Наталья Савицкая - Желание жить
«Не забывай, что кристалл Агаратти действовал на оборотней в том же ключе».
«Нет, Барон, – грустно ответил я, – Агаратти уничтожал тело, но не душу. Тот эльф… Думаю, он никогда не сможет оправиться. Возможно, сородичи и сумеют ему помочь, но скорее убьют из милосердия. По крайней мере, я предпочел бы именно смерть».
«Ты ведь не знаешь точно, как действует кристалл, – возразил Барон. – Думаю, восстановить нормальную связь вполне реально. Эльфы славятся своими целителями. Провозятся долго, но наверняка сумеют найти решение. Стоит только убрать чужеродное вмешательство с ауры, как природа излечит душу. Практически все каналы подвластны влиянию магов».
«Почему практически?»
«Не забывай, что некоторые, как ты решил, уходят назад в прошлое. Их изменить эльфам не удастся. Так что напоминание о пережитом ужасе останется. Возможно, это и к лучшему».
«Не знаю…»
Чтобы не продолжать тяжелый разговор, я открыл глаза. Кайра радостно вскрикнула и кинулась меня обнимать.
– Ну и напугал же ты всех, – призналась она, выпуская меня из своих рук и откидываясь на спинку кресла. – Как ты?
– Более-менее нормально. – Потянувшись, я встал и натянул первую попавшуюся в гардеробе одежду. Хотелось движения, как будто я лежал очень долго и тело прилично затекло. – Где все?
– Отец, Крис и Лекс в кабинете. Ждут тебя.
– Идем. – В последний момент я схватил с тумбочки перстень с красным камнем и надел на указательный палец. – Что, так сильно испугались?
Я знал, что никогда не забуду произошедшее, но постарался отвлечься или хотя бы немного отстраниться от ужасной картины, поэтому торопился в кабинет. Деловые разговоры могут помочь лучше всего. Если погружусь в работу, то времени на переживания просто не останется. И только когда война закончится, можно будет позволить себе немного расслабиться и поразмыслить о том, что произошло и как относиться к себе самому после этого.
– Да уж, – сестра покачала головой, едва поспевая за мной, – я, когда увидела тебя, вся заледенела. Вид был, скажем так, несколько сумасшедшим, а когда следом за тобой промчался Лекс, я уже совсем не понимала, что происходит.
– Я уже в порядке.
«Ты лучше это себе скажи», – хмыкнул Барон. Кайра также скептически посмотрела на меня. Хватит! Не маленький. Я сам все это затеял и сам справлюсь. Не волнуйтесь слишком сильно и не окружайте чрезмерной заботой, у нас война на носу.
В кабинет я вошел, сохраняя спокойный вид. В глазах заседавших вспыхнули радость и облегчение. Крис порывался что-то сказать, но легкое прикосновение Лекса остановило его.
«Что за черт? Неужели все было так ужасно? Я же всего денек поспал…»
«Не день, а три», – вздохнул Барон.
«Погоди, но ведь это невозможно! Физиология оборотней просто не допускает такой длительный сон!»
Если сказанное котом правда (в чем я в принципе не сомневаюсь), то теперь ясен страх родных.
«Извини, это моя работа, – печально сказал компьютер. – Тебе нужна была разрядка. Сон – лучшее лекарство. Я контролировал твое сознание и, когда ты готов был вернуться в реальность, разбудил тебя».
«Гм, раньше ты не мог влиять на меня».
«Пришлось научиться».
– Проходите, садитесь. – Отец ласково улыбнулся, наблюдая, как мы с сестрой устраиваемся в мягких креслах, а затем посерьезнел. – Легард передал, что они практически достигли нужного места. Неран со своими уже готовы. А сейчас нужно решить, использовать кристалл или нет.
Я вздрогнул, но больше ничем не выдал своего состояния. Остальные же тактично промолчали.
– Шиальд, ты можешь запретить…
– Зачем? – нейтральным тоном произнес я. – Пользуйтесь. Тем более что это действительно очень поможет нам.
Переспрашивать никто не стал. Разговор перешел на другую тему: ехать ли отцу на фронт или нет. Если ответ отрицательный, то кому? Крис настаивал на своей кандидатуре, Лекс предпочел, чтобы поехал король, мотивируя это тем, что возможен договор, тогда присутствие монарха только ускорит события и не даст эльфам оправиться от удара. В итоге спор зашел в тупик. Кайра, не выносившая продолжительных дебатов, мрачно посоветовала убраться из дворца всем желающим, а остальных оставить в покое. И вообще, у нее эксперимент не закончен, так что она вынуждена покинуть приятное мужское общество. Я отправился с ней. Дальнейшие вопросы собравшиеся решат самостоятельно. Моя работа закончена. Для победы в войне я сделал все что мог.
«И не мог, – поддержал кот. – Отдохни. Скоро все решится».
На развилке коридора мы с Кайрой разошлись. Я заглянул в комнату, подхватил чистый холст, кисти и краски и отправился на крышу. Туда, где была нарисована моя первая в этом мире картина. Если что и способно успокоить меня, так это творчество. Когда рисую, я отстраняюсь от этого мира, погружаюсь в какое-то странное состояние, где, кроме меня и объекта рисования, нет больше ничего.
Собрав подставку-треногу, я положил на каменный бортик все ненужные сейчас вещи. Немного подумав, решил вытащить из поясной сумки переговорники, а то мало ли что. Вместе с пирамидками на свет показался второй кристалл. Повертев в руках, я устроил его рядом с собой и немного полюбовался на сверкающие грани. Затем подготовил палитру и раскрыл краски.
Плавно водя кистью, я передавал на полотно спокойную безмятежность неба. Глядя на лазурный свод, чуть разбавленный перьями облаков, я успокаивался. Барон что-то умиротворенно мурлыкал, накачав меня силой под завязку. От этого мое состояние стало каким-то странно умиротворенным.
– «Как прекрасен этот мир, посмотри…» – разобрал я среди мягких звуков, шедших от браслета.
– Запиши альбом, – тихо фыркнул я.
Порой кота тянуло на лиричность. Вот и сейчас, допев, он принялся декламировать стихи, когда-то прочитанные мною и благополучно забытые:
Я спросил у свободного ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым?
Мне ответил играющий ветер:
«Будь воздушным, как ветер, как дым».
Я спросил у могучего моря,
В чем великий завет бытия.
Мне ответило звучное море:
«Будь всегда полнозвучным, как я!»
Я спросил у высокого солнца,
Как мне вспыхнуть светлее зари.
Ничего не ответило солнце,
Но душа услыхала: «Гори!»[1]
Это стихотворение почему-то подняло мне настроение. Тихо напевая последние строчки на самостоятельно придуманный мотив, я рисовал солнечные лучи, падающие на город и на хрупкую фигурку, стоящую у полотна с кистью в руках. И тот я, на картине, так же благодарно подставлял лицо и купался в теплом свете ласковой звезды, как и настоящий. Сила не рвалась наружу. Только изредка всплескивала и оседала на рисунке. Было легко и хорошо, словно все заботы остались там, внизу.
