Алексей Пехов - Новые боги
«Миклошу нужны солдаты, если этот человек покажется ему пригодным, он обратит его, — думала леди. — Нахтцер- рет получат достойного ученика, а даханавар — того, кто интуитивно будет хорошо настроен к ним. И если когда-нибудь у Влада будут воспитанники, он передаст им свою симпатию к семье даханавар».
Конечно, она понимала, что это произойдет не раньше, чем через несколько сотен лет, а может быть, не случится вообще никогда. Могли погибнуть все живущие в Северной резиденции или только этот конкретный человек, или он вообще никогда не станет учеником Миклоша. Всего лишь призрачный шанс, но ради него стоило попробовать.
Дверь открылась, и леди пригласили войти.
В небольшой комнате пахло масляной краской. С потол-ка на длинной цепи свисала люстра со множеством горящих свечей и освещала круглый стол с аккуратной стопкой книг, два кресла, стоящие рядом с погасшим камином, и мольберт, повернутый так, чтобы изображение на холсте не было видно.
Нахттотер полулежал на диване в расстегнутой рубашке, с головой обмотанной полотенцем, но гладко выбритый и вполне довольный жизнью. Как и предполагала мормоликая, поездка в город оказалась опасной, но, видимо, это было именно то, что необходимо Бальзе.
Трудно было понять — расстроен ли он на самом деле из-за смерти сестры или ему все равно. Он поднялся на-встречу гостям, с интересом рассматривая человека. Тот коротко поздоровался и, уже зная, что представляет из себя глава Золотых Ос, не удивился, не получив ответа на свое приветствие.
— Добрый ночи, Миклош, — вежливо сказала Фели-ция. — Извини, что побеспокоила тебя.
— Не извиняйся, — отозвался он насмешливо, — похоже, у всех уже вошло в привычку тревожить меня по любому пустяку. Что еще случилось? Основатель возродился? Мне снова придется ехать и добывать то, что спасет от него весь мир?
— Это Влад, — представила леди человека. — Я только что беседовала с ним, и он выразил желание попасть в силь-ный клан.
Миклош прищурился, глядя на нее и явно пытаясь понять, какую игру она ведет.
— И ты привела его ко мне? С какой это стати, Фелиция, ты печешься об интересах моей семьи?
— Это я ее попросил, — вмешался в разговор Влад.
— Молодой человек обратился ко мне с просьбой, — невозмутимо подтвердила мормоликая. — Я сочла возможным выполнить ее.
— И ты не отговорила его от этого решения? — спросил Бальза саркастически. — Не предоставила место в своем клане? Ты приводишь ко мне кандидата на роль ночного рыцаря, хотя должна была рассказать ему, какие мы звери и безжалостные убийцы. Есть в этом что-то нелогичное, не находишь?
— Я знала, что ты будешь против, — улыбаясь, ответила мормоликая, — просто хотела дать человеку возможность услышать это от тебя. Извини, что отняла твое время…
— Ладно, подожди, — Нахттотер хмыкнул и вновь повер-нулся к человеку, — Где-то я тебя уже видел.
— Мы ездили в город вместе, — напомнил тот, — с када- верциан.
— Ну да, — задумчиво произнес Миклош, и его глаза, продолжающие внимательно рассматривать гостя, стали совсем светлыми, как будто полиняли.
Бальза был занят какой-то собственной ментальной проверкой человека. Фелиция знала, что он не может по-чувствовать отголоски ее влияния на Влада, но нахттотер вдруг покачал головой в ответ на свои мысли.
— Хорошо, я внял твоей просьбе. Теперь можешь идти.
— Так вы возьмете меня в клан? — спросил Влад, стараясь не показать свою надежду на его положительный ответ.
— Я подумаю, — неопределенно отозвался Миклош и усмехнулся, взглянув на мормоликаю.
— …Ладно, — произнес человек, когда они отошли на не-сколько шагов от комнат Бальзы, — я хотя бы попробовал.
Видимо, это можно было считать попыткой утеши себя.
— Если Миклош не согласится, остается еще Крис- тоф, — продолжил размышлять вслух Влад, — а если и он откажет…
— Ты можешь не становиться вампиром, — сказала Фе-лиция, придержав человека за руку. — Есть еще один способ изменить свой статус — стать личным донором одного из нас.
— Я не хочу быть донором! — ответил он резко, но тут же сбавил тон. — То есть, если ничего не получится, я лучше останусь тем, кто я есть.
— И будешь донором, — повторила мормоликая, — как все эти люди со временем, если ситуация достаточно долго не изменится в лучшую сторону. Но, предположим, ты станешь одним из нас. Ты же понимаешь, что тогда тебе придется пить кровь твоих собратьев. Приходить в тот самый зал, где ты жил, выбирать себе жертву. Видеть ненавидящие, испуганные взгляды. Для всех ты станешь предателем. Тебя это не смущает?
Влад помрачнел, шагая по длинному коридору, ведущему от жилья тхорнисхов к круглому холлу, не принадлежащему никому.
— Я думал об этом. Нет, не смущает, — ответил он наконец с твердой уверенностью в голосе. — В конце концов, это моя жизнь. И я никого не предаю. Люди не так уже сильно отличаются от вампиров.
— Ты бежишь от трудностей, — заметила мормоликая.
— Хотите сказать, что я трус?! — Человек резко остановился и свирепо уставился на Фелицию, — Я сам вызвался ехать в город, хотя это было опасно. Я сам пошел с Доной, когда она пыталась спасти родителей Марии…
— Да, ты соглашаешься на авантюры, — признала мор-моликая, с интересом глядя в лицо, потемневшее от гнева на несправедливое, как ему казалось, обвинение, — На за-хватывающие приключения, которые дают тебе почувствовать себя героем. Но ты не готов справляться с бытовыми тяжестями. Они тяготят тебя.
Влад неожиданно усмехнулся, успокаиваясь.
— Знаешь что, Фелиция? Теперь я точно знаю, что умеют делать даханавар — влезать людям в душу. Да, ты права. Мне противно сидеть в одной комнате взаперти с кучей народа, слышать постоянное нытье, мыться в ледяном ручейке по очереди с женщинами, есть одни и те же консервы… Л я не хочу быть кормом.
— Никто не хочет быть кормом, — улыбнулась она в ответ — Но полагаю, скорее всего Миклош обратит тебя. Ты произносишь практически его слова.
Глава 28
Холод вечности
Искусство создает и крушит многие миры, и ему ничего не стоит стащить луну с неба, закинув туда свой алый кушак. Оно, если вздумается, способно творить чудеса, а когда оно вызывает из глубин чудовищ, они покорно являются.
Оскар Уайльд. Упадок лжи.Дона поднималась по лестнице своего прежнего дома, на ходу просматривая записи, сделанные в городе. Как и говорил Франциск, мир кадаверциан продолжал бодро переделывать под себя эту реальность, вплоть до силовых линий, которые ложились на тех же местах.
