Александр Мазин - Белый Клинок
– Достойный удовлетворен! – подытожил Ганг.
И, положив руку на плечо Ратсая, тысяцкий вынудил его опуститься на скамью.
Воин задал вопрос, вертевшийся на языке у большей части присутствующих, но лицо его после нескольких нашептанных Гангом слов было настолько выразительно, что никто больше не посмел спрашивать о Санти.
Спустя полчаса Тилод распустил совет, оставив лишь Биорка и Эрда. Разумеется, осталась и Эйрис, ни на шаг не отходившая от мужа.
– Ты уверен, что не нужно посылать людей на поиски Сантана? – первым делом осведомился зодчий.
– Абсолютно уверен! – ответил Биорк, к которому был адресован вопрос.– Что у тебя за сведения о Грозе с моря?
– Не у меня – у нее! – зодчий кивнул на Эйрис.
– Я получила предупреждение! – сказала женщина.– Этой ночью!
– Кто?
– Не знаю! Но – враги!
– Это все?
– Нет. Думаю, тебя заинтересует еще одно, довольно странное видение – о моем сыне. Кажется, я знаю, где он.
– Где? – в один голос воскликнули трое мужчин.
– Этой ночью он был в Вечном Лоне!
Конг. Осень тысяча двенадцатого года.– Выехали! – сказал Повелитель Демонов.
– На запад! – подтвердил Уанх, Дыхание Мощи, и мысленно передал свое желание дракону. Передал и уставился на широкую спину эдзамского мага. Прежде эдзак был бы осторожнее, но сейчас, когда из собранных Мощным-как-Пламя их осталось только двое, Повелитель Демонов мог не опасаться коварства Уанха.
– Вовремя! – произнес Уанх.
Голос у него был звучный, красивый, маг сам подобрал его.
– Сойдутся точь-в-точь у моста, если проследим!
– Мы проследим! – не оборачиваясь, произнес эдзак.– И побережемся!
– Да! – произнес Уанх и мысленно вернулся к тем, что ушли. Четверо из них обладали силой, превосходящей совокупную мощь Уанха и эдзака. Но они ушли, а он, Уанх – жив. Сначала такое пугает, а потом прогоняет страх.
– Они сойдутся! Конг и Империя! – уверенно сказал Дыхание Мощи.– Угли горячи. Нужен только ветер. Пожар разгорится!
Повелитель поглядел на Око Небес. Он любил сияние солнца.
– Омбам подошел,– заметил он.– Добрую сеть не порвать и кугурру.
– Очень большому кугурру! – отозвался Уанх.
Оба рассмеялись, чтобы окончательно изгнать страх.
«Очень большой кугурр» тоже рассмеялся и мысленно велел своему дракону снизиться и лететь на юго-запад.
Шел седьмой день первого месяца осени. День Быка. Время сбора урожая.
XXIII
«А еще в землях сих обитает паук Зеленая Голова, что плетет летучую сеть с ядовитой клейковиной. Растянувши на трех нитях сеть свою над звериной тропой, ждет паук. И, если пройдет кто, зверь или человек, немедля перекусывает хищный тяжи, и падает сеть на добычу. А следом падает и паук.
Даже если опытный лучник успеет поразить его меткой стрелой, накрывает сеть человека и убивает ядовитым прикосновением.
Однако ж воину в полном облачении или охотнику, что позаботился загодя о защитительном плаще – довольно убить паука. Так предусмотрительность, ум, рука быстрая и мужество хладнокровное обещают победу. Но отними любое из качеств – и станет плоть человеческая гнилым мясом…»
Из Наставления стражу границ ХораРобур, сын Гардараса, скакал на полкорпуса впереди первого из своих всадников. Он всегда поступал так, выказывая отвагу. Самому себе. Первая стрела – первому. И он, Асенар, сумеет избежать ее куда лучше любого из воинов.
Белый с черными кольцами пард-полукровка, рослый, выносливый, быстроногий, как хасец, мог бежать и вдвое против теперешнего. Но Робур сдерживал его бег: сейчас счет идет по последнему. Слабые остались в Лигоне. Их, кстати, оказалось совсем немного.
Робуру Конг нравился. Богатая страна. Почтительные простолюдины. Приятно, что его семья унаследует долю здешних жирных земель. Непременно унаследует, раз он, Робур, сын Гардараса, присоединит к Империи ее утерянные владения. Добрая земля. Немного варварская, правда…
Робур засмеялся. Ему пришла на ум старая песня, что рождена была еще во времена Вэрда Смелого – тоже варварская, но живучая, как леопард. Робур мог поклясться, что из десяти воинов-моряков девять знают ее наизусть.
Повернувшись к своему жезлоносцу, он подмигнул. Жезлоносец, благородный из Аттура, улыбнулся в ответ. И улыбка его стала еще шире, когда Робур запел:
– Травы полей,
Скачи мой друг, скачи!
Пахнут острей,
Когда звенят мечи!
Травы полей!
Зеленое руно!
(«Скачи, мой друг, скачи!» – грянуло за спиной Робура.)
– Играй, мое вино! – рявкнул светлорожденный так, что его пард прижал круглые уши и покосился на всадника.
– Алое вино! – пел светлорожденный,—
В груди моей играй!
(«Когда звенят мечи!» – рявкнула тысяча глоток.)
– Мой рог ревет: «Пора!»
(«Скачи, мой друг, скачи!»)
– На полчища врагов!
(«Твой рог ревет: „Пора!“)
– Тур слышит наш рев!
И пятитысячное войско Робура разразилось громом боевых кличей, визга, свиста, ора, к которым тотчас прибавилось возбужденное рыканье пардов: какофония столь оглушительная и устрашающая, что трудившиеся в окрестных садах крестьяне побросали мотыги и попрятались кто куда.
– Вино горячо! – запел Робур, когда рев за его спиной стих.– В груди веселей!
Когда звенят мечи,
Готовя постель,
Добрую постель
Из политых трав!
Стрелы бьют в цель,
А меч всегда прав!
Добрая земля!
(«Скачи, мой друг, скачи!» – отозвались позади.)
– Наши поля!
(«Когда звенят мечи!»)
– Зеленое руно!
(«Играй, вино, играй!»)
– Ударим стеной!
(«Твой рог ревет: „Пора!“»)
– Скачи, мой друг, скачи!
«Скачи, мой друг, скачи!» – отозвалось еще трижды, прежде, чем песня иссякла, оставив лишь топот тысяч пардов.
Пард Робура попытался удлинить прыжки. Он чуял настроение хозяина. К тому же дорога от Лигона к Кесану была прямой, как полет стрелы. И пустынной. Столб пыли, поднимаемой войском, виден издалека, и всякий путешествующий спешит убраться подальше.
Робур настолько привык к виду пустынной дороги, что даже удивился, заметив впереди человека.
Человек стоял прямо посередине тракта. Лицом к скачущим всадникам.
Поначалу Робур и не подумал сдерживать парда: всякому надлежит убраться с пути армии Императора или – быть растоптанным.
Но человек не шевельнулся даже тогда, когда между ним и всадниками осталось полсотни шагов.
Зато с этого расстояния Робур хорошо разглядел стоявшего.
Нет, это был не простой конгай. В его осанке чувствовалась уверенность, а у бедра висел меч. Меч!
«Наконец-то! – подумал Робур.– Наконец-то – воин!»
