Макс Каменски - Вера
Даратас откинулся в небольшом кресле.
Первоначальный мир… Став тем, кем является сейчас, маг почти позабыл иную реальность, в которой провёл около двадцати с лишним лет. Не самых приятных, но всё-таки двух десятков с семечками лет! Да и, вообще-то, там Дом. Хотя вряд ли кто-либо ждёт его в тех скучных и неприветливых краях. Родственники, скорее всего, похоронили память о нём уже давно, а остальным как-то и дела нет. Кстати, к разговору о борьбе.
Вот между эльфами никакой внутренней вражды нет, никто не строит никаких партий, никто не рвётся сорвать царя с престола и принести славу именно своему дому. А у них есть и аристократы, и богачи, и очень много нищих. И нет вражды. Никакой! Никто не чурается друг друга. И государство развивается; знания, приносимые Жрицами и боевыми магиками, только увеличиваются, а искусство обладания телом и духом становится всё совершеннее. Нет, конечно, и здесь случаются убийства по тем или иным мотивам, но чтобы часть жителей старалась сгноить другую… Нет, увольте.
Наверное, люди сразу бы презрительно ткнули в сторону простецкой одежды, ветхих и страшных жилищ, грубой эльфийской утвари, больше похожей на ночные горшки, чем на сосуды, из которых можно пить благородное вино или употреблять пищу. Но эльфы в таком случае ответят просто: « Ле тролль де муто ре асте финар», что в приблизительном переводе означает: Мы хозяева вещей, а не вещи – хозяева наши.
Даратас ухмыльнулся и вытряс пепел из трубочки. Достав небольшой мешочек, он высыпал щепотку табака на руку, забил в свой немудрёный инструмент и искрой поджёг.
Причмокнув пару раз, Даратас огляделся. Его временным приютом и по совместительству рабочим кабинетом, стала грубая келья в храме Жриц, вырубленная, как и большинство эльфийских жилищ, в скале, метра четыре на четыре размером. К одной стенке был приставлен деревянный топчан с покрывалом из грубой ткани, а к другой – стол, и даже стул, считавшийся в эльфийских краях роскошью (в основном в ходу были табуретки). Вместо лампы – магический шар света над головой.
В такой тесноте табачный дым заволок почти всю комнату, и Даратас мысленно подшучивал над собой, вспоминая некоторых забавных личностей из родного мира. Впрочем, он сам, бывало, увлекался чем-то подобным, и не собирался каяться в этом, ведь кто в своё время не шалит, тот либо мёртв, либо просто растение. Логично, да? Хотя, конечно, Франческо в таком случае произносил любимую фразу: «Мир людей есть океан вечной и неизлечимой глупости, которую они любят называть логикой». Спорно, но очень ёмко… Де Орко вообще был человеком категоричным и неосторожным в суждениях. Клеймил правду-матку прямо в лоб, за что, собственно, его уважали, и в то же время не любили. Даратас же всегда придерживался более нейтральной позиции во всех спорах с Франческо, ссылаясь на не столь сильный ум.
Но прошли годы, де Орко не стало, а Даратас поставлен в самую главу одной из древнейших цивилизаций. С людьми всегда как-то проще: знаешь их главные интересы и желания, а вот с эльфами… здесь любой неверный шаг приведёт к самым неприятным последствиям для здоровья.
В общем, всё относительно…
Даратас в прошлой жизни был простым человеком, зарабатывал хлеб насущный, и любил весело покутить с многочисленными друзьями, а после столь шокирующих событий, как появление в этом странном и неприветливом мире, обстоятельства сильно поменяли его, направив к размышлениям и созерцательности. Даратас отошёл от всех дел и занялся изучениями сути бытия. В том и другом своём амплуа он никогда не помышлял о правлении, власти над другими. Слишком много ответственности, слишком тяжела ноша. Проще следить за самим собой, чем пытаться сохранить тысячи жизней и сделать их мир лучше.
Маг выпустил большой клуб дыма и закинул ногу на ногу.
Впрочем, философию Даратас не очень ценил. Он больше практик, чем отвлечённый от жизни теоретик. Он никогда не вникал в политику, никогда не интересовался хозяйственной жизнью в широком смысле слова, и уж тем более плевал он на проблемы общества. Делал что должно, и будь, что будет, один в поле не воин. Какая, к чёрту, разница? Всё живое не вечно, и хоть ты тресни, рано или поздно те или иные созданные вещи вместе со своими хозяевами превратятся в пыль под безжалостным прессом времени.
В дверь постучались.
– Да, войдите, – сказал Даратас, и в один миг несложным заклятием убрал дым из кельи. Незачем кому-то знать его странности.
Обычная деревянная дверь отворилась, и в помещение вошла молодая белокурая эльфийка, облачённая в традиционный наряд жрицы. В одной руке она держала короткий посох, а в другой – кипу скрученных пергаментов.
– Вот, алахоэ, здесь данные по состоянию укреплений. Все, что вы запрашивали.
– Спасибо, Недмэ, давай сюда, – сказал Даратас, и, приподнявшись, взял пергаменты.
– Что-нибудь ещё? – спросила девушка, уперев руки в бока.
– Да… – затянувшись, ответил Даратас.
Недмэ была ещё одним незапланированным регентом, только в сфере религиозных дел. После смерти Верховных Жриц и большей части уважаемых волшебниц, вопрос о назначении новых Верховных встал очень остро: никто не знал, чью кандидатуру выбрать. Дело в том, что претендовать на столь высокое место могли только титулованные, «отмеченные Тирой» жрицы. А чем определялась особенность той или иной волшебницы и её особенные титулы, Даратас не знал. Всё бы ничего с этими жрицами, но без них невозможно венчание на царство, а это главная проблема. Без соблюдения всех ритуалов эльфы наотрез отказались возвести Мильгарда на Престол.
– Когда же произойдёт назначение Верховных? Мы не можем затягивать. Думаю, весь народ сейчас в волнении от столь… эм, неожиданного временщика как я.
Жрица внимательно посмотрела Даратасу в глаза. Маг ответил немигающим ледяным взором, способным читать мысли. Несколько секунд они сверлили друг друга глазами, прожигая насквозь. Надо отдать должное, девушка была достаточно сильной волшебницей, но не под стать Даратасу. Стоило ему чуть усилить давление, как она отвела взгляд.
– Думаю, мы попали в очень щекотливую ситуацию, – пробормотала жрица, глядя в пол. – В живых остались только младшие сёстры, недостойные носить высший сан, и несколько матрон, силы которых почти иссякли. По нашему закону никто из них не может занять пост. Даже я.
– Неужели у вас не предусмотрено чрезвычайных…
– Наш закон един, – твёрдо сказала девушка. – Всяческие оговорки ведут к появлению обходных путей, алахоэ. Вы, люди, любите придумывать всяческие обороты, позволяющие вам создавать варианты. Вы называете это прагматизмом, а мы – откровенной ложью.
