл.
— Здравствуй, царица. — поклонился он, хрястнув демоном об пол, так что стены спальни затряслись, а золотые пиксиды с притираниями жалобно зазвенели на полочке. — Муж-то твой далеко?
— Здравствуй, Геракл, — с трудом справившись с голосом, ответила женщина. — Господин мой Аид, царь подземного мира сегодня у брата. Зевс собрал совет богов. Вряд ли он вернется до завтра.
— Не повезло мне. — расстроился герой. — Как быть-то?
— Может, я помогу? — вкрадчиво осведомилась Персефона, указывая незваному гостю на стул и знаком приказывая рабыням принести вино. — Сядь, отдохни, расскажи, в чем дело. И отпусти, наконец, нашего слугу Танатоса. Он никуда не улетит. Аид его дом.
— Я схватил демона за хвост… — пояснил герой, осушив громадный кратер хиосского. — Он затащил меня под землю… На верх бы мне…
— А зачем ты схватил демона? — подозрительно осведомилась Персефона. — Он что на тебя напал?
— Дудки! — взвыл Танатос, сидевший на полу. — Я прилетел за душой Алкесты, царицы Фессалии. А этот громила полез драться!
— Помолчи! — прикрикнула на него хозяйка. — Так что же, выходит ты помешал Танатосу исполнить долг? — обратилась она к Гераклу. — Ведь душу Алкесты следовало отдать. Она умерла.
— Она умерла не сама… А вместо мужа. Которому предсказали смерть молодым. А его мамаша, такая стерва…
Тут Геракл стал путано излагать историю, начав с глиняного человечка и переправы через вареное море. А Персефона, утратив нить рассказа, слушала его низкий басовитый голос и, не отрываясь смотрела на выпуклые мускулы рук, львиную шкуру, обвивавшую могучую шею, широченную грудь, поросшую черной клочковатой шерстью, и думала о своем.
Она подливала гостю вина, кивала в такт повествованию и рассеянно подбирала нужное слово, когда Геракл — не мастак говорить — останавливался, чтоб перевести дух.
Вскоре царица знаками выслала и слуг, и Танатоса, и прекрасного Адониса, который с облегчением покинул дворец. Персефона затворила двери спальни, и только Кербер, по обыкновению положивший на подоконник все три головы и топтавшийся шестью ногами по клумбе, видел из сада, как жена хозяина села гостю на колени и стала развязывать узел из львиных лап у него под подбородком…
Аид вернулся поздно ночью и вытряхнул Геракла из своей постели. Он поднял такой крик, словно впервые видел жену в объятиях другого.
— Зевс предупреждал меня, что ты блудливая сучка! — вопил он. — Как вся ваша порода!
— Я всего лишь ипостась Великой Матери. — невозмутимо отозвалась царица. — И не блудливее, чем Геро.
Аид остолбенел. Краска гнева стала заливать его от шеи к подбородку, уши уже пылали, как угли в костре.
— А вот вы все, — запальчиво заявила Персефона, — только и норовите залезть Афродите под юбку. Думаешь, я не знаю, что ты хотел стащить ее, да обознался сослепу, старый крот!
— Что?! — заревел Аид, багровея уже до самой макушки. — Как ты смеешь, женщина!
— Может, не надо? — шепотом из-под одеяла взмолился Геракл. — Не серди его еще больше. — он-то знал, что Персефона отвертится, а вот ему, грешнику, не стоило портить отношения с Аидом.
— Ерунда. — отозвалась царица. — Надо только разозлить его хорошенько.
— Ты еще смеешь шептаться со своим любовником! — владыка подземного мира рывком сдернул одеяло с кровати и в ужасе уставился на Геракла. Чудовищные размеры героя потрясли и его.
— Что? Съел? — фыркнула Персефона, соскакивая на пол и запуская в мужа сандалией.
Супруги начали бегать по комнате, швыряясь друг в друга чем попало. А когда Аид устал — он ведь уже был далеко не мальчик — Персефона залепила ему пощечину.
— Будешь знать, как без стука врываться в мою спальню!
— Твою спальню?! — тут глаза подземного бога полезли из орбит, он схватился рукой за горло и начал задыхаться.
— Воды! Воды! — как заученный урок, воскликнула Персефона и побежала к окну, схватив по дороге со стола кратер, из которого совсем недавно пил Геркл.
Она намеревалась перегнуться через подоконник и зачерпнуть из Леты. Но не тут-то было. Воды на этот раз не оказалось. Рука женщины черпнула пустоту и повисла в воздухе.
Потрясенная царица во все глаза глядела на опустевшее озеро, вокруг которого в унынии бродили жертвы Асфоделиева тумана. Им не было ни до чего дела, даже до смертоубийства в царской семье.
Между тем Аид тоже доковылял до окна. Его глазам представилась страшная картина. От озера через луг тянулся длинный канал, вырытый собачьими лапами. Верный соглядатай Кербер, отчаявшись уличить царицу, отвел всю воду из Леты в полноводный Стикс.
Теперь нельзя было водить за нос Аида. Но и озера забвения тоже не существовало, а души на Асфоделий все пребывали. Они дивились местным порядкам, во все совали свой нос и громко выражали неудовольствие, что здесь не так весело, как на Елисейских полях.
Аид схватился за голову и, бросив жену, помчался пешком к воротам, чтоб на время закрыть подземное царство. Геракл решил не дожидаться развития событий и ползком ретировался из спальни. Любая пещера могла вывести его на поверхность, но никаких темных лазов, за исключением шахт тартара, вокруг не было. При виде недавнего врага Танатос только заскулил и замахал крыльями.
