Майк Эшли - Реально смешное фэнтези
— Извращенный аппетит можно встретить у любых видов, — возразил профессор Вумпл. — Позвольте мне освежить вашу память тем фактом, что толстокожие тоже являются травоядными, между тем имеется классический пример слона по имени Буби, который самым губительным образом затоптал и съел в цюрихском зоопарке молодую женщину по имени Анна О., по неосмотрительности решившую скормить ему остатки хлеба с тмином, недоеденные ее работодателем, торгующим дешевыми корпусами наручных часов, по имени Шульц.
Ведущий открыл рот, чтобы сказать что-то, но внезапно стал сокращаться в размерах и совсем исчез, так как Альфи выключил экран.
— Так. Лучше к делу. Ты говоришь, как тебя зовут? Хотя я не имею желания нарушать твое предпочтение анонимности. Дороти? Девушка в гориллиной шкуре — таких персонажей до сих пор не встречалось, — сказал он с удивлением, но тут же добавил извиняющимся тоном: — Моя матушка, угомони, Господь, ее душу, призналась мне, что в ее молодые годы если женщина закуривала сигарету на публичной улице, то вполне могла после этого сбежать в Атлантик-Сити с разъездным агентом. Но теперь мы живем в просвещенной эре. Я хочу слушать, как ты кричишь.
— Кричу? — отозвалась сонным голосом Дороти, убаюканная сытной пищей и покоем.
— Да, кричишь, — кивнул Альфи. — Включи свое воображение. Вообразим, ты прогуливаешься в своих аборигенских джунглях и вдруг видишь прислонившуюся под деревом и быстро уснувшую после утраты своей экспедиции замечательную молодую женщину. Ты никогда за всю свою жизнь не видела ничего подобного! И натурально, ты вопишь с выражением изумления. Я хочу это услышать.
Дороти задумалась всего на миг и издала вопль. Она надеялась, что он выражает изумление.
— Замечательно! — воскликнул Альф.
Дороти посмотрела на него с сомнением.
— Нет-нет, правда-правда! — сказал Альф. — Клянусь могилой моей второй тещи, в которой она скоро будет. Лицемерие чужеродно моей натуре, хотя я не кончал высших школ, а был извержен в кишащие артерии джунглей — то есть улицы наших городов. Но зачем наскучивать тебе этой деталью, Дотти. Лучше включи свое воображение опять. Вы с этой замечательной молодой женщиной идете по джунглевой тропе, ища потерявшийся Золотой замок. Кокосовый орех упал на голову начальника экспедиции, ее бойфренда, и без соображения он свалился. Одновременно ты — только ты одна! — соображаешь, что недружественное племя поганых аборигенов крадется в атаку в подлеске. Я хочу услышать, как ты передаешь эту информацию своей вновь познакомившейся человеческой леди. Излучи серию сообразительных воплей.
Дороти постаралась, как могла, выполнить его просьбу и, войдя в роль, даже прибегла к импровизированной жестикуляции. Альфц был в восторге.
— Мы сделаем дубль, мы недвусмысленно сделаем дубль! — кричал он.
Дороти в приятном возбуждении стала непроизвольно подпрыгивать и чесать шкуру. Альфи посмотрел на нее озабоченно.
— Я вижу, ты потеешь через свой гориллин костюм, — сказал он. — Позволь мне дать тебе несколько ледяных кубиков для холодного питья. — Наливая из крана воду в старомодную металлическую ванночку, он обернулся и спросил: — Почему ты не снимешь костюм, Дотти? Тебе будет уютнее.
Она уже открыла рот, чтобы повторить, что это не костюм, но тут заметила в соседней полутемной комнате незнакомую женщину, которая бежала к ним с криком:
— Я покажу тебе «снимешь костюм»! Я покажу тебе Дотти! Я покажу тебе Шейлу! Я покажу тебе Миффани!
— Сандра, если ты абонируешь мне чайник…
Дороти реагировала на появление Сандры с такой же яростью, какую вызвал у нее Хаббард Э. Глатт. Приподнявшись на носках, потрясая когтистыми кулаками и оскалив зубы, она стала неистово визжать.
Ни одного мига Сандра не сомневалась, что перед ней «искренняя горилла». Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она кинулась прочь, издавая вопли, исполненные страха, потрясения и ужаса.
Дороти неслась за ней по улице — то на задних лапах, то на всех четырех, пока неожиданно вспыхнувшие перед ней автомобильные фары не заставили ее вскарабкаться на ближайшее дерево. Оттуда она перепрыгнула на крышу дома, затем на соседнюю и на следующую. В итоге она вдруг осознала, что потеряла ориентировку.
Неумышленно спугнув бомжей, пристроившихся на одном из пустырей и кинувшихся при виде нее врассыпную, она угрюмо допила остатки их горького черного кофе и провела ночь на заплесневелом матрасе в дренажной трубе возле их костра. Найдя пачку иллюстрированных журналов известного сорта, которые развлекали этих полуотшельников в их одиночестве, она с отвращением покидала их в костер.
* * *Большую часть следующего дня Дороти провела в эвкалиптовой роще, ныне ставшей жертвой градостроительного прогресса, и размышляла о своем положении. У нее не оставалось сомнений, что в ее кошмарных превращениях виноват тоник с сельдереем, в котором этот шарлатан Сонгабхонгбхонг Ван Лёвенхоэк развел свой гормональный экстракт. Очевидно, в нем были какие-то элементы, родственные тем, что содержались в стеблях дикого сельдерея, поедаемого исчезающими горными гориллами на Суматре.
Эти превращения не совпадали с ее месячными циклами и вроде бы никак не были связаны с полнолунием. Оставалось предположить, что виноват ее зодиакальный знак — Овен на лунном роге. Ей вспомнился астролог, якобы бравший умеренную плату, о котором говорила ее мать, перед тем как уехать в Анахайм, чтобы распространять там продукцию фирмы «Эйвон», — такую версию выдвигал ее отец, хотя вполне могло быть (Дороти это только сейчас пришло в голову), что он просто скрывал от нее какое-то менее почтенное матушкино занятие.
Ее мысли прервало внезапное появление другой гориллы, которая, казалось, была так же напугана встречей, как и Дороти. Они долго стояли, остолбенев и разглядывая друг друга. Может быть, это еще одна исчезающая горилла с гор Суматры? Или еще одна жертва тоника с сельдереем? Нет, это было, несомненно, человеческое существо в изъеденном блохами костюме гориллы. В руках оно держало мешок из коричневой бумаги с какой-то бутылкой.
— Послушай, птенчик, — сказало оно — точнее, он, поскольку голос был хотя и невнятным, но, бесспорно, мужским, — когда-то в незапамятные времена, будучи известной звездой сцены и экрана, я не пил ничего, кроме лучших сортов мадеры. Но теперь все это в прошлом, вместе с импортными марочными винами. Приходится довольствоваться любой дрянью. Угощайся, друг! — Его отекшая физиономия почти вплотную приблизилась к лицу Дороти, и она почувствовала, что это далеко не первая его выпивка за день.
